Беллуччи

Все знают, кто мы друг другу, но не знают, где мы. Никто не узнает.

Красный полумесяц больно бил в глаза, поэтому хотелось последовать примеру собеседницы и надеть солнцезащитные очки. И плевать, что еще не слишком поздно, и люди продолжают бегать туда-сюда и сбиваться в кучу. — Два года вот так не сидели, — пыхтит Дина и принимает позу. Руки сложены на груди, ногу на ногу, челюсть слегка выдвинуть. Раньше это бесило, сейчас вызывает диссонанс. Он не смотрел батлы с ней, даже в кроссовере с версусом, редко только выходил в соц.сети, где видел тысячу и один пост про горячо любимый решетка словолгбт, бесился и еще больше убеждался, что смотреть не нужно. Потом как-то замотался. И вот вы сидите в кафе, пьете кофе и глазами друг друга пилите. Она бесится, наверное, что согласилась с ним встретиться, а он пытается осознать все это. Он видел ее в Анапе томбоем, не иначе. Широкие шорты, болтающаяся на плечах футболка, стрижка под парня, никакой косметики или маникюра. Явно под пацанов косила, что не удивительно, когда все друзья — типичный русский быдляк с глубоким репчиком про культуру. Сейчас волосы до плеч отросли, футболка сидит идеально, джинсы с высокой талией, пальто весеннее, туфли на платформе. Косметики не много, маникюр минималистичный, кулон на шее в виде совы. Хочется посмотреть в глаза и убедиться, что это все же Дина, поэтому Антон без церемоний сдергивает очки и тут же вспыхивает гневом. Под глазом у нее синяк, желтый, значит не такой уж и новый, она явно пыталась замазать его какой-то женской бурдой (как там, тональник? хайлайтер?). Дина моську в руках прячет, ножки сразу на пол опустила, коленки сдвинула. Точно Динка, не подмена. — И кто это тебя так? Эмоции у нее скачут на второй космической: вот уже скалится, шипит, коготки показывает. — А тебе какое дело?! — Я тут с тобой вроде как мирюсь. Она снова стыдится, достает телефон и что-то печатает буквально минуту. Антону на телефон смс приходит. Он не понимает, зачем конспирация, но заводит разговор, а через пару фраз достает телефон. «Связалась с долбанным абьюзером, он и разукрасил. Сидит в шавермной напротив. Только не делай ничего» — И вот какого хрена? — трет виски пальцами и смотрит укоризненно. (Во взгляде «связалась дочка с мудаком») — А своим чо не сказала? — Берсерк его бы в асфальт закатал на раз два. Динка губу жует, снова мнется будто первоклашка. — Не хочу друзей втягивать. Антон встает из-за стола быстро, кидает деньги на стол и выходит, Дину задерживает официант со счетом. В шавермной только повар и парень в спортивном костюме. Он первый наезжает. — Ты чо к моей телке подкатываешь? — и бьет с левой. По крайней мере пытается, но Антон не импульсивный еблан, просто уверен в себе, поэтому уклоняется легко и скручивает парня за секунды. — Еще раз с дочкой своей увижу, и вывезем тебя на Ладожское с пацанами. Он улепетывает быстро, а Антон Дину провожает домой. Ночует по-рыцарски, в ближайшем мотеле, а утром пристально наблюдает, чтобы парень забрал весь шмот и больше сюда не возвращался. Фразы «Люблю тебя» и «Милая, давай попробуем сначала» почти пробивают на смех, но Дина, кто бы что ни говорил, Ледяная королева, отшивает мастерски. Дверь захлопывается, трек Эмели доносится из спальни чуть громче. — И что ты ему наговорил? Антон не лыком шит, тоже зубоскалит дико. — Только правду, Дин.