Семь Смертных Грехов

— Знаешь, мне нравится трахать сзади, — детектив склоняется, нашептывая убийце в затылок, свободной рукой одним движением сдергивает с зада Энглмана штаны вместе с бельем. Сильные пальцы скользят по ягодице, крепко ее сжимая. — В этом есть что-то животное. Словно ты моя добыча, которой я вот-вот вцеплюсь в горло, чтобы его перегрызть. Звук расстегиваемой ширинки, бархатная головка скользит между ягодиц, задевая тугую дырочку, оставляя за собой влажный след от смазки. То, что сейчас происходит, больше похоже на сон. Макс оказался в самом сердце логова Энглмана, прижимает к кровати убийцу, которого так долго искал. Которого так долго желал. Взъерошенного, окровавленного, с частым срывающимся дыханием и бешеным сердцебиением в груди. Волна возбуждения проходится по телу, и Грэй уже не пытается унять дрожь, полностью отдаваясь этому чувству. Безумие. Это их общее безумие, что с каждой секундой поглощает бесповоротно. Назад дороги нет. — Тебя каждый серийный убийца так возбуждает или только я? — с издевкой выдыхает Энглман, сглатывая. Кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Рэндалл в боязливом предвкушении закусывает губу и закрывает глаза, словно сейчас его убьют, словно дуло пистолета приставлено к затылку, и пуля вот-вот разнесет ему череп. Это сравнимо лишь с ощущением скорой смерти. Все, что сейчас чувствует Энглман, слишком зачаровывает, чтобы оставаться, как и прежде, спокойным. Макс плюет на ладонь, размазывает слюну по члену, горячая головка надавливает на тугое кольцо мышц. У него нет с собой презерватива. Да даже если бы и был — он бы не смог его надень. Просто не успел бы. Рэндалл не позволил бы этого. Наверняка убийца предвидел и это. Очередной его план? Грэй должен остановиться сейчас, но... Сердце пропускает удар, кровь, кажется, перестает течь по венам. Сильное движение бедрами, и Макс проникает внутрь. Член входит с трудом, вколачивается в тело и растягивает шелковистые тесные и горячие внутренности. Энглману больно настолько, насколько и приятно. Он не пытается отстраниться, лишь шумно втягивает воздух и тут же закусывает губу. Он бы убил Грэя на месте. Убил, если бы не хотел чувствовать его член глубоко в себе. Макс единственный, кто его так возбуждал и так ломал. Это заставляет тело изнемогать от напряжения и волнами захлестывающего наслаждения. Плавящееся от возбуждения тела, запах крови, дразнящий, заводящий еще больше. Рэндаллу кажется, что время остановилось для них. Им судьбой предначертано было встретиться, и этот момент настал. — О, вы пренебрегаете контрацепцией, детектив. Не боитесь заразиться чем-нибудь неприятно-смертельным? — издевательски тянет убийца, тяжело дыша в подушку. — Или вы уже просто смирились с тем, что не выберитесь отсюда живым? Детектив отпускает запястье Энглмана, чтобы с силой сжать пальцами бедра, до красных пятен на бледной коже. Подается назад, вынимая член, а после снова вставляя, резко и с напором, распиная Рэндалла, заставляя заткнуться, выгнуться дугой и застонать от боли и наслаждения. Теперь они, наконец, слились в одно целое, две половинки насквозь прогнившего яблока. Грэй быстро набирает темп, втрахивая убийцу в кровать, двигаясь резкими рывками, ощущая, как с силой Рэндалл сжимает его в своем горячем плену. В паху Энглмана с каждым мощным толчком разливается приятная исступляющая тяжесть, а жесткий, почти что непрерывный темп заставляет в бессилии сжимать пальцами влажную простынь под собой. Смешавшийся дикий коктейль ощущений заставляет голову идти кругом, Рэндалл не в силах хоть как-то здраво оценить происходящее. Он так давно хотел этого, так долго жаждал. Неожиданно член