Пушистые чувства

      Все скелеты в комнате кроме близнецов были в предвкушении поцелуя. —Может, просто поцелуй в щёку? — молил Дрим. —Не-е-ет, всё должно быть по правилам!  — с усмешкой сказал Даст.        Мир как-будто замер на пару секунд… Уже поднялся довольно приличный гул, и все вокруг требовали поцелуя. Понятное дело, что ни Дриму, ни Найту не хотелось делать этого — Н-но… Мы же братья! — Все отнекивался Дрим Хоть сам по себе Найтмер не подавал виду, что взволнован, его брат всегда мог понять, какую эмоцию он чувствует, потому что они братья, как никак… Ну, может быть его дар считывать эмоции и дарить позитивные сны и немного помогали, но лишь совсем немного! По крайней мере, Найтмер убеждал себя в этом. Деваться было некуда, а повелитель кошмаров не особо хотел терять свой статус, особенно из-за какой-то маленькой игры  — Чего как ребенок? Не будь таким трусом, — Лишь ответил скелет, явно находясь в раздражении. Сначала Дрим сильно волновался насчет этого, но лишь то незаметное для всех подмигивание, этот мелкий момент… Оно успокоило Мечтателя. Он ужасно хотел знать, как его брат с такой легкостью мог успокоить любого И вот, Найтмер приближался к зубам Дрима и лишь слабо коснулся их Что-то рождалось в Инке с каждой секундой, какое-то знакомое ощущение, но не мог вспомнить его. А после следующей фразы так вообще и забыл об этом — Довольны? — С устрашающей улыбкой произнес он. Но членов Бед-геев (кхм, второй раз не актуально, но да ладно) уже подобное не пугало. Именно поэтому Даст решился ответить — По правилам, вы должны поцеловаться страстно, а не как дети в детских садах — Но… — Продолжал противостоять итак шокированный скелет — Молчи, — Резко ответил Найтмер И снова этот ужасный момент… Будто время поставили на репит (повтор). В этот раз приближался темный скелет медленно, не желая выполнять это действие. Тут скелет в голубом шарфике уже не выдержал напряжения. — Даст, отстань от них, а. Если такой умный, и все это «детские забавы» — поцелуй меня! — неожиданно произнес Блу, не желая больше это терпеть. Он лишь зажмурился, мило закрыв ручками свое маленькое личико Даст очень смутился, но виду не подал. Он продолжил давить на скелетов. — Да запросто! — Он уже было потянулся к Блу, но не тут-то было — Я-я пошутил! — Нервно произнесла Голубичка, пытаясь заставить передумать Даста. — Вот, то-то же       Пришлось выполнять. Инициатором тут был Найтмер, потому что Дрим на подобное был не способен. Сначала он начал нежно целовать его, но с каждой секундой делал это более грубым. Дрим не был готов к подобному, так что ему оставалось только отвечать взаимностью. Затем Кальмар постепенно, медленно отпустил губы своего брата, и между ними появилась тоненькая ниточка слюны. Оба находились в оцепенении, обоим поцелуй понравился, они и забыли, что находятся тут с друзьями. Дриму это все еще казалось странным и неправильным, так что он покраснел       Раздались аплодисменты Даста — Да вы двое прям любовная парочка, — с ухмылкой произнёс он       От этого Мечта ещё гуще покраснела, а Найтмен в ответ лишь посмотрел грозным взглядом, и Даст отстал Игра продолжилась. В этот раз Инки сам захотел крутануть бутылку, не давая ни шанса Найтмеру, что был даже этому счастлив. В целом, никто ничего против не имел, даже Даст заткнулся, сияя румянцем под капюшоном. Все мы конечно прекрасно понимаем почему Так они провели какое-то время. Даст с Блу все же поцеловались, правда также тихонько, как и Дрим с Кальмаром в начале. Остальные по мелочам, это не так важно. Также они посмотрели фильм (Соавтор: Псс, если хотите полную версию вечера, напишите об этом, и я допишу ;)) — Ребяяят… Тут как бы уже второй час ночи… — невзначай сказал Блу, сонно потирая глаза, уставившись на часы после концовки фильма. — Сколько?! — Инк был в слепой панике — завтра же контроша по геометрии… — Что ж, действительно, думаю нам пора спать — ответил Мечтатель — Все по кроватям! — А я не