Вы очень хороший человек

       — Альбус, я не буду с ней возиться! — обреченно посмотрев на кареглазую девочку лет семи, воскликнул профессор Снейп.        — Будешь, Северус. Родители мисс Грейнджер до сих пор не отошли от первого стихийного выброса магии своей дочери. За ними пока следит Минерва. И, согласись, присматривать за котятами, в которых юная мисс превратила своих маму и папу, тебе было бы тяжелее, чем Минерве.       Снейп лишь отвернулся. Он знал, что МакГонагалл питает слабость к котятам, и это она оставила эту девочку на него.        — Я не умею обращаться с детьми, — выкинул свой последний козырь профессор зельеварения.        — О, Северус, тебе не стоит переживать! Мисс Грейнджер достаточно умная и взрослая девочка. Тебе даже не нужно водить её в туалет…       Казалось, директор шутит. Или это все — страшный кошмар. Но нет, это была ещё ужаснейшая явь.        — Альбус, пожалуйста, — начал умолять профессор.        — Нет, и точка. Ты посидишь с мисс Грейнджер до девяти вечера, покормишь её, может, почитаешь или поиграешь и уложишь спать к десяти. Всего два часа! А потом ты свободен!       Лицо директора было таким вдохновленным, как будто он рассказывал о повышении зарплаты.        — Ну, я пойду, Северус. Удачи. До свидания, мисс Грейнджер!       И, несмотря на свой преклонный возраст, выбежал в коридор, приговаривая:        — Какая умница: в таком возрасте произвести превращение! Ей цены не будет на Трансфигурации — вот Минерва обрадуется…       Голос Дамблдора уже давно затих, а Снейп всё смотрел на закрытую дверь своей гостиной, не решаясь обернуться.       Наконец, справившись с желанием убежать, Северус медленно повернулся. Его глазам предстала маленькая девочка с русыми непослушными волосами и большими карими глазами, которая сидела на большом диване с книгой в руках. Взгляд будущей ученицы Хогвартса выражал заинтересованность и страх одновременно.        — Что с моими родителями? — произнесло личное несчастье профессора тонким голоском.        — Ваши родители, мисс, сейчас на попечении профессора МакГонагалл. Только она может превратить их в людей обратно.        — О, значит, с ними будет всё нормально?! — радостно воскликнула Гермиона и заулыбалась.        — Да, мисс Грейнджер, уже завтра вы с ними встретитесь. И постарайтесь больше не превращать их в котят, щенков и других животных, которых вам захочется.       Улыбка сникла после достаточно грубых слов мужчины.        — Я не хотела котят, сэр, — прилежно сказала девочка, — я сказала, что котики очень красивые, прям как мама и папа. А потом они резко превратились и… Я не знала, что делать. Потом появился этот добрый дедушка и добрая женщина, которая тоже похожа на кошечку…       До конца речи в глазах девочки появлялись слёзы. Теперь она тихонько рыдала закрывая лицо книгой.       Профессор Снейп зарычал. Он ненавидел детские слёзы, ненавидел успокаивать этих мелких…       «Мерлин, пусть она заткнется! Она точно будет в Пуффендуе! Или на Когтевране, ведь Плакса Миртл именно оттуда».       Но Гермиона всё продолжала плакать. Она лежала на диване и, закрывшись от мужчины книгой и подушками, предавалась грустным мыслям.       — Ну всё, хватит, — тихо произнёс Северус и вышел на кухню.       Уж лучше он будет готовить ужин себе и этой плаксе, чем слушать ее рев.       Весь последующий час прошёл за приготовлением пищи. Для себя он приготовил простой мясной стейк. А вот для Гермионы — манную кашу.       Внутри он злорадствовал: сам профессор манку не любил и специально приготовил её девочке.       Всё это время от Гермионы не было слышно и звука. Северус поначалу был даже рад, но потом начал переживать: от детей жди чего угодно!       Поэтому вернувшись в гостиную с едой, он удивился, увидев Гермиону за своим письменным столом, читающую… «Историю Хогвартса».       Для приличия надо было бы накричать на неё за то, что трогала чужие вещи, села за чужой стол… Но то, что она ничего, на первый взгляд, не побила, не поломала и не испортила, повысило её в глазах профессора. Глаза Гермионы выражали такой восторг и интерес, что Северус невольно засмотрелся.       «Такой же была Лили…»       Воспоминание о миссис Поттер вернуло профессора на грешную землю.        — Вот ваш ужин, мисс. И больше не трогайте чужие вещи: это неприлично.       Девочка испуганно отпрянула от стола и, покраснев, принялась за манную кашу. Минут десять они ели в тишине, но Северус замечал, как Гермиона время от времени поглядывает на него.        — Спрашивайте! — Он так резко это сказал, что она выронила ложку.        — П-п-прос-стите, сэр… Я хочу спросить… Кто я? Вопрос был задан так по-детски, так некорректно, так наивно, что Северус боролся с собой, дабы не ответить: «Вы Гермиона Джин Грейнджер, 1979 года рождения…»       Но её заинтересованные глазки так напоминали Лили, то время, когда он рассказывал ей о волшебном мире, о счастье…       Именно поэтому последующие полтора часа профессор рассказывал о Хогвартсе, четырёх факультетах, создателях, Мерлине, учебных дисциплинах, волшебных палочках. Все это время он не смотрел на неё, но был уверен, что её глаза горят интересом, желанием узнать большее, вдохновением…       Уже тогда, когда язык болел от болтовни, он посмотрел на неё. Девочка мирно спала, положив голову на спинку дивана.       Посмотрев на часы, отмечая, что уже пол-одиннадцатого, Северус встал, отнес грязные тарелки в раковину и вернулся обратно.       Гермиона так и спала. Решив не заморачиваться, он взял её на руки и понес в спальню. Почему-то мысль — отлевитировать её, пришла лишь потом.       Поднимаясь на второй этаж, мужчина споткнулся, чем и разбудил свою ношу:        — Простите, сэр, я уснула. Но вы так интересно рассказывали! Даже не верится, что я тоже волшебница… Спасибо вам! Вы очень хороший человек!       Маленькие ладошки сжали его плечи, и, немного приподняв голову, Гермиона коснулась его щёки лёгким поцелуем. А потом она вновь положила голову ему на плечо, решая вновь предаться сну.       Северус сначала опешил, а потом, ухмыляясь, понес её дальше.       Уже уложив своё персональное бедствие, он подумал, что у него могла бы быть такая же малышка-дочь. Только волосы были бы ярко-рыжими.