выскальзывает из зада, и Грэй переворачивает Рэндалла на спину, стягивает до конца джинсы с бельем и откидывает их в сторону, раздвигает его бедра. Перед глазами убийцы на мгновение все поплыло, а с губ слетел очередной шумный вздох, почти срывающийся на стон. Энглман не может сопротивляться и не хочет. Единственное его желание — это Макс и его крепкий член, проникающий глубоко внутрь. Теперь они могут смотреть друг на друга — растопленный лед голубых глаз и зияющая пропасть карих. Макс сцепляется с Энглманом полыхающим взглядом, который красноречивее всех возможных слов, острее всех ножей мира. Убийца ухмыляется, кусая губу и разглядывая из-под полуприкрытых век Грэя — они словно смотрелись в зеркало, видя в зрачках отражение себя. Рэндалл подается вперед и прикусывает губу Макса, забываясь в бесконечности сладкого момента, ощущая, как волна наслаждения прокатывается по телу, заставляя выгибать спину до хруста, тереться членом о чужой живот. Воздух спальни словно электризуется от возбуждения и напряжения. Из звуков — шумное дыхание и пошлые влажные шлепки тел друг о друга, из освещения лишь свет из коридора. Боковым зрением Рэндалл замечает опасный металлический блеск, протягивает руку и берет скальпель. — Ты никогда не трахался с ножом у горла, детектив? Уверен, у тебя и в этом есть опыт. Правда, нож наверняка приставлял ты, — губы Энглмана растягиваются в ухмылке, тупой конец скальпеля медленно проходится по груди Макса и замирает на животе, надавливая на тонкую кожу. — Может быть, мне проделать в твоем теле дополнительные отверстия и туда засунуть свой член? Знаешь, было бы забавно потрахать тебя в свежую горячую дыру в животе. Губы Грэя лишь изгибаются в слабой усмешке, член продолжает проникать в тело Рэндалла раз за разом, а кровать сотрясаться от сильных, ритмичных толчков. — Или убить тебя во время оргазма? Хочешь умереть, кончая глубоко в меня, детектив? — Энглман шумно прерывисто дышит, глухо рыча и постанывая в такт их общих движений. Он крепко сжимает волосы Макса на затылке, спускается ниже, впиваясь ногтями в свежую рану на спине, раздирая края, пачкаясь в горячей крови. Пальцы все сильнее сжимаются, словно желая содрать кожу с живого тела. Грэй шипит сквозь сжатые зубы, кажется, что пальцы Энглмана прорастают в тело Макса, сплетаясь с позвоночником и ребрами. — Я заберу тебя с собой в ад, Грэй. Тебе от меня не сбежать, — Рэндалл роняет голову на подушку, несколько долгих секунд смотря в глаза детективу затуманенным взглядом. Макс снова меняет позу, откидываясь на спину, сжимает талию убийцы ладонями, сажая его на себя сверху. Ухмыляется, раздвигая ягодицы Энглмана, резко опуская на член и медленно приподнимая, ощущая, как тесно сжимают его плоть горячие внутренности. Блестящие, влажные от пота тела, тихие сдержанные полустоны. Грэй сжимает ягодицы до боли, двигает бедрами с силой, нетерпеливо и жадно, вколачиваясь и растрахивая узкий зад убийцы. Энглман выпрямляется, надменно глядя на детектива сверху вниз, шумно выдыхая через приоткрытые пересохшие губы. Сейчас для него существует лишь этот яркий стальной взгляд, полный жара и желания. Никто и никогда не смотрел на него так, как Макс. — Ты мой, Грэй. Рэндалл ведет руками по животу детектива вверх, обводя пальцами каждый оставленный яркий след на теле, добирается до шеи, слабо ее сжимает. Грудь тяжело вздымается, Энглман долгим взглядом смотрит на Грэя, изучает его лицо, разглядывает блестящие из-за влаги крепкие мышцы торса. Раньше он так хотел прикоснуться к нему, словно к самой хрупкой и дорогой вещи на свете, а теперь мог делать это сколько угодно — Макс был его. Он сильнее сжимает пальцы, наклоняется к