***
— Ха-ха-ха, да ты отчаялась! Пистолет, серьёзно?! — заржал с высоты розоволосый пацан, взмахивая косой. Конечно же, он отбил пулю, но я выиграла себе время, закричав Такеши: — Хватай детей! — А? — Такеши стоял, как дебил, повернувшись ко мне. — Детей! — заорала я, видя, что розовласка собирается продолжать обстрел своей косой. Нас накрыло взрывной волной. Я успела только разглядеть, что Такеши схватил маленьких Ламбо и И-Пин. Меня отшвырнуло на землю, и я отбила коленку и бок. В голове ухало, в ушах стучала кровь. Но у меня не было времени отдыхать и прохлаждаться лёжа. — Такеши?! Дымка улеглась, и я увидела оттащившего детей к складской постройке Такеши, правда, и его задело. Прищурив один глаз, я сконцентрировалась на пистолете и выпустила в мильфиоровца всю обойму. Не знаю, откуда я умею стрелять. Отголоски прошлой жизни или умения Хаято-парня — не важно, но противник отбивал пули, не блеща разумом. Я стрельнула взглядом на коробочку, которую держала в руке. Взрослый Такеши же помещал кольцо вот так? — и я опустила герб Вонголы в углубление коробочки. Ничего не произошло. Характерного щелчка не было. — О, у тебя есть коробочка? — продолжал балаболить мильфиоровец. Вот любят злодеи трепаться. Почему не сработало? И тут я поняла, в чём дело. Лезвие косы и ботинки мильфиоровца пылали Ураганом. Значит, недостаточно просто опустить кольцо в коробочку, да? Нужно ещё и подать пламя в кольцо? Не теряя больше времени даром, потом обдумаю это всё, я вновь погрузила герб на кольце Вонголы в отверстие коробочки. Раздался такой долгожданный щелчок. Пусть это будет что-то сильное, что поможет мне в бою! Пожалуйста! Иначе мы все умрём! — Так ты тоже Ураган?! Ещё и коробочка Урагана! Вот повезло! — Заткнись, придурок… — ошалело пробормотала я, когда мою руку потянуло вниз под тяжестью. — Это ещё что?.. Ноги чуть не разъехались в стороны. Я редко таскала такие тяжести и была к ним непривычна, а эта с виду круто выглядящая штука была слишком тяжела для меня. Пустыми глазницами на меня смотрел череп. — Умри! — Прямо надо мной со свистом рассекло воздух лезвие. Еле-еле увернувшись, прогибаясь под весом крепящейся по всей руки пушки, я не представляла, как ей пользоваться, как бы не пыталась её активировать. Мне пришлось бежать. Вес оружия тормозил меня. Череп выдавал одно: «Зарядить патронами» пламенной надписью. Чем зарядить? Динамит. Что же ещё! Когда я вытаскивала на бегу динамитную палочку из патронташа, сзади со свистом мелькнула коса, и тут от боли в спине меня согнуло. Ноги подкосились, и я упала на землю, вспахивая ладонями и грудью землю. От боли по всему хребту, чувствуя, как из меня хлынула кровь, я на мгновение потеряла сознание, но очнулась я от новой вспышки боли, когда лезвие косы вновь врезалось в мою плоть. Из глаз хлестали слёзы. Было больно даже дышать. Тело занемело, но мне оставалось только стиснуть зубы и протолкнуть в челюсть черепа динамитную палочку, надеясь, что это нужный снаряд. И верно, она вошла. — Выкуси, ублюдок! — взревела я, из челюсти черепа вырвалась ослепительная вспышка пламени Урагана прямо в лицо мильфиоровского пацана. Противника задело, он корчился на земле, схватившись за обожжённое лицо. Видя это и морщась от невыносимой боли, я полезла за ещё одной динамитной палочкой. — Сдохни, окей? — усмехнулась я и пальнула по парню ещё разок. Для профилактики.Титаномахия будущего. Взрыв 79. Раны
27 февраля 2019 г. в 20:56
Сасагава Кёко была его первой любовью. Ему тогда казалось, что тихо вздыхать в стороне, грея светлый образ в мыслях, — этого достаточно. Он был обычным японским мальчишкой. Чуть глуповатым, чуть топорным и зажатым. Был как все, теряясь в общей массе. Мозги в голове буксовали, скользя, словно по маслу, и отказываясь понимать подобную глупость.
«И я всё ещё глупый», — признавал Цуна.
Шею сдавливало, как ошейником, пока он бегал от постройки к постройке, ища Кёко и Хару. Эта тяжесть распространялась по всему горлу: от кадыка, у яремной ямки и уходила ниже, из-за чего сглатывать было трудно. Сжимало и желудок, он пятился, как краб.
Цуна давно изжил романтические чувства к Кёко, но она всё ещё была ему дорога. Что во всём этом видела Хаято — он не знал, ему было страшно даже задумываться о подобном. Такая понимающая, такая умная. Вот только скрывала она слишком многое, вечно недоговаривала, тянула до последнего.
Неподалёку мелькнул силуэт в чёрном и алое пламя Урагана. Цуна, собрав в руках пламя Неба, рванул в ту же сторону. Влетев в давным-давно выбитое, покрытое пылью стекло, Цуна приземлился посреди кучи каменного угля, из которой торчала лопата, и перепрыгнул через лежащую шину.