хочу, — безразлично возразил Найтмер. Мечта лишь глубоко вздохнул. Румянец от поцелуя все её не сходил с лица — Найтмер, завтра контрольная, нам нужно выспаться! — Нет, — покрытый жижей скелет продолжал отстаивать свою позицию — Не хочешь — не спи, а мы пойдем. Я подарю всем хорошие сны. Недовольно пробурчав, повелитель кошмаров согласился. Но и он пошел в кровать буквально через десять минут ***       И наконец, все легли спать. Похоже, что сегодня Дрим по ошибке выбрал не совсем то воспоминание, ведь бедный Инки этой ночью так и не смог хорошо поспать… Ему снился его старший брат. И пускай он не на сильно был его старше — всего лишь на год — Инку всегда казалось, что его брат очень взрослый, сильный, и всегда его защитит. «- Брат! — Что, Инки? — спокойным голосом спрашивал Пейнт, уже зная, чего хочет его брат — Прочитай мне сказку на ночь! Я не могу заснуть… — Хорошо. Может, ты хочешь какую-то конкретную историю? — Хм… — Инк долго думал, и наконец ответил — Давай про синего кролика!       Пейнт достал из тумбочки тетрадь со своими рассказами и принялся читать — Жил был на свете кролик…»       Он всегда старался помочь Инку. Придумывал для него рассказы, что бережно записывал в свою тетрадь, у них всегда были игры, скучно им не было никогда. Пейнт был прекрасным братом, и никогда не давал заскучать. Родители же особо внимания на них не обращали, они думали только о карьере. Им даже друг на друга времени едва хватало, что и говорить о детях. Благо, что хотя бы карманные деньги давали, на которые два скелета и жили. Но им прекрасно жилось и так, несмотря на все невзгоды.       Чернильница перевернулся с одного бока на другой, пытаясь отстраниться от сна, но, похоже, что это уже было невозможно. За одним воспоминанием пошло другое. Это воспоминание было более свежим, по сравнению с прошлым.       «Брату Инка исполнилось 13 лет. Они купили небольшой тортик на все свои карманные деньги, что у них оставались на этот месяц, и поехали на пляж, праздновать. Брат вел велосипед, а Инк сидел сзади, облокачиваясь на брата спиной, и держал их небольшое угощение. Потом они приехали и начали есть тортик.»       Будущий художник не был достаточно аккуратным, и после того, как они съели половину, Чернильница посыпал его песком. Угощение немного запачкалось в нем. Несмотря на это, торт оставался вкусным, и братья не собирались прекращать его есть. Тем более, денег не оставалось, а им нужно было как-то жить еще пару дней. Лучше уж наесться тем, на что они спустили все деньги. Инк, выдержав небольшую паузу после фейла и улыбнувшись, произнес.  — Этот тортик на вкус как пляж! — Эту детскую невинность было невозможно разрушить, и звонкий смех еще долго раздавался на пустынном пляже…» Как будто его пробило шоком, Чернильный резко вскочил со своего спального мешка, захлебываясь в слезах. Да, воспоминания были безусловно хорошими, только вот радости художнику не приносили ни грамма. Тошнота подходила к горлу, и в надежде спастись от головокружительного чернильного фонтана, Инк пошел на кухню выпить воды, попутно вытирая слезы. И пускай тошнота отступила, воспоминания все еще больно отдавались в голове. Часы показывали 3 ночи. Художник уже понял, что не сможет уснуть, а на контрольной по геометрии нужно хоть немного соображать, поэтому он заварил кофе и пил его так, без сахара. Воспоминания были смутны. Возможно, с ними что-то сделал Дрим, когда слал всем позитивные сны. А возможно просто время плохо сказалось на них, что казалось более правдоподобным ответом. В любом случае, казалось, будто прошло несколько десятков лет с тех пор, а ведь прошел лишь один. «Помнится тогда Инк стал очень веселым и активным. У него появилось много друзей, он всем помогал и активно занимался творчеством. А вот брат остался в тени — Художник забыл и о нем. Пейнт стал еще тогда… очень замкнутым и тихим? О боги, Инк не мог вспомнить. Он сильно отличался от того скелета, каким являлся в детстве. Да, он был