лицу детектива, чтобы медленно коснуться его губ языком. Рэндалл ощущает, как по венам детектива прогоняется кровь, как бьется учащенный пульс, натягивается израненная кожа, как Грэю становится тяжелее дышать. Энглман уже не может остановиться, продолжая душить его, заглядывает в глаза, желая вновь увидеть тот проблеск блаженства, который возникал у его жертв, накачанных наркотиками, перед смертью. Теперь сам Энглман был наркотиком в крови Макса. В глазах Грэя темнеет, бешеный пульс стучит в висках, слова доносятся до него, словно сквозь вату, серпом прорезая сознание: — Ты стал моим, когда увидел тот первый труп и ты останешься им навсегда. Внезапно убийца разжимает хватку, ловя жадные вздохи детектива, упирается руками в его плечи, начинает двигать бедрами сам, поднимаясь и опускаясь на члене. Мышцы и внутренности Энглмана захватывают плоть Грэя в горячий, тугой плен, заставляя его сердце пропускать удары. Движения Макса становятся грубее и быстрее, он с силой вколачивается в тело Рэндалла, наращивая потерянный темп. Несколько сильных, резких движений бедрами, и он, резко вынув член, начинает кончать,расплескивая сперму себе на кожу, чувствуя, как крупно вздрогнуло тело на нем. Энглман выгибается в спине до хруста, кусает губы и закрывает глаза. После долгого напряжения тело, наконец, полностью расслабилось, получило желанную разрядку — ярко и сильно, как никогда раньше. Время словно останавливается. — Мы оба спим со смертью, детектив. Грэй пытается восстановить дыхание и успокоить бешеное биение сердца. Через несколько секунд он сталкивает убийцу с себя, наваливаясь сверху и кладя руку ему на горло. Ни одна деталь не должна ускользнуть от Макса, иначе ускользнуть может сам Энглман. Он должен все просчитать, все учесть. Эту их последнюю партию детектив должен выиграть. — Твои последователи, Энглман. Рэндалл неотрывно глядит на Грэя, щурит глаза, усмехается, тяжело дыша.  — Все еще хочешь услышать ответы, которые уже давно знаешь сам. Он словно ощущает учащенный ритм биения сердца детектива, вторящий его собственному. — Конечно же, их не сто, Макс, и даже не пятьдесят. Ты не поверишь, но у меня всего лишь один единственный верный последователь. Энглман ведет плечами, ощущая, как по мышцам, словно паутина, расползается ноющая боль от ран, но сейчас это уже не имеет значения. — Мне даже жалко тебя, Грэй… Он все это время был так близко, а ты об этом даже и не подозревал. Ну и какой же после этого из тебя детектив? — Рэндалл ухмыляется, глядя в глаза Макса. Единственный последователь Энглмана. Тот, кто похитил Дерека и убил его брата-близнеца. Тот, кто помог бежать Карателю из тюрьмы. Тот, кто вызвал полицию, когда Рэндалл и Макс встречались на месте первого убийства. Тот, кто постоянно следил за Грэем. Тот, кто был рядом всегда. Тот, кто всегда был на несколько шагов впереди. Рэндалл смеется, замечая в глазах Грэя понимание, этот хохот отскакивает от стен и обрушивается на детектива оглушительной лавиной. — У меня был свой человек в полиции все это время, Грэй. Я знал все ваши ходы. Знал, как идет расследование. И какое же было удовольствие узнать, что Ника поставили тебе в пару. А ведь он мог убить тебя в любой момент. Убийца неотрывно смотрит на Макса, садится в кровати, скальпель тускло блестит в его руке. Взгляд Грэя опасно полыхает, он резко разворачивается и хватает с тумбочки шприц с морфином. — Если ты решил добыть мою шкуру, тебе придется рискнуть своей собственной, Энглман. Рэндалл ему больше не нужен. Теперь Грэй знает, кто его последователь, осталось лишь добраться до самого Эванса. Игла впивается в бедро убийцы, смертельная доза наркотика разливается по телу.

