Мёртвые

Хель больших трудов стоило открыть глаза. Взлохмаченная, укрытая белой простыней, она поднялась с постели. Голова безбожно болела, голод сковывал желудок, такое состояние у нее бывало только после большой попойки, когда она, чтобы забыться, пила виски бутылку за бутылкой в гордом одиночестве. Тогда компанию ей составлял разве что бездомный облезлый черный кот, душевное равновесие которого ничем не отличалось от состояния Хельги. Она села на кровать, покрутила головой, чтобы размять шею, и выгнулась, отчего выпирающий позвоночник прошел диким громким хрустом. Хель, слегка массируя, провела рукой по спине, ключице, шее. Ей немного полегчало. Зевнув, она отправилась к шкафу и, осмотрев скудный гардероб, натянула на себя черные джинсы и застиранную, но любимую футболку, на которой размашистым шрифтом было написано: «Армагеддон был вчера — сегодня перед нами серьёзная проблема». Шаркающим шагом она прошла на кухню, где увидела Северуса, который орудовал кухонными приборами у старой, готовой в любой момент взорваться плиты. Хельга посмотрела на Снейпа с подозрением. Она давно установила, что общение с окружающими не является ее сильной стороной, и уже свыклась с жизнью отшельника. И эта жизнь ее удовлетворяла бы, но, к сожалению, люди не проявляли к ней достаточного понимания. После смерти ее близких, Хель приходилось общаться с хреновой тучей психологов, психиатров, навязанных социальной структурой Англии, а учитывая отсутствие у нее магических способностей, и маггловских нотариусов, адвокатов, полицейских, которым не объяснишь, что ее близких людей убил змееподобный маньяк-психопат с замашками на мировое господство и людской геноцид. Ее, как минимум, заперли бы в богадельню с мягкими белыми стенами и прекрасными соседями, в которых обитают выдающиеся личности по типу Принцессы Дианы, Шекспира, Ньютона или кота Шредингера. Однажды, стоя в очереди к психиатру, Хельга столкнулась с человеком, который на полном серьезе считал, что он Елизавета Вторая, в связи с чем посвятил девушку в рыцари при помощи оторванной от жакета пуговицы. Уж куда-куда, но в лечебницу Хель не хотела, а потому приходилось мириться с людьми и их «заботой», которая чаще всего мешала, чем помогала. Северус же совершенно не понимал Хельгу. До этой ночи она ни словом, ни взглядом не давала понять, что он ей нравится или она проявляет к нему хоть какой-то интерес как к мужчине. Напротив, она скорее проявляла к нему замкнутую агрессию или, на худой конец, безразличие. — Доброе утро, — сказал Северус, заглянув в дверной проем и слегка улыбнувшись. — Привет, — глухо отозвалась Хель, предпринимая попытку улыбнуться, и, подойдя к телевизору, щелкнула на кнопку. Усевшись на деревянный стул, девушка уставилась в экран, игнорируя присутствие Северуса.

— Чей это мотоцикл? — Это чоппер, детка. — Чей это чоппер? — Зеда. — Кто такой Зед? — Зед мертв, детка. Зед мертв, — раздалось из телевизора.

Снейп поставил тарелки с едой на стол и, сев напротив Хельги, бодро спросил: — Что за фильм? Хель неопределенно пожала плечами, так и не посмотрев на Северуса, и принялась за еду. — У тебя кончилось молоко, — попытался завязать разговор Снейп. — Великая Моргана, и это смотрят магглы?! Хель подняла глаза на экран и, глядя на то, как Джулс и Винсент отмывают Chevrolet Nova от внутренностей какого-то бедолаги, попыталась скрыть улыбку. — По-моему, это очень забавная ситуация, — оправдывала кинематограф Хель. — И диалог забавный. — Она посмотрела в его глаза и, шмыгнув носом, продолжила: — Вероятно, у тебя будет возможность ознакомиться с этим искусством. Я съезжу за молоком на заправку. Она откроется в восемь. Хель соскочила с места и отправилась в другую комнату. Из кухни он слышал, как она накинула на себя куртку, застегнула тяжелые ботинки и вязла мотоциклетный шлем. Северус устало посмотрел на экран, наблюдая за сюжетом картины. — Ах, да! — девушка заглянула на кухню, — чуть не забыла: сегодня к нам должно заглянуть твоё спасение или же твоя погибель. Тут как карта ляжет.

