***
Последний учебный год ― наконец-то выпускной ― не обещает для Чанбина ничего особенного. Ему бы уже выпуститься поскорее и забыть про школу, как про страшный сон. Забыть про насмешки, оскорбления, издевательства, ненавистных учителей и одноклассников. Если бы не Джисон с Хёнджином, Чанбин бы не выжил в этом Аду, по кругам которого он совершает пеший поход каждый день. Лето было последним передыхом перед финальным рывком. "Отучиться бы этот год, и всё", - думает Чанбин, делая домашку по физике при свете настольной лампы. В его комнате безбожный срач, словно прошёлся пятибалльный ураган, поэтому здесь темно по большей части. Со отвлекается на пришедшее уведомление. Ему написал Джисон, кратко и вполне понятно: «открывай, мы пришли». Чанбин никого не ждал, но такие непредвиденные приходы парней давно стали привычным делом. ― Блять, да когда ж ты приберёшься, ― говорит Хан, спотыкаясь о тумбочку, спрятанную под горой одежды и упаковок из-под рамёна. Хёнджин аккуратно следует за ним, стараясь ни на что не наступить. Джисон прыгает с чистого островка на другой и оказывается на кровати. Он скидывает школьную форму Чанбина на пол и устраивается удобнее, кладя принесённые коробки с пиццей рядом с собой, а с ним и Хёнджин усаживается в позе лотоса. Хван где-то сумел раздобыть пульт от приставки. ― Сегодня я вас уделаю, ― уверяет он и включает приставку. ― Не дождёшься, ― возражает Со, садясь между парнями и отодвигая коробки. У него сердце пропускает удар, когда он случайно касается предплечья Хвана. ― Надеюсь, в этот раз вы не принесли ту извращенскую пиццу? ― Ты имеешь в виду с ананасами? ― спрашивает Джисон, раздавая джойстики. ― Хочешь сказать, я извращенец? ― Ты рамён ешь вилкой, ― напоминает Хван, выходя в меню на экране. ― А когда тебе нужно подумать, ты решаешь сложные логические задачи, ― добавляет Чанбин. ― И что? ― губы Хана складываются в трубочку, а его щёки надуваются, из-за чего он становится похожим на милейшую белочку. ― У каждого свои тараканы. Я со своими хотя бы в относительно хороших отношениях. ― Бракованные тебе достались тараканы, ― смеётся Джин, и Со залипает на его улыбку. ― Кто первый? Давайте на камень-ножницы-бумага. У Джисона бумага, у Чанбина с Хёнджином камень, поэтому Хан выбывает, но не расстраивается, закидывая первый кусок пиццы «четыре сыра» в рот. Парни рубятся в излюбленный Mortal Combat. Хёнджин много смеётся, постоянно выкрикивая «этот раунд будет за мной!», но каждый раз персонаж Чанбина разделывается с ним. Со усмехается с разочарованного выражения лица, когда Хван проигрывает. Джин отбрасывает джойстик в сторону и валит Чанбин на кровать, принимаясь его щекотать. ― Бинни-хён, ты почему такой безжалостный? ― спрашивает он, не прекращая издеваться над старшим. Хёнджин намного выше и больше Чанбина, по сравнению с Хваном последний кажется маленьким. Хёнджин обожает скиншип, обожает обниматься, щекотать, а Чанбин не любит ничего из перечисленного. ― Эй, хватит, ― умоляет Со, смеясь и дёргаясь. Он случайно ударяет Джисона ногой по руке, и у того вылетает кусок пиццы из рук на пол. ― Вы охуели! ― возмущается он, поднимая кусок и засовывая его в рот. Хёнджин морщится, смотря на это, а Чанбин в тот же момент быстро выбирается из его сильной хватки. ― Что? ― спрашивает Джисон с набитым ртом. ― Правило пяти секунд. В раунде Джисон-Хёнджин побеждает первый. Хван и его принимается щекотать, но они с Ханом по силе наравне, поэтому