наши с тобой фронтовые.

Катюша!

      не волнуйся ты за нас на фронте, особенно за меня. никогда не выхожу на бой, если не посмотрю перед этим на твой портрет, что постоянно у сердца, постоянно со мной. ты только пообещай мне, что пока там ждать будешь, то ни разу не забудешь ни валенки надеть, ни шарф потуже затянуть, ни уши в шапке спрятать. иначе заболеешь, а сейчас это совсем не то, что нужно нам всем.       парни, что сидят со мной рядом в окопе, постоянно шутят и смеются, словно никто не боится. хотя все прекрасно понимают, что живем мы не для завтра, живем мы только лишь сегодняшним, даже не днём, а моментом. несмотря на страх, что иногда даже сковывает все движения, сжимает зубы до скрипа, все мы верим в победу, не волнуйся. твое добро доходит до меня каждый день, поэтому я могу получать твою веру и совсем немного отдавать в письме обратно.       самое страшное на фронте — это терять товарища, зная, что не могу спасти его тело от унижений. совсем недавно Гришка Ефремов упал от пули, попавшей ему в живот. я держал его голову на коленях, а руками пытался остановить кровь. он лишь постоянно хрипел имена жены и матери, не молился и не просил помочь. смирился со своей смертью, принял её, а я не смог. я побежал, держа оружие прямо, и кричал все фразы, что помнил из окопа. меня ранить не смогли, слишком быстро уронил меня один из товарищей. слегка задело плечо, но сейчас уже все в порядке. ты же знаешь, что на мне все, как на собаке заживает.       твои слова любви всё никак не могут раздаться в моей голове твоим голосом, потому что я точно не привык слышать так много всего приятного от тебя, но я верю, верю в твои признания, потому что и я люблю тебя всем сердцем, потому что и мои мысли принадлежат тебе. иногда вечерами, сидя в лагере, мы обсуждаем тех, кто нас ждет дома, в наших городах, так чуть ли не у каждого есть девушка или жена, каждый жаждет встречи и объятий, но еще больше каждый жаждет победы.       совсем страшно мне подумать, хорошо ли всё сейчас также, как и было в дни написания? ведь письма идут больше месяца, а один день равен одному мгновению, что и есть самое устрашающее в этой войне. хоть и прошел год, когда пережили мы много всего, я никак не могу перестать бояться за тебя и твою жизнь. и вообще не думаю, что когда-нибудь забуду это угнетающее меня чувство. точно ли тепло тебе в твоей одежке? если будут какие-то проблемы с продуктами, то ты пиши, я постараюсь найти чего-нибудь и для тебя, отправлю целую посылку.       я не могу представить, что буду чувствовать, когда смогу всё же написать тебе долгожданное «еду». настанет ли это весьма счастливое событие? но сейчас хочется верить, что скоро кончится уже все это, скоро мы с тобой увидимся, поженимся наконец-таки и заживём.       а матушку не слушай, потому что я даже и представить не могу, насколько ей страшно. зная тебя, не буду удивлен, если ты вдруг встанешь и решишься поехать куда-нибудь в Волгоград, чтобы отвоёвывать родную страну. надеюсь, что мыслей у тебя таких не появляется, но маму я твою понимаю. у меня матушка до сих пор письма пишет, словно я в очередных гастролях, а не на войне, а все потому, что пытается отогнать ужасные мысли, чтобы не бояться и не страдать каждую ночь.       устал уже от этих долгих писем, хочется поскорее увидеть тебя, принять твою любовь и любить, а то все «надеюсь», «скорее бы», «как оно будет». не хочу узнавать, как дела твои, хочу уже поскорее и быть твоими делами, быть твоим мужем, наконец-таки. ладно, зовут меня. твой П. муж.