...однажды тоже может быть.

      Прежде, чем я опомнилась и пришла в себя, отец дважды нанёс удар в лицо. Эй, кто тут нападает?! От третьего удара я едва успела уклониться и поставить блок под четвёртый. ТуРосс наносил удары молниеносно, остервенело, он знал, что стоит мне опомниться, и он обречён.       Тот, кого я считала отцом долгие годы, бил не раздумывая, продумав движения уже на два-три шага вперёд. Против меня же работала моя нетерпеливость, я не могла побороть собственную ярость, мешавшую рассчитывать алгоритм движений в бою. Не могла собраться с мыслями, да и вообще трезво оценить ситуацию. И чем больше я понимала, что гнев сейчас не лучший союзник, тем больше меня накрывала волна исступления. Поздно разгаданный отвлекающий манёвр отца, его ложный выпад, беспокойство о скором приближении подмоги. И вот череда ошибок уже снежным комом несёт меня к провалу.       Я уже знала, что проиграла. Знала это ещё в коридорах дворца, заглянув в тёмные с алыми всполохами глаза Иглана. Два вампира из охраны ТуРосса, оставленные позади во время безумного прыжка, теперь двумя столпами выросли между мной и отцом. А мои локти оказались скованы сзади хваткой светловолосого брата... Брата ли теперь?       А Дарлак? Кто он? Чей сын?       Мать? Какую роль она играет во всём этом?       Какую цель преследует ТуРосс? Зачем вообще он правил нашей расой во главе лжесемьи? Как ему удалось соблазнить матриархат враждебной расы? Дважды.       Не будь я отчаянной дурой, могла бы задать эти вопросы лично и в мирной обстановке. Теперь же меня и на пушечный выстрел не подпустят к отцу.       Я чувствовала,что схожу с ума. Меня вдруг перестала заботить разворачивающаяся (или точнее будет заметить, что уже сворачивающаяся) битва. Мой безумный взгляд метался по залу, не задерживаясь на лицах присутствующих. А мозг вдруг разом перестал различать все звуки, донося их до меня лишь белым шумом. Пришлось зажмуриться и тряхнуть головой. И, уж не знаю какие шестерёнки от сего действия встали на место, но рассудок начал проясняться. Вернулись чёткость картинки и резкость восприятия звуков. Взгляд выцепил ухмыляющуюся самодовольную рожу отца и на ней и остановился. В груди поднимался рык, но его оборвал Иглан, резко дёрнув меня за руки, призывая одуматься. Я повернула голову, чтобы видеть глаза брата. Почему я так отчаянно нуждаюсь в поддержке того, кто всю жизнь отравлял мне жизнь? Когда наши глаза встретились, я уже знала, что буду делать. И он тоже знал. Поэтому перехватил и крепче сжал мои руки, буквально прижимая меня к себе.       - Не надо. - Одними губами прошептал Иглан.       - Убейте её. - Как-то слишком спокойно отдал приказ ТуРосс.       - Отец! - Оклик брата, утонул в жутком вое зверя.       Существо с чёрно-алыми глазами воззрилось на патриарха в тот момент, когда один из стражников уже занёс свой меч для исполнения приговора. И страх отразился в глазах правителя. Лисса. Хрупкая, не верящая в себя девочка, которую он воспитывал семнадцать лет, предстала перед ним совершенно в другом образе.       Карающий клинок опускаясь, встретился с блокирующей его рукой существа, не причинив, впрочем, ему никакого вреда. Где-то в замке послышался визг, очень хорошо знакомый Иглану. И существу, если бы оно было в трезвой памяти, он тоже был знаком.       - Уходи! - Стирлейф махнул рукой сыну, призывая того покинуть зал.       - Эвион. Отец! - Почти простонал светловолосый, пытаясь пробиться к разуму девушки или отца, не решаясь принять ту или иную сторону.       Существо, выбившее меч из рук стражника, схватило его за горло и держало над полом. Во второй руке, приходя в боевую готовность сверкнул клинок, и вот уже отсечённая голова катится к ногам ТуРосса. А по залу прокатился рык, слишком похожий на смех.       Я не Халк. Я много хуже.       - Не надо. - Одними губами прошептал Иглан. Но мои глаза уже заволокла темнота.       - Убейте её. - Как-то слишком спокойно отдал приказ ТуРосс.       А когда я повернулась к отцу (именно этот вампир всё-таки воспитывал меня семнадцать лет), в его глазах поселился ужас. Я чуяла этот пьянящий запах всеми органами обоняния. Именно так нападают собаки, чувствуя и пьянея от запаха страха, исходящего от жертвы.       