***
Он задумчиво скользит взглядом по столикам, изучая присутствующих. Из окна открывается потрясающий вид, только ему сейчас не до этого. Бросив взгляд на часы, он хмурится. Как же он ненавидит, когда люди опаздывают…. Официант в очередной раз подходит к нему и он, наконец, решается заказать пасту с моллюсками и бокал белого вина. Поражённый властным тоном, паренёк моментально скрывается. Он ловит на себе заинтересованные взгляды, но старается не обращать на них внимания, полностью погружаясь в себя. Часы складываются в дни, а дни в пару недель, проведённых ими в молчании. Её потухшие глаза всё ещё цепляются за него, но он не реагирует, замечая, как надежда постепенно тает. Возможно, было бы правильным обсудить с ней всё и дать ей возможность оправдаться. Но что она ему скажет? А если она признается, что у неё это уже давно? Он же не выдержит. Одному только Богу известно, сколько усилий он прикладывает, чтобы возвращаться домой и ложиться с ней в постель. Порой, лёжа в темноте с открытыми глазами, он слышит, как она всхлипывает, но это даже не трогает, а лишь сильнее раздражает. Наверняка, она плачет по тому белобрысому подонку, который до сих пор остаётся в больнице. — Петир! Он даже не оборачивается. Цоканье каблучков приближается, и вот уже Аманда нависает над ним, как всегда хвастаясь глубоким вырезом. Её алые губы скользят по щеке, вызывая у него вымученную улыбку. Словно бы не замечая его настроения, она садится напротив и подзывает к себе официанта, делая заказ. — Итак, — произносит она, скрещивая пальцы. — Что-то серьёзное? — Хочу, чтобы ты подготовила мне документы о разводе. Её глаза расширяются. Он готов поклясться, что там проскальзывает торжествующий огонёк. Быстро взяв себя в руки, она кивает ему: — Конечно, — голос нетерпеливо срывается. — Решил развестись? Я сам ещё не знаю. Он отрицательно покачивает головой. Рядом со столиком вырастает официант. Дождавшись, пока он расставит блюда, он подхватывает бокал с вином и делает маленький глоток. — Просто обещал показать документы её отцу, — врёт он. — Как скажешь, — её глаза прищуриваются, изучая его. — Что записывать? — Всё строго с тем договором. — А совместно нажитое имущество? — он отрывает взгляд от тарелки и поднимает на неё. — Что-то было? Ты же знаешь, по закону я должна отразить…. — Только машина, — она непонимающе хмурит брови. — Впиши ещё машину. — Пришли мне всю информацию на почту. — Хорошо. Они замолкают. Она натянуто улыбается и приступает к салату. Держа вилку в левой руке, а ножик в правой, она ловко отделяет салатные листья от овощей, морепродуктов и орешков. Он следит за ней, ничего не говоря. Новое направление в диетах. Он что-то слышал такое, проходя несколько дней назад мимо комнаты отдыха у себя в офисе. Блюдо делится на составляющее маленькими горсточками, которые съедаются постепенно — от лёгкого к тяжёлому. Сначала листья салата, затем лёгкий сыр и так далее. Завершают всё несколько кусочков мяса или рыба. Врачи считают, что это может помочь человеку питаться полноценно, без вреда для своего здоровья. Жаль, что врачи не придумали чего-нибудь такого, чтобы внутренности не ныли. Не задумываясь, отвалил бы им кругленькую сумму денег. — Так что произошло? — он растерянно смотрит на неё, пытаясь сообразить, что она имеет в виду. — Ты всегда был хмурый, но сегодня мрачнее тучи. — Всё в порядке, — отрезает он. — Просто немного устал. — Ну-ну, — она осматривает его с головы до ног и удивлённо открывает рот, замечая разбитые костяшки, покрытые коркой. — Ого! Кого это ты так? — Да так, — перед глазами снова они. И снова целуются. Он сглатывает. — Что нового на рынке? — Ничего и ты это прекрасно знаешь, — она всё ещё смотрит на руки. — Ты подумал над моим предложением? — Над которым? — Петир, — её рука ложится поверх его ладони. Он ничего не предпринимает, делая вид, что всё в порядке. Она довольно улыбается, сильно щипая кожу ногтями. — Для начала поговорим о бизнесе. Ты слышал, что банки