Вы очень хороший человек

      Этой ночью Больничное крыло было шумным и неспокойным: в Хогвартс доставили учеников, которые принимали участие в битве в Отделе Тайн. Раненых было много, поэтому, кроме мадам Помфри, в палатах находились учителя, имеющие хоть какие-то познания в области медицины.       Активное участие принимала бы Минерва МакГонагалл: ведь большинство пострадавших — её ученики. Но она сама в данный момент находилась в Мунго после четырёх Оглушающих, доставшихся от людей Амбридж.       Мельтешил возле раненых профессор Флитвик, декан когтевранки Луны Лавгуд. Он действительно хотел помочь, но его знаний не хватало для лечения пострадавших.       Напротив, огромную помощь оказывала Помона Стебель. Её глубокие познания в Травологии пригодились для приготовления сложных мазей и лекарств. А основную работу по зельям и настройкам выполнял профессор Снейп. Стоя в своём углу, он непрерывно что-то варил, резал, крошил…       Никто из учителей не вспоминал, что эти самые дети нарушили десятки правил по пути с Хогвартса до Запретного леса, оставили в плену у кентавров министерского наблюдателя Долорес Амбридж, незаконно пробрались в Министерство Магии и Отдел Тайн, дали бой пожирателям, вследствие которого погиб Сириус Блэк… Сейчас всех интересовало, как привести в чувство Рона Уизли, у которого сильные ожоги головы и рук; как остановить кровотечение у мисс Лавгуд; как быстро вправить сильный перелом ноги, без применения Костероста, на который у Джинервы Уизли аллергия…       Каждый преподаватель взял под опеку раненого ученика, невзирая на факультет.       Флитвику пришлось втирать мазь в ожоги Рона. Профессор Стебель взяла на себя ответственность сразу за двоих — Джинни и Луну. Мадам Помфри безрадостно, но упрямо пошла лечить Амбридж от пережитого шока, захватив с собой Невилла. А Северусу, как самому опытному, поручили Гермиону.       Её раны были самыми серьёзными: сквозное заклинание Долохова, попавшее ей в живот, раздробило несколько ребер, разорвало печень и селезенку и вышло через спину, задев позвоночник. Последнее обстоятельство ощутимо напрягало Снейпа, так как Грейнджер за всё время ни разу не пришла в себя, не пошевелила ни рукой ни ногой, не застонала…       Северус никому бы не признался, но сегодня страх за Гермиону был намного сильнее, чем страх того, что Воландеморт возвратился. Он не узнавал себя: всегда спокойный и хладнокровный, он еле сдерживал себя от паники при виде изувеченного тела девушки; впервые за долгое время у него тряслись руки, а холодный пот заливал глаза. И он даже знал, почему всё так происходит… Знал, но не хотел об этом думать.       Несколько часов прошло в тишине, разбавленной редкими вскриками, стонами и бормотанием. Наконец все больные были более-менее в порядке. Учителя устало отошли от своих подопечных и сошлись в коридоре.       Как оказалось, излечить ожоги профессор Флитвик смог самостоятельно: состояние Рона Уизли намного улучшилось. Помона Стебель тоже справилась с раной на голове у Луны и страшным переломом Джинни: обе девушки уже завтра смогут покинуть Больничное крыло. Мадам Помфри с плохо скрываемой иронией сообщила, что состояние Долорес Амбридж, к сожалению, осталось без изменений, а Невилл будет шепелявить ещё пару дней. А Снейп молчал.        — Северус? Всё так плохо?       Серые глаза колдомедика встревоженно смотрели на мужчину. Вглядываясь в его посеревшее лицо, Поппи понимала, что хороших новостей ждать не приходится.        — Я сделал всё, что мог, — как-то хрипло и неуверенно произнёс он, — но состояние мисс Грейнджер очень тяжёлое. Заклинание повредило внутренние органы и задело позвоночник. И если с первым я успешно справился, то с последним… Я не знаю, насколько сильно повреждение.        — Может, её доставить в Мунго? Там лучшие специалисты…        — Нельзя, Филиус. Транспортировать ученицу сейчас опасно: если позвоночник сильно поврежден, мы можем убить её или сделать калекой на всю жизнь.        — Тогда что нам делать?        — Ждать, Поппи, только ждать…