Оказавшись в состоянии кровавой ярости, где-то на периферии мозга, я с сожалением отметила, что все краски мира приобрели грязно красный оттенок, тело стало тяжелее и при движении появилось ощущение, будто я застряла в желе. Красном гигантском желе. Я казалась себе неуклюжим великаном, хотя ни на дюйм не стала выше. Лисса сыграла ещё одну злую шутку со зрением: все фигуры и предметы казались то ближе, то дальше, чем они были на самом деле. Будто кто-то играл с фокусом фотокамеры.       Я зарычала, злясь на своё же состояние. И по залу прокатился могучий вой. В котором я не сразу распознала свой собственный.       И в следующую секунду я сперва услышала, а потом и увидела занесенный над моей головой меч. Рефлекторно я выставила правую руку, приняв удар на неё. Меч рассёк кожу и сухожилия, которые тут же зажили, когда я левой рукой нанесла сокрушительный удар в ключицу врага. Меч из руки стражника тут же выпал, а я схватила его за горло, вскинула клинок и отрубила голову. В замке, а это было в левом его крыле, в комнатке под оружейной (теперь я это знала точно, благодаря и без того улучшенному слуху) раздался мерзкий визг. Мне вдруг стало смешно от того, как звучало бы моё собственное верещание, если бы я когда-либо издавала подобные звуки. Двойник. А я уже успела и позабыть о ней в свете последних событий.       Пока я отвлеклась мыслями от битвы, ТуРосс успел вооружиться мечом поверженного мной врага, но первым не нападал. И хоть внешне вампир, стоящий напротив меня, казался на удивление спокойным, его глаза и запах выдавали реальное положение дел. ТуРосс Стирлейф, патриарх вампиров - боялся. А я упивалась своей теперешней властью. Казалось, что мир пал к моим ногам, я повергла всех своих врагов и... что делать с таким "счастьем" дальше я не знала. А опустив голову, под ногами обнаружился лишь один обезглавленный стражник, а не целый мир. А напротив - вооружённый патриарх.       С удивлением, я обнаружила, что кровавая ярость отступила. Начав размышлять, я упустила то состояние, которое могло оставить меня в живых. Взглянув в глаза отца, я увидела в них не ту уверенную поддержку, которую видела первые семнадцать лет, и не то равнодушие, которым он одаривал меня после возвращения. Там была ненависть. Чёрная всепоглощающая ненависть. Эта была та самая точка невозврата, черта, перейдя которую, ты никогда не сможешь вернуться назад. Именно в этот момент я перестала себя чувствовать членом семьи Стирлейф. ТуРосс никогда больше не заговорит со мной и не ответит ни на один мой вопрос. По крайней мере добровольно.       Я опустила голову. Нет, я не сдавалась. Просто принимала факт того, что и в родном мире я была чужой.       Патриарх выпустил из рукава потайной стилет, похожим не редко пользовалась и я сама, и срезал ремешки, с помощью которых крепился мой правый клинок, забрав моё оружие. Я выдохнула, замерла и не сопротивлялась.       Клыки Ночи, являлись одними из немногих клинков, которые могли нанести вред прочнейшему материалу во всех мирах - кости истинного вампира.       - Отец, давай обсудим... - Начал было Иглан, но тот прервал его взмахом руки.       ТуРосс ни слова не говоря, передал Клык стражнику и как ни в чём не бывало прошествовал к своему трону. Почти торжественно водрузил на него свой зад и театрально вздохнул. Его пафос нарушил всю трагичность момента, и если до этого мне было горько, то теперь это чувство переросло в отвращение. Я вскинула голову и расправила плечи. Усмехнулась, потому как всегда принимала эту "позу" в похожие моменты.       И он начал говорить:       - Эвион Гримвьёр Вас Стирлейф, да-да, именно Стирлейф, - Видя как я покривила бровью, добавил ТуРосс. - Потому как никто не опроверг и не доказал обратного.       Все на секунду замерли, услышав быстрые лёгкие шаги в соседних коридорах. И без того натянутый как струна Иглан, напрягся ещё больше. А патриарх продолжил:       - За побег, незаконное возвращение, измену своему правителю и народу ты приговариваешься к смерти!       Всё это он выплюнул, глядя мне в глаза. Я ждала, не смея пошевелиться. Только голову чуть повернула и склонила вбок, чтобы видеть Иглана. Никогда мне ещё не доводилось видеть брата столь жалким. Я пропустила тот момент, когда ТуРосс кивнул, подавая стражнику знак. И едва не пропустила звук опускающегося клинка, потому как всё пространство зала наполнил неистовый визг Райкенин.