хотят обязать поднять для иностранных контрагентов ставку? — Да. Он хмурится, припоминая последнюю статью в газете. Если государство действительно пойдёт на это, то всему конец. Обвал рынка, акции потеряют в цене, всё рухнет. — Пострадают тысячи корпораций, — она отправляет в рот кедровый орешек. — Прибереги деньги. Финансовая подушка сейчас нужна, как никогда. — Я начал выводить деньги ещё несколько лет назад, — он отпивает вина. — На счетах в компании практически ничего нет, всё висит в воздухе. — В воздухе Кипра, я так понимаю, — он пропускает её слова мимо ушей. — Ну что ж, умный ход. Он и так это знает. Было бы глупостью оставлять всё здесь. Махать косточкой перед мордой собаки, надеясь, что она не голодна. Лучше перестраховаться раз, чем потом жалеть всё оставшееся время. — Эй! — окликает его Аманда. — О чём задумался? О том, как придёт домой и снова тишина. О том, как они будут лежать на кровати, отдалившись друг от друга на максимальное расстояние. О том, что ему снова придётся привыкать к одиночеству. О том…. Проклятье! Из последних сил взяв себя в руки, он улыбается одной из своих обезоруживающих улыбок, получая взамен хитрый прищур. Господи, сколько же раз она пыталась затащить его в свою кровать? Каждый раз он отказывал ей, ссылаясь на занятость. Порой, ему даже казалось, что она вот-вот сдастся. Как же она похожа на коллекционера красивых историй. Романы с певцами, политиками, деятелями искусства. Громкие помолвки и не менее громкие расставания. И ничего, ни одно слово, ни одна осуждающая статья не поставила крест на её карьере. Хотя, с её-то связями…. Он удивится, если узнает, что она не успела переспать со всеми судьями. — Почему ты не замужем? — Замужем? — она начинает смеяться. — Я слишком умна, а умные люди всегда одиноки. Так вот оно что…. — Ты же тоже женат лишь временно, — он стискивает челюсть. — А девчонке повезло. Станет с тобой узнаваемой, заработает денег и уйдёт в закат. — Не жизнь, а сказка, правда? — А то! — она подхватывает бокал, улыбаясь. — Ты был мечтой многих женщин, представляю, как ей перемывают кости. Аманда начинает смеяться. Поддавшись вперёд, он криво улыбается, ожидая, когда она замолчит. — Ты ведь тоже хотела перечеркнуть мою фотографию и повесить её в золотистую рамочку? — её глаза вспыхивают. — Ты приехала с водителем? — Да. — Отошли его, — он подзывает к себе официанта и просит их рассчитать. — Ты всё ещё живёшь на Манхэттене? — Люблю красивый вид, — она проводит языком по ободку бокала. — Жаль, ты никогда не был у меня дома. Она касается его ноги под столом. Тоненькая шпилька поднимается от щиколотки наверх и застывает у колена. — Я отвезу тебя, — он ухмыляется, смотря, как её губы удивлённо вытягиваются, издавая тихое «у-у-у». — Ты же не против? — Я? — она наклоняет голову, бросая на него томный взгляд. — Против?***
Он проходит в квартиру, приглаживая волосы. Келли смотрит на него с ужасом, словно он какое-то приведение. Ах, ну да, последние несколько дней он не появлялся дома, проводя всё время на работе. — Мистер Бейлиш. Он кивает, проверяя пищащий телефон. — Спасибо. Была рада встрече - И смайл. Нервно отбросив мобильник в сторону, он поднимает взгляд на домработницу, застывшую у плиты. — Келли, я не буду есть. — Конечно, — она оглядывает его. По её лицу он отчётливо видит, что она борется. Наконец, собрав свою храбрость, она тихо произносит. — Вы не могли бы заставить свою жену поесть? — Он вскидывает брови. — Она уже несколько дней практически не притрагивается к еде. Вчера я вызывала ей врача, так как она почувствовала себя плохо. — Вот как? — Келли бросает на него удивлённый взгляд. Проклятье! Она думала, что он всё знает. — Что с ней? — Спрашивает он, подтверждая свою неосведомлённость. — Всего лишь простуда, правда, температура высокая, — он расслабляет плечи. — Но она не ела…. — Так сделайте что-нибудь! — раздражённо произносит он. Келли испуганно подпрыгивает. Он следит за ней, пока она мешает салат с тунцом и