Du bist mein.

***

      — Мирон, что случилось? — взволнованно спросил Ваня, когда увидел на кухне крайне напряжённого друга. Тот сидел неподвижно, словно каменный. Таким парень его никогда не видел.       — С-с-слава… — слегка заикаясь, тихонько выдал Мирон. Он закрыл своё лицо руками, пытаясь сдержать слёзы. А его тело дико дрожало, словно в комнате было минус тридцать градусов. Мужчина держался из последних сил, чтобы не впасть в истерику. Но сдерживал себя, ибо всё-таки привык держать себя в руках.       — Слава? — взбешённо переспросил Евстигнеев. — Что этот уебан сделал на этот раз? Он у меня асфальт на вкус попробует...       — Он… — только и смог сказать Фёдоров. Мужчина резко замолчал, пытаясь собраться с мыслями и всё спокойно рассказать. Громко вдыхал и выдыхал воздух. Дыхание сбилось напрочь.       — Всё будет хорошо, Мир. Я его к тебе больше не подпущу. Успокойся, не нужно из-за него расстраиваться, он того не стоит. — успокаивающе шепчет Ваня и ласково приобнимает друга. — Давай выпьем по чашечке чая, ты придёшь в себя и всё мне расскажешь. Хорошо?       Ваня быстренько налил две кружки ароматного ягодного чая и поставил одну рядом с Мироном. Тот дрожащими руками отпил немного и выдохнув, попытался наконец успокоиться. Через минут пять его перестало колотить и он решил всё честно рассказать Рудбою.       — Так что случилось, Мирик?       — Мы с ним поссорились из-за какой-то херни, я даже уже и не помню точно из-за чего именно. Потом так получилось, что он оскорбил тебя, я попросил его не говорить так о тебе. И он… — Фёдоров замолкает на несколько секунд и продолжает чуть тише. — Он сказал, что может быть и ребёнок от тебя, а не от него. Понимаешь, Вань? Он прямым текстом назвал меня блядью. Чёрт, мне так обидно. От какого же мудака я залетел, пиздец просто.       — Мудак… — тихо сквозь зубы прошептал Евстигнеев и сильнее прижал к себе друга. — Не переживай, Мир. Всё будет хорошо. Просто забудь о нём. Он вообще ничего не стоит, если говорит подобное любимому человеку.       — Мне просто обидно. Он был так счастлив, когда я ему рассказал о беременности. Получается он нагло врал мне. — печально выдал Янович, уже гораздо спокойнее. — Блять, лучше бы реально ребёнок был от тебя. Да от кого угодно, но не от него.       — Не думай о нём. Он просто мразь и всё тут. — грубо сказал Ваня, ласково поглаживая друга. — Завтра я заберу твои вещи из его квартиры и ты забудешь обо всём этом. Поживёшь пока со мной, а то мало ли, что этому Карелину взбредёт в голову.       — Хорошо… Я как-то совсем забыл про вещи. Просто встал, обул кроссы и ушел. Он даже и не заметил, наверное. — тихо отвечает Мирон. Его глаза слипаются, он слишком сильно утомился за этот день. Сейчас у него на душе было всё спокойно, ведь он точно знает, что хотя бы один человек его искренне любит и поддерживает. На его лице расцветает мягкая, добрая улыбка.       — А сейчас пойдём в спальню, тебе нужно отдохнуть. — уверенно сказал Ваня и взяв друга в охапку, потащил его спать. Фёдоров же даже не сопротивляется, обнимает Евстигнеева и тихонько начинает посапывать.       Ваня аккуратно укладывает мирно спящего Мирона на постель и укрывает его тёплым одеялом. Он ещё пару минут смотрит на своего лучшего друга и невесомо целует его в щеку.       — Эх… — грустно вздыхает Охра и быстро уходит на кухню. Он достаёт из холодильника открытую бутылку виски и без лишних раздумий выпивает почти половину.       «Какая же Слава всё-таки мразь. А я ведь уже почти поверил в то, что он искренне любит Мирона. Но нет, я был прав. Впервые жалею, что оказался прав. Чёрт, Миру сейчас так больно. А этот мудак, наверное, сейчас где-нибудь бухает и даже не думает о том, что его беременной омеге плохо и очень больно от его слов. Скорее всего он даже рад, что тот ушёл от него. А что? Нет никаких проблем. Можно пить, колоться, курить и ебаться с кем угодно…» — злостно думает Ваня, допивая бутылку. Он уже хотел достать ещё бутылочку, но его прерывает громкий стук в дверь.       Ваня крайне неохотно отрывается от алкоголя и нехотя идёт открывать дверь. Открыв её он приходит в шок. Его резко накрывает искренняя ненависть и злоба, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки. За дверью стоял тот, кого он хотел больше никогда не видеть. Карелин…       — Что тебе, блять, надо? — сквозь зубы шипит Евстигнеев и тихо договаривает. — Вот тварь...       — Мне нужно поговорить с Мироном, он здесь? — спокойно, без своих обычных приколов и шуток, говорит Слава. Его лицо источало самую настоящую обиду и печаль. Но Рудбоя жалостливыми глазками не обманешь.       — Я тебе честно скажу иди отсюда нахуй! — громко и яростно сказал Ваня. Он вдруг заметил рядом с Карелиным Светло. Ему сразу стало немного неловко, всё-таки против него он ничего плохого не имел. Да пугать того не сильно хотелось.       — Ты его оскорбил, ему сейчас очень плохо. Так что уходи по-хорошему. — более спокойно проговорил Евстигнеев. — Прояви к нему хоть немного уважение.       — Нет, я хочу сейчас поговорить с ним и извиниться. Я действительно поступил, как конченый мудак, но я хочу загладить вину. Мне не хочется терять его. Честно. — тихонько проговорил Вячеслав. — Я люблю его...       — Ах, вот как ты запел. Понял, что можешь его потерять и дал заднюю? И кстати, поздравляю, ты был прав, ребёнок от меня. — ярко ухмыляясь сказал Ваня и со всей силы ударил Славу в живот. Тот скорчился и согнулся от ужасной боли. Он чувствует нестерпимую, жгучую боль где-то в середине груди. Но это было вовсе не от сильного удара, а от слов парня.       — Это не правда, он не мог. — чуть слышно, рассеянно прошептал Карелин. В него прилетает новая партия ударов, он не выдерживает и падает на пол. В его голове крутилась лишь одна мысль. «Мирон просил его не трогать». Он старается прикрыть голову, чтобы не получить сотрясение.       — Прекрати, не надо. — громко крикнул Фаллен и попытался оттащить злого Ваню от бедного, уже еле живого Славика. Тому уже было совершено на всё наплевать, он уже понял, насколько сильно был виноват.       В комнату резко врывается Мирон, он ошарашенно пялится на происходящее и ни о чём не думая сразу же летит к Карелину. Естественно. Он же его очень любит. Несмотря ни на что.       — Хватит, Вань. — тихо попросил Фёдоров, закрывая собой Славу. — Пожалуйста.       — Всё, пошли отсюда. С тебя, дорогой мой, хватит. — быстро протараторил Светло и утащил застывшего, как статую Евстигнеева в первую попавшуюся дверь. Он аккуратно закрыл её на шпингалет, это оказалась ванна.       — Что ты делаешь? — чуть успокоившись спрашивает Рудбой. — Зачем затащил меня в ванную?       — Ничего такого, просто защищаю друга. — беззлобно огрызнулся Ваня и продолжил свою нотацию. — Он конечно заслужил, но не так же сильно. Сдохнет у тебя на пороге, что делать будешь?       — Ладно, ты прав. Виноват немного. — легко улыбаясь, сказал Евстигнеев, подходя ближе к молодому омеге. В его голове уже созрел хитроумный план действий.       — Немного? Да ты же… — раздражённо начинает Фаллен, но его губы резко затыкает настойчивый и страстный поцелуй.       На этот раз Ваня ведёт себя уверенно, нагло лапает чужое тонкое и изящное тело. Он без лишних церемонии подхватывает лёгкого Светло на руки и вжимает в стену. А тот и не против, он сам жаждал этого не меньше. Фаллен быстро стягивает с себя ненужную кофту. Через минуту уже сам целует чужие губы.       — Охладишь мой пыл, м? — горячо шепчет Ваня. Его руки стали нагло ласкать чужие, мягкие места. Он был очень зол из-за сложившийся ситуации и ему просто необходимо было направить свой пыл в нужное "правильное" русло.       — Ах… — несдержанно стонет Ваня, когда два пальца сильно надавливают меж его половинок. Он никогда раньше не испытывал таких чувств. Его накрыло дикое, животное желание.       — Возьми уже меня, чёрт… Пожалуйста.. Агх… — не выдерживает Светло и громко стонет. — Я хотел этого ещё тогда, но ты сука нихуя не сделал...       — Прости, малыш, но тогда я не смог. Ты был так беззащитен. А сейчас нам, к сожалению, тоже нельзя. Наши друзья могут нас услышать... — с лёгкой грустью сказал высокий альфа.       — Пиздец. И что мне теперь делать? — недовольно спрашивает Фаллен. — Я то уже хочу!       — Меня не ебёт, ты останешься у меня ночевать. Если что, то поедем в отель. Мне сейчас никаких бабок не жалко.       — Я и не собирался спорить. — сказал Ваня и осторожно слез с рук Евстигнеева. И обратно надел на себя толстовку.       — Ну что? Выходим? — неуверенно спрашивает Фаллен.       — Выходим. — тихо отвечает ему Ваня.       Они вышли из ванной и увидели крайне интересную картину. Слава и Мирон уже во всю целовались, сильно прижимаясь друг к другу.       — Кхм… — подал признаки жизни Евстигнеев и с небольшим осуждением посмотрел в глаза друга.       Сладкая парочка быстро оторвалась друг от друга. Мирон слегка покраснел и опустил взгляд, признавая свою неправоту.       — В общем, мы с Мироном едем домой и сами всё решаем, хорошо? Я его больше никогда не обижу. — твёрдо сказал Карелин, прижимая к себе хрупкое тело Окси. Тот всё также смотрел в пол, не поднимая глаз.       — Окей, только твой Ванька остаётся со мной. Ты же не против, верно? — с усмешкой спрашивает Ваня и резко прижимает к себе Светло. Карелин хотел что-то возразить, но его быстро остановает Мирон.       — Хорошо. — отвечает Фёдоров и тащит немного недовольного Славу к выходу. — Пока, Вань и... Спасибо за всё.       Дверь за ними закрывается и два Вани остаются в полном одиночестве. Теперь они могут поддаться своим чувствам полностью, без остатка.       — Ну что? Будем трахаться или нет? — с улыбкой спрашивает Евстигнеев и подходит вплотную к маленькой омежке.       — Мне больше нравится выражение заниматься любовью. — говорит Ваня. — И кстати, ты будешь первым.       — Понял, буду осторожен. — сказал Охра и аккуратно поцеловал Светло. Тот немного замялся, но всё же обнял альфу в ответ.       Ваня не выдерживает, подхватывает Ваню на руки и несёт в спальню. Он нежно укладывает его на мягкую кроватку и медленно начинает раздеваться. Фаллен жадно смотрит на чужое, подкаченное тело, забитое яркими татуировками. На лице обладателя этого шикарного тела была игривая улыбка, а в его глазах был целый пожар.       Светло быстро стягивает с себя, такие ненужные вещи в этот момент, вещи. Он оголяет своё худое, усыпанное родинками тело. Ваня немного мнётся и стесняется, когда на нём остаются одни серые боксеры.       — Их ты снимать не собираешься? — с доброй полуулыбкой спрашивает Евстигнеев.       — Сначала ты.       Охра привстаёт на коленях и медленно снимает свои трусы, открывая взору Вани большой член. Тот был толстый, длинный и стоял колом. Светло немного запереживал от вида чужого достоинства.       — Теперь ты… — жарко шепчет Иван и нежно облизывает чужую шею. — Давай же. Покажи мне Фаллена младшего.       Ваня краснеет, но всё же постепенно стягивает с себя трусишки. И вот минута и последний предмет гардероба откинут в сторону.       — Молодец, а теперь ложись на животик и получай удовольствие. — с улыбкой говорит Ваня. Светло аккуратно переворачивается и выпячивает свою костлявую задницу. Он замирает и ждёт.       Евстигнеев гладит своими тонкими пальцами тугое и закрытое отверстие. Секунда и его шаловливый пальчик проскальзывает вовнутрь, немного двигается там и давит на какую-то очень чувствительную точку. От этого Фаллен громко простонал и зажмурился.       — Чёрт, ты ещё недостаточно мокрый. Придётся помочь…       — Это как инте… Аах, ты ж блять… — недоговаривает Ваня и протяжно стонет. Охра присосался губами к плотно сжатому отверстию и стал нежно его вылизывать. Светло немного охреневает от ощущений, его никто и никогда не лизал там. Он стонет, не в силах сдерживаться.       — Бо-оже… — стонет Ваня, когда горячие губы отстраняются и вход идут пальцы. Они мягко разрабатывают всё ещё туговатое отверстие. Теперь Евстигнеев точно знает, что Светло не врал, он явно девственник. И Охра был несказанно рад этому. Красивый, милый, с характером, да ещё и девственник. Это просто сокровище, а не омега.       Когда альфа убеждается в том, что его замечательный омежка готов, он плавно начинает водить головкой члена по его мягкой и нежной дырочке.       — Да давай ты уже! — нетерпеливо кричит Ваня и сильнее выпячивает свой зад.       — Как хочешь… — говорит Евстигнеев и резко входит наполовину.       Лицо его партнёра кривится, из тонких губ вырывается не громкий крик, а из голубых глаз текут слёзы. Рудбой всеми силами старается исправить положение.       Он ласково целует чужую шею и спинку. А его руки в это время мягко поглаживают упругие бока. Его губы нежно шепчут успокаивающие слова.       — Потерпи немного, малыш. Расслабься, успокойся и тебе станет приятно, обещаю.       Спустя минут пять Ваня немного расслабился и сам стал плавно насаживаться на толстый член. Он немного постанывает и кивает Охре. Тот постепенно и медленно начинает двигаться.       — Агх.. Быстрее… — выстанывает Светло, уже во всю подмахиваясь.       Вот тут Ваня не выдерживает, он сразу берёт бешеный темп. Фаллен громко и довольно стонет. Он ещё никогда не испытывал такого удовольствия. Ему казалось, что это будет больно, неприятно и грязно. Но это оказалось сладко, приятно и охуенно.       — Боже… Даа.       Бедный Ванечка долго не выдерживает такого звериного ритма и с громким, протяжным стоном кончает себе на живот. Евстигнеев тоже держится недолго и едва успев вытащить член из горячей дырочки, кончает на изящную спинку своего партнёра.       — Это было шикарно… — блаженно выдаёт Охра и ложится рядом со своей омежкой. Да, да, именно «своей омежкой». После такого Ваня его точно никому не отдаст.       — Да… — говорит Светло и удобно устроившись на плече своего альфы, закрывает глаза.       — Спокойной ночи. — нежно шепчет Евстигнеев и целует чужую макушку.       — Спокойной ночи… — тихо отвечает Ваня и засыпает.