спокойным большую часть жизни, но и замкнутым, а тем более тихим назвать в детстве его было нельзя. Инк чувствовал, что что-то изменилось, но каждый день не мог понять причину. Тогда Пейнт начал общаться с Окуру, и этот скелет вошел в его круг общения как ни в чем ни бывало. Даже познакомил со своими друзьями, которые тогда уже учились в институте. Они прекрасно общались. Но старшему брату совсем не повезло. Как-то раз, пришел один из их дружков с предложением принять на свалке наркотики, ведь там их бы не кто не смог отругать из взрослых. Сначала все отнекивались, но рано или поздно абсолютно все начали употреблять наркотики. Кроме Пейнта, которому это всё казалось дурной затеей. Тут начался шантаж. — Либо ты с нами, либо без нас, — говорил тот мудак, предлагавший наркотики. Остальные ничего не говорили — этот парень был единственным источником дозы. Молчал и Окуру, но в отличии от остальных тот друга не бросал и всегда смотрел на него жалостливыми глазами. Инк даже не догадывался. Тем более, в Пейнте проснулась былая креативность, в тетрадях снова начали появляться рассказы, и все вернулось на круги своя. Инк с его братом снова начал прекрасно общаться. Это затуманило глаза Чернильнице. Но в один день его брат пришел с безумной для белого скелета идеей. Он любил его. Пейнт был безнадежно влюблен в своего брата. Он тянулся к брату. Хотел поцеловать его, но Инк лишь в страхе убежал из дома. Теперь они совсем перестали общаться А через пару недель, Художник зашел в комнату брата, и увидел его за столом. — Брат? — Лишь прозвучало в бездонную тишину. Подойдя ближе, он увидел, как лежал на столе его брат с улыбкой на лице. Не то, чтобы улыбка была радостной. Она скорее походила на вымученную грустную ухмылку. С добротой взглянув на брата, Пейнт произнес свои последние слова: — Ты… не вин-новат. Я люблю тебя, Ин-нки… И обратился в пыль. Он навсегда запомнил этот стеклянный взгляд. Чернильный еще долго не мог прийти в себя после этого — часа три, если не больше. А когда пришел, засмеялся как ненормальный. Он не верил. — Это, должно быть, какая-то глупая шутка… — Отчаянно произносил он в пустоту, ранее такую теплую, а теперь в холодную и безлюдную. Но это была правда, горькая правда. Единственное напоминание, что осталось — это тринадцать тетрадей с его рассказами и записка, написанная корявым шрифтом В ней были расписаны все произошедшие события за последние полгода — именно столько Пейнт и употреблял наркотики, как было сказано в письме — о не разделенной любви, о том дружке, наркотиках. Просил прощение и умолял не грустить, объяснил, что специально устроил передоз, умолчал лишь об одном…» Родители тогда стали чаще ссориться, и находились в глубоком отчаянии. Инк помнит эти ужасные дни… Даже это Инк вспомнил лишь с помощью записки, что таскал всегда с собой. На ней все еще сохранились следы пыли. — Окуру… Он не сказал об Окуру. Он умолчал о нем лишь потому, что считал лучшим другом. Он не хотел подставить своего друга. Лишь позже от этого скелета Инк узнал — он сам, после того, как узнал о смерти, рассказал об этом, будучи в крайне подавленном состоянии. Инку отойти от этого помогло лишь то, что память у него была дырявой, и через три месяца вернулся в свое привычное состояние. Ну зачем Дрим напомнил об этом? — Все в порядке? — Разнесся голос со стороны. Инка это изрядно напугало, но когда он увидел, что это Мечта, то немного успокоился. — Да. — Не думаю, что это нормально — стоять несколько минут с бездушным взглядом, крепко-накрепко держа в рука письмо. Тут Художник вспомнил, что действительно все это время держал этот обрывок бумаги, тут же судорожно сложил листок и убрал его. — Ты читал его? — в надежде спросил Инк. — Нет. — Фух… Они простояли в тишине около десяти минут в неловком положении. Светало. Часы показывали семь часов утра. Неужели он так долго стоял здесь?.. — Так… Ты расскажешь, что произошло? В растерянности Инк не знал, что ответить. — Я…