аккуратно намазывает его на тост с листьями салата. Спустя несколько минут, на подносе оказывается горячий чай, тарелка с тостами и лимон, нарезанный дольками. Он ничего не говорит, подхватывая поднос и направляясь в спальню. Чёрт! Теперь он выглядит в глазах Келли ещё хуже, чем до этого. Если бы она только знала правду…. Толкнув дверь в спальню, он проскальзывает внутрь. От его громкого появления, она чуть ли не подпрыгивает. Синие глаза удивлённо цепляются за поднос в его руке, а затем впиваются в лицо. Он поджимает губы, смотря на таблетки, разбросанные на тумбочке. Она шмыгает носом, кутаясь в одеяло. Краем глаза, он смотрит на неё. Выглядит и правда неважно. Глаза красные, опухшие, то ли от простуды, то ли от слёз. Бледная, с взлохмаченными рыжими волосами, она сейчас практически не похожа на саму себя. Он поворачивает лицо к ней и, протянув поднос, процеживает: — Ешь. Она открывает рот, чтобы возразить, но передумывает. Взяв из его рук поднос, ставит его на кровать и снова откидывается на подушку. Блядь! Она что, ещё и гонор свой показывать будет?! Он делает шаг к кровати, нависая на ней. — Ешь, я сказал. — Я не хочу, — шепчет она с хрипотцой. — Не заставляй меня кормить тебя через силу, — её взгляд внимательно оглядывает его с головы до ног. Он нервно поправляет рубашку. — Немедленно! — Чуть ли не кричит он. Она испуганно вздрагивает. Сев в кровати, она протягивает руку к чашке с чаем. Бросив лимон, она несколько секунд мешает содержимое ложечкой, а затем делает глоток. Отлично! Он отступает, стягивая с себя рубашку. Слава Богу, в комнате царит полумрак, и она его не видит. Усевшись на спинку дивана, он молча следит за ней, пока она, наконец, не доедает сандвич. Вытерев руки и рот салфеткой, она отставляет поднос в сторону и поднимает на него взгляд: — Спасибо. Он ничего не отвечает ей. Чёрт, её голос. Внутри всё сжимается. На её лице испуг, зрачки расширены. Она натягивает на себя одеяло, кутаясь в него. Тишину прерывает хриплый кашель. Со стоном, она откидывается на подушку, скрываясь от его взгляда. Телефон в кармане снова пищит. Ах, да он же должен был скинуть информацию. Сетуя на свою забывчивость, он выходит из спальни и направляется в кабинет, погружаясь в бумаги.***
Он знает, что она не спит. Так же, как и он. Тяжело вздохнув, он переворачивается на бок и закрывает глаза, пытаясь отвлечься, но ничего не выходит. И подсчёт овец не помогает. И даже снотворное, которое он откопал у себя в столе. Она снова чихает и шмыгает носом. Ну, по крайней мере, она поела. Он вытягивает ногу, задевая её. Чёрт! Слишком холодная. Приподнявшись на локте, он внимательно вглядывается в её профиль, следя за веером ресниц, обрамляющих глаза. Внутри всё стягивается в тугой узел. Плевать. Портить уже нечего. Содрав с неё одеяло, он притягивает её к себе, шаря руками по телу. Губы, с привкусом лекарств, отвечают на его жадный поцелуй. Холодные руки цепляются за него. На секунду он замирает, представляя, что именно так, всё происходило у них. У неё и у этого мудака. Рыкнув, он со всей силы сжимает её за шею, прерывая поцелуй. — Больно! — Мне плевать. Сорвав с неё шортики, он раздвигает коленом ноги, сразу же входя в неё. Она вскрикивает, цепляясь за его плечи. Подстёгиваемый невидимым кнутом, он скользит в ней, каждым своим движением заставляя её стонать. Ему хочется сделать ей больно. Никакого удовольствия, только лишь боль. Тупая. Ноющая. Как у него. Уткнувшись в её шею носом, он прихватывает зубами кожу и сильно оттягивает её. Она снова вскрикивает. Её руки начинают шарить по спине. Нет! Изловчившись, он хватает её за запястья и заводит руки за голову. Она всхлипывает. Плевать. Толчок. Ещё один. Ещё. Он движется, как заведённый. Это она во всём виновата! Она! Горло начинает раздирать от хрипа. Пот градом катится по лицу, скатываясь в глаза. Концентрируясь на ней, на её срывающемся дыхании, на полуприкрытых глазах, он продолжает пытать себя. Ненавидит. Как же он её ненавидит.