Вокруг было тихо, только откуда-то с улицы доносились звуки борьбы.
«Хаято-сан с Ямамото… С ней всё будет в порядке», — успокоил себя Цуна и побежал.
Оставалось только себя успокаивать. Ведь это Хаято. А с ней его лучший друг, такой надёжный. Цуна верил: Такеши защитит Хаято в случае чего.
В воздухе чувствовался резкий запах растворителя. Прикрывая рот ладонью, Цуна бежал вперёд, пытаясь предугадать, где спрятались девушки. А ещё надеяться, что если они напоролись на растворитель, то не надышались им.
Цуна обогнул раскиданные по полу покрышки и заглянул в очередной закуток склада, наконец-то найдя их.
— Кёко-чан, Хару! — позвал он их, вбегая в помещение.
Две девушки, затаившиеся у стены, обнимая друг друга, повернули на него головы. И Цуна на миг потерял дар речи. Кёко выросла в самую настоящую красавицу: длинные рыжие волосы, спадающие с плеч, чуть округлившиеся с возрастом черты лица. Раньше он бы всё отдал за то, чтобы увидеть её такой, мечтая однажды взять девушку замуж. Хару, вскинув подбородок, выглядела не совсем привычно. К ним домой в гости, проведывая Бьянки и детей, она притаскивала всякие странные костюмы, да и в голове её образ как-то уплывал больше в странность и пацанство. Но эта короткая стрижка очень шла ей.
— Видишь, Кёко, — облегчённо выдохнув, узнав Цуну, сказала Хару и встала с пола, — как я и говорила, Цуна-сан придёт нас спасти!
— Цу-кун, спасибо, что пришёл за нами. — Кёко одарила его одной из самых светлых улыбок, которые он видел у неё.
Сердце предательски пропустило удар.
— Хахи? Хару так быстро выросла? — Хару указала пальцем на Цуну. — Или ты стал ниже?
Прекрасное наваждение испарилось, как туманная дымка. Цуна понял, что кто-то ничуть не изменился. А ещё он заметил, что Кёко не сдвинулась с места и продолжает сидеть на полу, а у неё по щекам и носу стекает пот.
— Ты ранена? — Цуна опустился на одно колено перед Кёко. Она грустно улыбнулась и чуть кивнула головой:
— Прости. Я подвернула лодыжку, когда мы убегали.
— Кёко-чан почти не может идти, — подтвердила Хару. На её лицо набежала тень.
Под взглядами ничего не понимающих девушек Цуна поднялся с колен. Его перчатки объяло пламя.
— Идёт, — только и сказал Цуна, войдя в гипер-режим.
С гудением что-то приближалось. Когда из-за поворота выскользнул противник, то Цуна напал первым: оттолкнувшись от пола, он в полёте нанёс мощный удар пяткой, откидывая мильфиоровца назад, тем самым вышвыривая из закутка, где прятались девушки.
— Надо же, тут есть кто-то ещё стоящий помимо хранителя Дождя Вонголы! Это же пламя Неба? — присвистнул противник, возвращаясь в ровное положение. — Тобой-то я сперва и займусь!
Цуна ещё плотнее натянул на глаза кепку, радуясь, что Кёко и Хару его узнали даже в маскировке. Противник парил в воздухе и держал в руках странное оружие — косу. Лезвие косы и обувь в нескольких местах окутывало пламя Урагана.
«Нужно быть осторожным, — Цуна встал в стойку, заводя левую ногу назад, перенося центр тяжести, и занёс кулаки. — Я почти ничего не понимаю про бои в этом времени».
— Пытаешься что-то из себя выжать? Но мне нет дела до всяких слабаков! — прогремел эхом голос мильфиоровца, и тот атаковал. Размахнувшись, он выпустил мощный сгусток пламени Урагана прямо в Цуну, планируя уничтожить его одной атакой.
Цуна думал иначе. Сконцентрировав в руках «жёсткое» пламя, он принял удар, готовый поглощать чужое пламя. Со стороны удар мильфиоровца выглядел как вспышка, с запозданием сопровождаемая рассекающим воздух брюзжанием. А затем был хлопок и вибрация. Подобно крошечному вихрю, пламя Неба поглотило пламя Урагана, сделав его своим. Доминируя. Но на этом Цуна не остановился. Пользуясь тем, что противник в шоке замер, не понимая, как какой-то слабак смог такое провернуть, Цуна дёрнулся на пламени вперёд, нанося мильфиоровцу несколько ударов кулаками в грудь и правое ухо. Схватив его под горло, он обхватил мощное тело мужчины ногами, и тот потерял концентрацию. Пламя Урагана погасло. Они рухнули вниз.
— Вот ты жук! — взревел мильфиоровец, дёргаясь в захвате Цуны.
Силы были не равны. Цуна с трудом удерживал в захвате этого огромного мужика. Удары сыпались на спину, но он терпел. И внезапно мильфиоровец перестал дёргаться. Цуна насторожился. У него возникло плохое предчувствие.
«Бежать!» — быстрое решение застелило все другие мысли.
Цуна ослабил хватку и только собирался откатиться в сторону, как услышал щелчок, будто что-то открылось. И затем тело пронзила нестерпимая, ни с чем несравнимая боль, когда твоё тело насквозь протыкает нечто инородное.