Дорогой мой Пётр, здравствуй!
совсем не знаю, что написать тебе, потому что все мысли лишь о том, где ты и как твои дела. я так до сих пор и не могу понять, что же такое война. что же это, Петь? что творится? понимаешь ли ты, что сейчас люди гибнут уже не от самых страшных бомбёжек, не от взрывов гранат, не от жестоких немцев, пришедших в город, а от голода, от собственной жадности и жалости. боже мой, неужели и у вас происходит тоже самое? неужели и вы готовы убивать ради еды и воды? прошел всего год, как ты ушёл на войну. письма твои согревают все больше и больше, но ничто не заменит мне твой взгляд, твои тёплые объятия. матушка уже давно попросила забыть о тебе, перестать писать и ждать писем, смириться с войной и просто начать новую жизнь, но разве способна на такое всем сердцем любящая девушка? я даже представить себе такого не могу. как же я прожила этот год без косых, нелепых твоих взглядов, без твоего шёпота во время урока куда-то мне в плечо, без тебя, такого родного и любимого? прочитай кто-то эти письма, то застыдили бы, точно-точно. таких слов я никогда бы не сказала тебе с глазу на глаз, но когда я постоянно живу в страхе получить не очередное письмо от тебя, а лишь краткие слова о смерти твоей, то никакие записки не могут быть постыдными для меня, ничего уже не может быть постыдным. потому что ты должен знать все мысли мои, ты должен знать то, ради чего следует жить, ради чего следует заканчивать эту войну. и не только ради меня, а ради родины, ради Ленинграда нашего, ради людей, ради справедливости, дорогой мой. совсем недавно приснилось мне, как твоя большая и широкая спина совсем далеко от меня в толпе виднеется. я даже не могу передать своего счастья после увиденного, потому что так давно я не прикасалась к тебе, так давно не чувствовала теплое дыхание твоё на щеке, так давно не ощущала объятий твоих, так давно не осознавала, насколько ладонь твоя шире моей. как я уже соскучилась, любимый мой Петр. как не могу я уже терпеть эту войну, это полнейшее разорение всей страны, этот постоянный гул истребителей и вечно слышимые немецкие речи. когда же уже они уйдут от нас? когда будут убегать от страха, боясь даже оглядываться? ты такие слова пишешь, я даже не знаю, как реагировать. уверена я, что ты выстоишь всё, только спину старайся не выпрямлять, сидя в окопе, а то заметят. я знаю, что ты дойдёшь до Берлина, знаю, что ты будешь думать о победе, о семье, о добре и мире. знаю, что приедешь после всего в Ленинград, продолжишь играть в кино, вернешься в свой родной театр, но никак не могу я поверить, что удастся нам встретиться с тобой. словно точно что-то должно произойти. совсем недавно приходила Маруся и показала письмо Ромки, что на год меня младше. он писал для неё весточку, истекая кровью, он клялся в большущей такой любви к ней, пообещал смотреть за нею, но всё же умер. и после таких писем, после таких слов я совсем теряю веру в свою жизнь, словно эта война не просто так началась. нам на заводе постоянно повторяют, что делая добро для вас, солдат, мы должны вкладывать в него всю свою веру в победу, все мысли и чувства по поводу войны, и, видимо, я свою веру уже давным-давно отдала вам, оставшись с пустой головой и сердцем, где ты сидишь и правишь моими эмоциями, но ты меня не слушай, не верь, не принимай всерьёз. скучай по дому и копи эту тоску, чтобы показать всю свою силу, покажи всё, на что способно твое самое искреннее сердце. обо мне и думать ничего не смей плохого. я тебя дождусь, Петь, ты только вернись, вот и всё. зачем нам ещё что-то? лишь бы живы, да вместе, а то куда же я без тебя, дорогой мой?твоя К.