парень быстро выбирается из-под него, давая Джину щелбан. Тот театрально откидывается на кровать. Наблюдая за ними, Чанбин чувствует, как что-то колет в районе сердца. Он закусывает губу, понимая, насколько глупы его мысли, и старается переключиться. Джисон ловко улавливает его настроение и предлагает продолжить игру. В этот раз друг против друга выступают Хан и Бин. Хёнджин выходит из комнаты за напитками. ― Уверен, что не хочешь ему рассказать? ― тихо спрашивает Джисон. ― Я не хочу ничего портить, ― также тихо отвечает Со, качая головой. ― Мы просто друзья. «Мы просто друзья. Мы просто дружим уже двенадцать лет, но то, что я начал к нему что-то чувствовать, понял только в конце одиннадцатого класса. Вот так глупо и внезапно я осознал, что мне нравится мой друг со статусом заядлого натурала и тягой к скиншипу», ― думает Чанбин, но Джисон эти мысли с его лица считывает. Джин возвращается с колой без сахара. ― Слушайте, парни, мне тут сообщение пришло, ― начинает он, раздавая каждому по банке. ― Не хотите пойти на вечеринку в эту субботу? Будет здорово. ― А кто устраивает? ― интересуется Джисон, открывая баночку. ― Минхо, ― немного виновато произносит Хёнджин. ― Но он написал, что с собой можно взять друзей. ― Хах, я пас, ― Джисон делает глоток. ― Не хочу становиться потенциальной жертвой. ― Я тоже, прости, ― Со пожимает плечами. ― И когда это ты успел так сблизиться со сливками? ― Хан приподнимает одну бровь, внимательно смотря на Хвана. Открытости и дружелюбности Хёнджина можно только позавидовать. Он легко находит общий язык с окружающими и везде считается «своим в доску». И это раздражает Чанбина ― знать, что его друг общается с кем-то ещё. ― Чан летом пригласил меня на вечеринку, вы тогда тоже отказались, ― напоминает Джин. ― Ну, а там, мы разговорились, и как-то всё закрутилось… ― Так вот почему он называет тебя party boy. ― Вы же не пытаетесь меня обвинить в чём-то? ― подавленно произносит Хёнджин. ― Мы всё равно неделимы, чёрт подери. Мы же святая троица. ― Что-то наш святой дух загулялся, ― усмехается Джисон. ― Но… ― его плечи опускаются. ― Расслабься, я шуткую, бро, ― Хан хлопает его по плечу. Джин выдыхает, поднимая голову и улыбаясь. Чанбин выдавливает улыбку в ответ.***
Феликс не успевает открыть дверцу шкафчика, как на него тут же валятся открытки, записки и даже плюшевый мишка. Парень удивлённо смотрит на всё это недоразумение. Он поднимает одну из бумажек, украшенных красными сердечками, и читает содержимое. «Мой милый оппа, надеюсь, что ты отлично провёл свои летние каникулы и замечательно отдохнул. Тебе очень идёт загар, а твои веснушки похожи на звёзды. Пусть этот учебный год принесёт тебе много хорошего. Файтин~» Всё это великолепие завершает отпечаток розовой помады. ― Что это? ― спрашивает Минхо и, не дожидаясь ответа, выхватывает записку из рук парня. Он пробегает глазами по тексту, а после разражается диким смехом. ― Заебёшь, ― недовольно говорит Ликс. ― Что случилось? ― к ним подходит Чан. ― Ликс, что не так с этим припадочным? ― спрашивает он на английском, кивая на Ноу, и замечает бумажку в его руках. Пройдясь по её содержимому, он выдаёт: ― Господи, какая отвратная помада. ― Тебя только это смущает? ― спрашивает Феликс, поднимая с пола всё, что выпало из шкафчика. ― Ну, ты у нас sweet boy, так что это ожидаемо. Всем бы такую смазливую мордашку. ― Ой, ну и же-есть, ― тянет Минхо. ― Даже не знаю, кто это может