Пока горит мой динамит

      Нет, всё же, переспать с первым встречным — это я, пожалуй, загнула. Вариант напиться с какой-нить гоповатой компашкой мне нравился гораздо больше. Не то что бы я сильно тряслась над своей девичьей честью. Не могу такого о себе сказать. Но с первым встречным? — нет уж, Хаято, ты это загнула.       Достав из кармана бридж пачку сигарет, я вытряхнула сигарету. На ходу чиркая зажигалкой, я прикидывала в уме, где можно сейчас найти себе собутыльников. Не могу назвать себя пай-девочкой, но как-то до этого мне не было нужды знать о подобных вещах. Всё же мне…       — Хаято-сан! — Крик Цуны припечатал меня к месту. Запнувшись, я чуть не запуталась в собственных ногах, но смогла сгруппироваться и избежать фиаско. Обернуться мне стоило огромных трудов.       Сердце учащённо билось в груди, точно пташка. Отчаянно и излишне рьяно.       — Босс, вы что-то хотели? — резко спросила я Цуну. Он остановился в паре метров от меня. Взволнованный, обеспокоенный.       К моей неожиданности, Цуна отвесил мне поклон ровно на девяносто градусов. Сигарета чуть не выпала у меня изо рта. Я ощутила, как отхлынула от щёк кровь. Мне прежде никогда не доводилось видеть, чтобы Цуна хоть кому-нибудь кланялся. Даже когда его отчитывали, то он лишь втягивал голову в плечи и смотрел в сторону, будто его это и не касается.       Растерявшись, я невольно отступила на шаг назад.       — Хаято-сан, прости меня! — не разгибаясь, затараторил Цуна. — Я дурак! Прости! Ты не хотела ничего плохого! Прекрасно знала, как стоит мне что-то вдалбливать в голову! Я не имел никакого права так себя вести! Иногда нужно затыкать свою гордость куда подальше и не быть дебилом! Прости, впредь я буду умнее!       Каждое слово, произнесённое на выдохе, запалом, резало по живому. К щекам вновь прильнула кровь. Я внезапно ощутила, что на улице стало очень жарко. Ком встал в горле. Борясь с нахлынувшими на меня чувствами, я схватилась пальцами за сигарету, как за спасательный круг, и струёй выдохнула дым.       Да что меняют эти извинения?       Ничего.       Меня раздирало внутри от обиды. Я уже и сама не знала, чего хочу — отмахнуться от него или простить. Настал очередной момент, когда не можешь здраво оценить свои чувства и эмоции.       — Вы не правы, я позволила себе излишки. Извините, — передёрнув плечами, сказала я. — Вам не стоит думать о таких мелочах.       Цуна заметно дёрнулся. Не разгибаясь, он поднял голову, и я встретилась с его шоколадно-карими глазами своими.       — Чего? — переспросил он, будто ослышался, чуть вздёрнув бровь.       Я пожала плечами. Приобняв себя за талию левой рукой, положив её на бок, отвела от лица правой рукой сигарету и выдохнула дым. Затем вновь затянулась. У меня шалили нервы. Я уже и сама не понимала, что же происходит, и какого чёрта я творю.       — Я так подумала… Босс, наверное, нам стоит разграничить наши отношения.       — Вот сейчас я не понял. — Цуна заметно помрачнел. Выпрямившись, он встал ровно. — Ты что несёшь? Какого чёрта ты говоришь со мной официальной речью, на кейго? Да ещё и на «вы»? Хорошо ещё не шёпотом!       Сигаретный дым таял в ночи, растворяясь в воздухе, как волшебная пыль. Неосязаемый и столь привычно пахнущий табаком. Дым то ли упрекал меня, то ли поощрял. Я сходила с ума. Я могла поклясться, что моё лицо приняло комически серьёзное выражение. Вот только мне не было смешно. Нисколько.       — Мы ведь даже не встречались? — несла полную ахинею я, понимая весь абсурд происходящего и глупость срывающихся с губ слов. — Наверное, хорошо даже, что всё так вышло. Мы смогли остановиться раньше, чем случилось что-то непоправимое.       Его бровь вновь взлетела вверх. Теперь уже не от удивления. Похоже, он злился. У него на лбу образовалась складка-морщинка.       — То есть так, да? Ты предлагаешь мне забыть, что происходило в последнее время? — спросил он. Голос его изменился, стал серьёзнее. Даже печальнее.       — Ну, — я повела плечом, вставая полубоком, — да?..       Чего я не ожидала, так это того, что Цуна раскатится злым, но довольно звонким смехом. Не его, не цуниным. Я и вовсе впервые слышала у него такой смех. Да и во всей его реакции, словах, было что-то новое. Мы не виделись всего несколько дней, а он успел так измениться. Во всей его манере держаться таилось нечто неведомое мне.       