***

       — Мисс Грейнджер, знаете, а вы меня мучаете, — сипло прошептал Северус, после шести часов ожидания изменений. — Вот пришли в эту школу, зашли в мой класс и стали моим мучением.       Чёрные, воспаленные от недостатка сна, глаза неотрывно смотрели на неподвижную девушку, лежащую на больничной кровати.        — А последние два года вообще стали моим наказанием… и подарком на все тридцать шесть дней рождения. Да, бывает такое…       Мужчина с трудом встал со стула, на котором сидел всю ночь, и подошёл к койке девушки. Проверив магией состояние, отметив, что изменений нет, он присел на краешек кровати.        — Знаете, я ненавижу, когда вы первая поднимаете руку, всегда зная ответ на мой вопрос: это ужасно бесит, поверьте! Но я не могу сдержать внутренней дрожи, когда вы смотрите на меня, вместо того, чтобы готовить зелье или писать конспект. Ваш взгляд… На меня так никто не смотрел. С интересом, с восхищением, с… оценкой?! Вы меня с кем-то сравниваете?       Профессор, прищурившись, вглядывался в тонкие черты лица: высокий лоб, впалые глаза и щеки, аккуратный носик, сухие губы… Его взгляд прошелся по изгибу шеи, хрупким ключицам, еле вздымающейся груди… Потом перешёл на плечи, руки, изящную кисть…        — Зачем вы заставляете меня бояться? — невпопад самому себе спросил Снейп, отчего-то легко прикоснувшись к тонким пальчикам Гермионы. — Почему заставляете меня переживать из-за вас? Я ведь уже немолод, как оказалось, вот, седею уже… Вдруг, сердце не выдержит, когда ещё раз увижу вас в таком плачевном состоянии?       Пальцы профессора легонько сжали холодную ручку девушки. Она, естественно, не ответила на пожатие.        — Опять вы лежите… А я снова сижу с вами… Не надоело вам?       Её рука идеально подходила его руке. А он просто поглаживал её ладонь, желая почувствовать отклик.        — Может, вы — спящая красавица? Уснули тут долгим волшебным сном и ждете своего принца?       Губы Северуса искривились в усмешке: до того нелепо было говорить о маггловских сказках.        — Молчание — знак согласия, помните? Молчите, значит ждёте принца. Знаете, я ведь тоже почти принц! Только… Ваш ли?        Снейп на мгновение замер, словно и правда ждал ответа. А потом, словно в бреду или во сне, наклонился к лицу Гермионы и осторожно прикоснулся к её сухим губам. Почти сразу он отпрянул, ища изменения и не находя их.        — Поцелуй вышел почти целомудренным, но нежным, мисс Грейнджер, так что не беспокойтесь за свою честь. Мне кажется, если бы вы были в сознании, вам, наверное, понравилось бы… Но, увы, я оказался не вашим принцем… А вы — не моя принцесса!       Он резко, почти поспешно, встал с кровати и, последний раз посмотрев на неё, вышел в больничный коридор. Он шел к мадам Помфри, чтобы попросить заменить его: ему нужно успокоится. Он не держит себя в руках… Он уже украл поцелуй… И хочет больше…       Он убегал от себя и своих желаний, оставив за закрытой дверью палаты свою… Что? Любовь? Нет, наверное, ещё нет…       Он убегал и уже не видел, как в палате открыла глаза Гермиона. Как она с трудом подняла руку, которую он до этого держал в своей руке, к своим губам, горящим от недавнего поцелуя. Как она непроизвольно улыбнулась, вспоминая монолог мужчины. Как прошептала, почти не совладая голосом:        — Спящей красавицей… меня назвать, конечно, сложно… Но быть… вашей принцессой, профессор, не откажусь… Только… предложите… Мой… Принц…