***

На мгновение Энглман смотрит на шприц в своем теле с недоумением, словно видит его впервые. После переводит взгляд на детектива, до белизны сжимая скальпель в руке. Он еще может ударить, ранить Макса, даже убить. Они покинут этот мир вместе. Совершенно неожиданно Рэндалл усмехается, словно все идет по его плану, будто все так и должно быть. Он обязательно убьет Грэя, но по-другому. — Я рисковал своей жизнью каждую секунду, Макс. Наркотик убьет его не сразу, у убийцы еще есть несколько минут. — Я подпустил тебя к себе слишком близко, позволил добраться до самого сердца, оставить на нем несмываемые следы. Энглман закрывает глаза, ощущая, как с каждой секундой сладкая нега разливается по телу. Слишком медленно, тягуче, невыносимо, оттого сильнее и чувственнее, этому смертельному блаженству невозможно сопротивляться. — Знаешь, почему я выбрал именно тебя, Макс? Ты не помнишь? Наше детство. Грэй отбрасывает пустой шприц, замирает, впиваясь в Энглмана внимательным взглядом. Что? О чем он говорит? — Тогда меня звали по-другому. Мне было семь лет, а тебе шесть. Ты так восхищенно смотрел на меня и всегда был готов на любую авантюру, лишь бы постоянно быть рядом. Энглман откидывается назад, на подушку, с ухмылкой разглядывая Грэя, его глаза блестят безумным блеском. — Помнишь, Макс? Мы вместе убили соседскую собаку, просто потому, что нам так захотелось. Убили, как когда-то Брана. Мы всегда были вместе, Грэй. Мы были настоящими друзьями. Нет, даже больше, чем друзья. Еще несколько мгновений, и Энглман отправится в сладкую бесконечную негу, его тело будет качаться на волнах счастья и покоя. А потом уже не будет ничего. Макс хватает убийцу за плечи и с силой встряхивает. Его зрачки расширены, частое дыхание срывается с губ. Рэндалл улыбается, с наслаждением рассматривая метаморфозу, происходящую с детективом. Неизменное выражение контроля ситуации слетает с его лица, уступая место мрачной обреченности. — Но потом ты ушел, как сейчас уходишь. Ты всегда уходил от меня, — Энглман ведет пальцами по позвоночнику детектива вверх, переходя на затылок, крепко берет за волосы, наклоняя к себе. — Тебе никогда не поймать меня, Грэй, — горячее дыхание обжигает кожу, Рэндалл ухмыляется в самые губы детектива, сжимая волосы у корней до боли. Последний вздох, последний полыхающий взгляд, рука разжимается, обессилено падая на кровать. Грэй сидит так некоторое время, держа мертвое тело Энглмана на руках, потом медленно разжимает пальцы и отстраняется. Даже на пороге смерти Рэндалл блефовал. Собирая информацию о Максе, убийца узнал многое, но не все. У детектива действительно был друг в детстве, но он давно умер. Грэй поднимается с кровати — сейчас у него слишком много работы, нужно уничтожить любое доказательство своего присутствия здесь. Раны, оставленные Карателем, горят и ноют, но детектив не обращает на это внимания. Шрамы от прикосновений убийцы останутся на нем до самой смерти. Память об Рэндалле умрет вместе с Максом. Через некоторое время детектив выходит из убежища Энглмана, растворяясь в ночи. Уже на этой неделе заголовки газет будут пестрить шокирующими новостями о том, что знаменитый Каратель умер от передозировки. Грэй избавился от очередного нароста на безупречном организме государства, но их будет еще множество. Детектив знает, что больше никогда не встретит человека, подобного Рэндаллу. Он ни к кому никогда не чувствовал ничего подобного — гремучий коктейль страсти, бешеного возбуждения, безумия и родства. Их отношения были не похожи ни на что другое, выше всякой человечности. Выше всего человечества. Энглман был одним из очередных психопатов. Тех, кого Макс ловил всю свою сознательную жизнь. Тем, кем сам являлся. Грэю не нужно задаваться вопросом, что делает его таким. Все самое непоправимое человек совершает с собой сам. Самостоятельно калечит себя морально и физически, сам убивает собственное сознание, предоставляя его безумию, что словно огромная волна накрывает ясный город разума, некогда содрогавшийся от одной только мысли об убийстве.