Пока горит мой динамит

      «В одно окно смотрели двое:       Один увидел — дождь и грязь,       Другой — листвы зеленой вязь,       Весну и небо голубое!       …В одно окно смотрели двое», — такие мысли в стиле Омара Хайяма возникли в моей голове, видя то, как Ури раздирает заметно отросшими когтями скорпионов. Вечная цитата великого поэта и одного из самых известных восточных мудрецов и философов лишь подтвердила: а мужик-то шарил! Противопоставление двух разных точек зрения. Их относительности. В одной и той же ситуации два разных человека могут увидеть прямо противоположные вещи, и все это зависит лишь от их восприятия.       И тут Ури по телепатической связи вывалил на меня своё недовольство, мол, хозяйка совсем от рук отбилась, не помогает. На это я лишь поудобнее расселась на диске, закинув ногу на ногу, наблюдая за боем с высоты через снующий туда-сюда песок. У нас с Ури была особая ментальная связь, позволяющая чувствовать друг друга на расстоянии, передавая друг другу мысли. Не то чтобы я вдруг научилась думать по-кошачьи или Ури освоил человеческий язык. Просто мы на одной волне, что ли?       — Сигаретку бы… — вздохнула я, вновь хлопая себя по карманам, но заветной пачки при мне не наблюдалось.       От пары стремительных, но коротких ударов хвостами скорпионов Ури ушёл без труда и, улучшив момент, пользуясь ядовитыми атаками скорпионов, присел, готовясь действовать. Перекатившись по земле, он ушёл в сторону и прыгнул на скорпионов, разрывая их своими длинными острыми когтями. Вытянув перед собой правую руку, я усилила пламя Урагана и восстановила Ури силы.       — Я говорила за минуту уничтожить скорпионов, а не постепенно, — недовольно разнёсся голос Бьянки по площадке.       Ури взмахнул лапой, и его когти, усиленные моим пламенем, превратили предпоследнего скорпиона в замерший кусок чёрной плоти, от которого искрами пошли разряды. Крутанувшись на месте, Ури перехватил хвостом скорпиона аккурат над шипом и со всей силы приложил того об землю. Когда атака ядом с шипением и взрывом опустилась на место, где только что был кот, то было уже поздно. Ури с воистину кошачьей грацией совершил кульбит в воздухе, оказываясь у скорпиона за спиной, и — бах! — противников не осталось.       — «Судьба изменчива и меняется она обычно только к худшему». — Пожала я плечами.       — Это ещё что? — недовольствовала Бьянки.       — А это, сестра моя, Эзоп. Стыдно не знать древнегреческих умников. Ты же у нас воспитанная девушка с хорошим образованием.       — Ты мне не сестра! — рявкнула Бьянки, и буря улеглась. Пески больше не проносились песчаной поволокой, мешая обзору, и я увидела комнату в её первозданном виде: пески, барханы и скалы. Ури сидел на земле, обвив лапы длинным хвостом и недовольно взирая на меня снизу вверх. — Можешь выходить. Для начала тренировки сойдёт.       — Вот уж спасибо…       Открылась стальная дверь, которую до этого маскировали метания песка и иллюзии. Мне разрешили покинуть место заключения? Как мило.       «Ури», — обратилась я к коту.       «Мау?» — мгновенно отозвался Ури, чувствуя мой настрой.       «Когда выйдем наружу — атакуем. Понял?»       Он ничего не ответил, но мне это было и не надо — хвост стукнул по земле, соглашаясь.       Я приказала диску медленно опуститься вниз, рядом с Ури. Когда мои свисающие ноги коснулись твёрдой поверхности, я встала. Подумав, «закрыла» коробочку, отзывая диск. Он мне больше не понадобится. Ури и я — отличная команда, так справимся.       