быть. Наверное, кто-то из мелких. Хотя кто знает. ― Тебе же в прошлом году тоже кто-то записки подкидывал, да? ― вспоминает Чан. Со времени своего приезда в Корею Феликс непрестанно вызывает интерес у девушек и даже парней. В родной Австралии его вниманием тоже не обделяли, но при переезде число поклонниц и поклонников умножилось на десять, а то и больше. Ли легко нашёл общий язык (пусть его корейский был плох в то время) со «сливками» школы и быстро влился в их компанию, став «своим». Особенно ему помог Бан Чан, который тоже приехал из Австралии, только на несколько лет раньше, в начале средней школы. ― Да, но это было редко и не в таком количестве, ― он выкидывает всё, что собрал, в ближайший мусорный бак. ― Даже не прочитаешь, что там? ― Нет, Минхо. ― Ты бессердечная мразь, Ли Феликс. Но Ликс в ответ только плечами пожимает. В столовой Феликс за две щеки уплетает обед, запивая его принесённым с собой энергетиком. Парни обсуждают предстоящую вечеринку в доме Минхо, пока виновник, заметив кого-то, не выкрикивает что-то насчёт поедания рамёна вилкой. Ли заинтересованно смотрит на Бана, который закатывает глаза, а затем переводит взгляд на соседний столик, где сидит троица парней. Один из них, чем-то похожий на белку, надул щёки, держа в руке вилку, ― видимо, та самая жертва Минхо. Феликс смутно припоминает эти черты с прошлого года. Кажется, и в том году между ним и Минхо были вечные словесные перепалки. Ситуацию разруливает дипломатичный Чан и Хёнджин, парень с соседнего столика, который летом часто тусил с ними. Третьего, сидящего с «белкой» и Хёнджином, Феликс не знает. Он держится немного отстранённо, но на его губах тень ухмылки. Ли отворачивается, продолжая есть. Парни возвращаются к разговору о вечеринке. ― Так о чём я? ― спрашивает Минхо. ― О гостях, ― напоминает Сынмин. ― Точно, о гостях, ― повторяет Минхо, кивая. ― Приглашаю всех. Зовите своих друзей, мы будем разносить родительский дом, ― он хитро улыбается.***
Весь день Феликса не покидает чувство, словно его личная жизнь нарушена, а за ним наблюдают. Он пару раз оборачивается назад, но не замечает никого подозрительного в школьном коридоре. «Да не, бред», ― думает он и откидывает посторонние мысли в сторону. На уроке математики его окликает Минхо, говоря зайти на школьный сайт. На главной странице яркий заголовок «Всё обаятельнее и обаятельнее» с фотографией «сливок». Ничего особенного, какая-то анонимная фанатка, прозванная местными Сплетницей, пишет о том, что парни с каждым годом всё хорошеют и их ждёт отличное будущее в индустрии красоты. Ничего особенного, пока Феликс не доходит до постскриптума. «P.S.: Феликс-оппа, некрасиво выкидывать подарки своих поклонников. Ты и так разбиваешь сердца одним своим взглядом. Плюшевый мишка-то разве виноват? Надеюсь, в столовой ты хорошо поел. Файтин~» Внизу прикреплена фотография того самого плюшевого медведя, одиноко сидящего на полу около шкафчика Феликса. Тот самый ёбаный плюшевый медведь, которого парень выкинул в мусорный бак. ― Что за х… Минхо на задней парте смеётся в ладошку, Чан тоже улыбку не пытается сдержать, равно, как и Уджин с Сынмином. ― Придурки, ― вслух выговаривает Феликс. ― Если это кто-то из вас… ― Что такое, Ли Феликс? ― спрашивает учитель, раздражённый тем, что его прервали. ― Ничего, извините, ― отвечает Ли, не сводя подозрительного взгляда с друзей. «Молитесь, чтобы это были не вы», ― мысленно договаривает Феликс, обращаясь к парням.