Цуна смерил меня неодобрительным взором. На мгновение мне показалось: он вот-вот вспылит.       — Ну, раз ты так говоришь… — В его шоколадно-карих глазах промелькнуло что-то совсем другое, вырвалось наружу где-то на секунду, пока он говорил, а после исчезло. Цуна отвернулся, глядя куда-то в сторону.       Я нервно выдохнула дым, замечая, что он вновь смотрит на меня, но его лицо скрывал сигаретный дым. Тотчас же взмахнув рукой, разгоняя табачный туман и туша пальцами сигарету, я лихорадочно придумывала, что сказать Цуне. Как свести на «нет» всю ту хрень, которую ему сейчас наговорила?       Когда дым рассеялся и рука из-за частых размахиваний из стороны в сторону отозвалась лёгкой болью, то я увидела Цуну прямо перед собой. Недоумевая, как он так быстро и бесшумно приблизился ко мне, я охнула.       Кого-то бомбануло, — мелькнула пустая и бесполезная мысль.       Я не успела даже пискнуть. Меня довольно властно притянули к себе. Шоколадно-карие глаза с крошечными, сузившимися до максимума зрачками, начала поглощать рыжеватая дымка пламени Неба. Одна рука Цуны легла мне на поясницу, а другая — на часть шеи ниже затылка. Наши лица оказались слишком близко, я могла кожей ощущать его дыхание. Подёрнутые рыжей дымкой глаза словно прожгли во мне дыру, и в следующее мгновение меня заткнули поцелуем.       Горячее дыхание обжигало. Все мысли испарились из головы.       Язык раздвинул мои губы.       Глаза жгли. Жгли. Я была точно подожжённая и сгорающая в пламени щепка.       Страх, восторг, благодарность и ещё великое множество чувств и эмоций поглотили меня, когда я ощутила себя в чужих объятиях, прижатая к его груди.       Он всё понял и поступил иначе.       Ноги подкосились. Я бы упала, не держи меня Цуна. На периферии сознания я услышала смешок. Мои глаза, дрогнув, закрылись. Я повисла у Цуны на шее.       Меня бережно опустили на землю. Я сидела на коленях, а чужие руки обжигали поясницу и шею. Губы терзали с остервенением. Внезапно начавшись, поцелуй был разорван не менее внезапно. Я распахнула глаза, но увидела только густую каштановую шевелюру, мелькнувшую передо мной.       И тут я негромко вскрикнула.       Кожу чуть ниже уха, на шее, прикусили губами и поцеловали. Мурашки нахлынули на меня волной. Я вся задрожала, но даже не попыталась прекратить. Даже наоборот. Мне стало интересно, насколько далеко Цуна сможет зайти. Всё было слишком неожиданно и…       — Эй, Цуна, мне можно уже выходить? — Как гром средь бела дня, раздался голос Такеши неподалёку.       Цуна аж подпрыгнул. Отстранившись от меня он, смущённо потирая нос, встал на ноги. Я, ошалевшая и перевозбуждённая, обнаружила себя со спущенной до плеча футболкой. Даже лямка лифчика упала. На шее саднило. Я дотронулась до места, уже предполагая, что совсем скоро тут будет оформившийся засос.       — Да, можно! — повернувшись ко мне спиной, громко крикнул Цуна. Уже тише, для меня, он добавил: — Эм… Хаято-сан, одёрни футболку? А то выглядит как…       — Как жертва изнасилования выгляжу, я поняла, — фыркнула я, возвращая лямку лифчика и рукав, куда следует. — Помоги хоть встать, что ли?       Опомнившись, Цуна повернулся ко мне и протянул руку. Я ухватилась за неё. Цуна помог мне встать. Мы отводили взгляды.       Из-за школьных ворот вынырнул, как чёрт из табакерки, Такеши с Ламбо на руках. За ним следом, у него из-за плеча, с любопытством выглянули Рёхей, Хана и Кёко.       — Ой, а что было? — залепетала Кёко, хлопая ресницами.       — Ничего! Абсолютно ничего! — Совершенно неправдоподобно замахал перед собой руками Цуна и бросил на меня короткий взгляд. Я мягко улыбнулась ему — той улыбкой, которая, как я смела надеяться, способна многое изменить. У Цуны в глазах плясали чёртики. Похоже, кто-то сегодня научился одной мужской мудрости в таком юном возрасте: когда баба начинает себя накручивать — это надо пресекать нафиг, ибо надумывают они много. Интересно, это гипер-интуиция так работает?       Ох, надумывать — это святое. Таково уж наше бабье племя.       Такеши подошёл к Цуне и передал ему спящего Ламбо.       — Так уж и ничего? — Он поиграл бровями.       Фыркнув, я выудила из кармана бридж карамельку и, прицелившись, бросила в Такеши. Он, конечно же, увернулся.       — Нечего мне тут бровями играть, поганец! — смеясь, крикнула ему я.       Такеши заливисто расхохотался.