Стоило мне двинуться в сторону выхода, как кот за мной последовал тенью. Я всё ещё ощущала исходящее от него недовольство, но Ури пока не устраивал сцен, откладывая расплату на потом. Мне было наперёд сыкотно, и от предстоящей кошачьей истерики меня спасала намечающаяся потасовка.       Песок под подошвами шуршал и скребыхтал, создавая особое настроение. Мне не хватало сигареты в зубах для уверенности. Ури мягко ступал, при этом топчась так, словно идёт маленький слон, и меня это порядком удивило. Кто там говорил, что кошки ходят бесшумно?       Миновав скалистую местность, мы с Ури подошли к вырывающейся из общего вида стальной двери. Осторожно выглянув наружу, не зная, чего ожидать, я увидела лестницу, ведущую вверх. Она была простой конструкции — две металлические периллы и неудобные металлические ступеньки. Лестница явно делалась второпях, как и многое в убежище, что мне ещё предстояло выяснять.       Переглянувшись с Ури, мы ступили на лестницу и поднялись наверх. Стоило нам выйти, как мы оказались в комнате управления: множество экранов, микросхемы, оборудование, клавиатура… И находящиеся в боевой готовности Бьянки и Рёхей.       — Вот вам ещё не надоело, а? — покачав головой, взвыла я. — Вы настолько хотите меня сделать своим врагом?       — Гокудера, без глупостей, — вместо приветствия мне от Рёхея, держащего коробочку так, что кольцо могло вот-вот «открыть» её.       Бьянки сидела в кресле и поглаживала скорпиона, сидящего у неё на бедре. Лицо при этом у неё было такое недовольное, будто она лимон целиком зажевала.       «Мяу-у?..» — вопросительно пронеслось у меня в голове. Я скосила глаза на Ури и увидела, как кончик его хвоста мечется из стороны в сторону, напоминая этим «шишку» гремучей змеи.       И меня такая слепая ярость разобрала. Они ведь не пытаются меня понять, лишь боятся, что я наврежу пассиям местного Цуны — Кёко и Хару, или что-то сделаю с ребёнком, хотя лично я не понимаю, почему должна хотеть зла Мао. За кого меня вообще принимают? Неужели по их мнению параллельные миры настолько отличаются?       «Мау, Мау!..» — забеспокоился Ури, а я лишь завела руки за спину, собираясь поизмываться над Бьянки и Рёхеем сполна.       — Что ты задумала? — Бьянки стала ещё смурнее.       — Знаете, — заговорила для отвлечения внимания я, — отец Такеши, Цуёши-сан, как-то научил меня одной японской народной мудрости. «Брей не голову, а душу». То есть, заботься о красоте души, нежели о красоте лица.       Я воззвала к пламени во мне, и оно послушно откликнулось. К моему удивлению, помимо кольца Урагана, чёрное колечко с черепком, надетое на указательный палец, отозвалось Дождём и вспыхнуло.       — Я ничего не понял, — растерялся Рёхей, зависнув в непонимании.       И почему я не удивлена? Между тем химическая реакция в воздухе началась. Бьянки вскочила на ноги, но было уже поздно.       — Зубы она заговаривает, отк… — и заткнулась, падая на колени.       Мне просто оставалось наблюдать за тем, как Бьянки хватается за грудь. У них обоих должно было сдавить виски и заколоть в лёгких, но Рёхей, пошатнувшись, впился пальцами в края кресла, роняя коробочку на пол.       — Что… ты сделала?.. — прохрипел он.       Я испытывала болезненный приступ совестливости, ведь ребята так похожи на мою сестру и друга, но… Они первые начали.       Прежде чем Рёхей успел подобрать коробочку, Ури ринулся вперёд и схватил её зубами, отпрыгивая в сторону — на одну из панелей управления.       — Я уничтожила вокруг вас оксиген, — честно ответила я, контролируя Морем воздушные массы помещения. Мне туго давалось управление в моём нынешнем состоянии, я не до конца поправилась, но мне нужно научить их одной важной вещи.       — Окси…что?.. — задыхаясь, переспросил Рёхей. Бьянки давилась, сжимая руку на лице. Дышать ей уже почти нечем. Вдохнуть ненужные вещества она успела.       — Кислород это. Атомная теория и прочее, не забивай свою спортивную голову, — усмехнулась я, понимая, что истязаю их. Долго без кислорода они не продержатся, но… — Но давайте продолжим про народные мудрости. «Брей не голову, а душу» — источником этой без сомнения легендарной фразы является японский народ. Из него она вышла, и им же бережно хранима на протяжении столетий. На долю народа выпадали самые разнообразные испытания и лишения, которые он стойко вытерпел и преодолел, пронеся для нас через века свои знания и накопленный опыт. Но к чему я? — Убрав руку из-за спины, я выставила её вперёд, показывая Бьянки и Рёхею. — Вы не понимаете, кто враг, а кто друг. Похоже, что-то готовится, и вы хотите нас заставить в этом участвовать, но вас разве не учили просить по-нормальному? О чём вы вообще думали?       Сжалившись, я убрала из воздуха преграду, не позволяющую нужным элементам совершать реакции, и кислород в нужной концентрации, чтобы не стать ядом, хлынул к Бьянки и Рёхею. Голубое пламя Дождя на кольце-черепке потухло, да и другие три атрибута сгинули, когда я перестала пользоваться Морем. Лишь красное пламя Урагана полыхало на кольце Вонголы, подавая энергию Ури.       — Уже можно дышать, — почти ласково разрешила я.       Удивительно, но они поверили. Сперва зайдясь в кашле, а затем отчаянно задышав, Бьянки и Рёхей жадно глотали воздух.       — Ты… могла… нас убить!.. — откашлявшись, возмутилась Бьянки, чьи глаза неприязненно сузились.       — Как сказал бы Реборн… «Ну, я же убийца», да? — Я развела руками, чувствуя, как что-то внутри почти ощутимо ухнуло в желудок.       И ведь действительно, на моих руках кровь многих людей. Я самый настоящий убийца, который был готов убить почти-сестру и почти-друга. От этого становилось только хуже. Знаю, вскоре это чувство пройдёт, я перестану ощущать себя чем-то мерзким, а пока…       — Ну и чего ты хочешь, Гокудера? — насупившись, спросил у меня Рёхей.       Гокудера, да? Похоже, Хаято не стала менять фамилию. Он второй раз называет меня «Гокудера».       — Ури! — вслух приказала я.       Ури послушно спрыгнул с панели и, громко топая лапами по полу, выплюнул коробочку к ногам Рёхея, после чего вернулся ко мне. Рёхей недоверчиво поднял коробочку и посмотрел на меня исподлобья. Такой знакомый, даже пластырь на носу, но эта разница в отношении выворачивала меня наизнанку.       Хотелось курить, как никогда до этого.       Я молча двинула на выход из комнаты управления, зависнув в дверях. Обернувшись, я посмотрела на Бьянки и Рёхея.       — Оставьте меня… нас в покое, хорошо? Я очень устала… Ури, за мной! — позвала я и покинула комнату управления, выходя в коридор.       На душе было отвратительно. Идя по коридору, слыша топот Ури позади меня, на задворках сознания ощущая обрывки его мыслей, я пыталась сориентироваться в расположении коридоров.       Где-то что-то грохнуло так, что стены, пол и потолок задрожали. Цуна — скорее всего, это он. Почему? Не знаю, так чувствую.       Хотелось в душ, но ещё больше курить. Рюкзак за спиной мешался, болтаясь на одной лямке. Мне были больше привычны сумки, чем рюкзаки. Я одновременно ни о чём не думала и думала обо всём. Мысли прогонялись, возвращаясь обратно, от чего желудок неприятно сжимался в спазмах. В волосах чувствовалась пыль, я вся взмокла, устала, но…       Курить, хочу курить.       — Мяк, мяк! — возмутился идущий позади Ури.       Обернувшись на ходу, я взглянула на кота. Его хвост метался из стороны в сторону, выражая крайнюю степень недовольства.       — Сигареты найду и дам пожрать. Успокойся уже, — буркнула я, вновь глядя себе под ноги.       — Мур-мяк!       — Да какого хрена ты такой настырный?!       Я прибавила ходу, узнавая коридор, по которому меня как-то провёл Реборн. С ориентированием в пространстве у меня было всё в порядке, так что мне удалось найти комнатку местной Хаято. На ходу сбрасывая рюкзак и снимая влажную футболку, я ринулась к столу, хватая початую пачку сигарет, лежащую открытым текстом.       — Мя-я-я! — недовольно заорал Ури, ударяя меня лапой по ноге.       — Да блин, бесишь…       Зажимая между зубов сигарету, впиваясь в фильтр, я ринулась к шкафу, выискивая что-нибудь быстронадеваемое и чистое. Пофиг, что сама не фиалками пахну, но в мокром ходить — идите нафиг.       Подцепив крючки лифчика, я избавилась от него, бросая на пол, и распахнула шкаф. На глаза попалась вешалка с джинсовым платьем. Разувшись, сняв с себя джинсы вместе с трусами, найдя на полке чистые, я содрала с вешалки платье, надевая его через голову. На нижней полке главного отделения шкафа нашлись простые кожаные шлёпанцы через палец.       — Мя-я-я-я! — заверещал Ури у меня за спиной, наматывая круги, как бешеный.       — Пошли, паскуда! — скомандовала я, с пинка захлопнув дверцу шкафа.       Ури чуть не разодрал меня, но я вовремя вылетела в коридор, на ходу чиркая зажигалкой. Мы почти что понеслись в сторону столовой. Я молила высшие силы, чтобы нашлось что-нибудь по его кошачью душу, а то он меня саму сожрёт.       Я совсем не удивилась, застав на кухне Кёко, Хару и сидящую за столом Хану. Стоило мне появиться, как вокруг двух дурочек так и расползлась аура трепетного ужаса.       — Х-Хаято-сан?.. — пискнула Хару, вцепившись в Кёко. Кёко вцепилась в Хару, и так они и застыли, рискуя проворонить что-то в кипящей кастрюле.       — Дормамму, я пришёл договориться, — разразилась я очередной цитатой, которые из меня так и пёрли с момента пробуждения среди песка и ураганного ветра. Подняв руки вверх, попыталась выдавить из себя обезоруживающую улыбку. — Ну же, мир, дружба, жвачка?..       — Да успокойтесь вы уже, — поддержала меня Хана. — Ничего она вам не сделает.       — Хоть кто-то тут соображает. — А вот тут я действительно расплылась в улыбке. — Спасибо, Хана.       — Всегда пожалуйста.       И мы замолкли, разглядывая друг друга. Я — кухню, девчонки — меня.       На кухне было действительно мило и уютно: большой стол на множество персон, огромный продовольственный холодильник (такой был в супермаркете, где я работала), большая микроволновка, две плиты, посуда и всякая мелочь.       — Мя-я-я-я! — заскрёбся рядом Ури, напоминая о себе.       И я поняла, что мне кранты. Он хочет жрать.       — Какой милый котёнок! — всплеснув руками, восхитилась Кёко. Позабыв о страхе, она присела на корточки рядом с приземлившимся на задницу Ури.       — А это мальчик или девочка? — вторила ей Хару, усаживаясь рядом.       Я нервно затянулась, смакуя табачный дым.       — Не обманывайтесь внешней милотой Ури. Как бы котёнок не выглядел, у него есть яйчишки. Ма-а-а-аленькие такие, сморщенные и с горошину размером, но имеются в наличии.       Ури повёл ушами и, как в замедленной съёмке, покосился на меня так злобно, что я, не выпуская сигареты из пальцев правой руки, всё ещё держа её у рта, смачно показала ему средний палец на левой.       — Мря-я-я-я-яу! — Разнеслось по всей кухне.       Я дала дёру, огибая стол и вскакивая на стул прямо в шлёпках.       — Дайте ему пожрать! — взмолилась я, отпихивая от себя разъярённого Ури.