***

В темном зале мэнор рядами стояли дети пожирателей, которые еще не достигли возраста обучения в школе чародейства и волшебства. Их спины были неестественно ровными, а на лицах не читалось ничего. Выражение, с которым играют в покер. Выхолощенные эмоционально, роботизированные, холодные. Именно эти слова могли бы описать внешнее состояние детей, но внутри добрая их часть ужасно боялась того, что их ждёт. Большинство из них остались без родителей на попечении других слуг Лорда, которых не волновало не то что душевное спокойствие детей, но и их здоровье. Отношение как к расходному материалу было привычным для них. Мужчина в черном, идеально сидящем классическом костюме ходил между шеренгами, рассказывая детям о заклинаниях, которые применяются исключительно в боевой магии. Лекция, читаемая сдержанным и холодным голосом, пробирала до мурашек. — Бьёрн и Самуил, — голос эхом разошелся по помещению, — выйдите в центр. Братья послушно сделали то, что им приказали, стараясь не показывать внешне, как они боятся. Хотя их ноги были ватными, к горлу подступил ком, а руки, при внимательном рассмотрении, тряслись, словно парни только что прикарманили палочку самого Волан-де-Морта. — Покажите то, что вы усвоили сегодня, — прошипел сквозь зубы пожиратель. — Палочки на изготовку! Бьёрн и Самуил, подав сигнал друг другу, начали атаковать одновременно безобидными, менее травматичными заклинаниями. Защита и нападение, нападение и защита. Мальчишки танцевали во время дуэли. Бились они активно и яростно, будто от этого действительно зависели их жизни, но старались не доводить до травм, прекрасно понимая, кто перед ними и кто они друг другу. Это скорее было шоу, которое жаждал увидеть пожиратель. — Достаточно! — скомандовал учитель. — Если в следующий раз я захочу увидеть представление, я схожу в театр Кабуки! Он схватил Сэмми за шкирку и швырнул его в строй. Бьёрн, возмущенный подобным отношением к своему брату, направил палочку на учителя и, не сдерживая гнев, выкрикнул: – Не смей с ним так обращаться! Пожиратель омерзительно оскалился и, повернувшись к Бьёрну, развел руки. — А то что, Снейп? — он усмехнулся, обнажив желтые зубы. — Расскажешь папочке? Жаль, что он сдох. Или, может, я нарушил ваши сказочные с братом мечты? — он выхватил палочку из рук Бьёрна. — Открою страшную тайну, друг мой, — пожиратель склонился над Бьёрном и со сжатыми зубами, полушепотом, практически плюнув ему в лицо, проговорил, — мы не в веселом детском мюзикле, где поёшь тупую песенку, и твои глупые мечты сбываются по волшебству! Так что отпусти и забудь! К нему вернулось то же высокомерие, а проблески эмоций канули в лету. — О вашей выходке узнает Лорд, — пожиратель покосился на Сэмми. — Вам лучше быть к этому готовыми.

***

Хель сидела на корточках у своего Harley-Davidson по локоть в мазуте и орудовала ключом. Чёрный чоппер поблескивал, отражая солнечные лучи. Харди старательно сдувала непослушные локоны, что выпали из неаккуратно завязанного пучка и сейчас падали ей на глаза. Закатное солнце обжигало ее бледную кожу, бисеринки пота скатывались по ее шее, крадучись пробегали по спине. Чёрная майка прилипала к телу, отчего ей было еще некомфортнее. Такой ее застал Северус. — Долго ты будешь таращиться? — вывел его из ступора женский голос. Хель повернулась к нему лицом и, щурясь, посмотрела. — Тебе помочь чем-нибудь? — он подошел к ней ближе и, отодвинув коробку с инструментами и бейсбольную биту, сел рядом. — Увлекаешься американским спортом? Хель тяжело вздохнула и снисходительно посмотрела на него: — Ага, боями без правил. Ты разбираешься в починке сцепления? Оно мокрое, многодисковое и с гидравлическим приводом. Северус усмехнулся и осмотрел мотоцикл: — Если честно, то не очень. Хель отвернулась и принялась за работу. — Тогда ты едва ли сможешь мне помочь. А если мне будет нужен совет о том, как в одночасье просрать свою жизнь, я у тебя спрошу, — с улыбкой сказала она. — Да ты итак неплохо справляешься. Хель впервые звонко и заливисто засмеялась. Северус не вел себя так, как остальные. Люди, которые узнавали ее лучше, видя, какой образ жизни она ведет, и что она обладает явными признаками асоциального расстройства личности, относились к ней с предвзятостью, мерзкой жалостью и сочувствием. Она ненавидела проявление этих эмоций по отношению к себе и сама не проявляла их ни к кому. Снейп же, будучи ничем не лучше нее, относился к ней, как к обычному человеку. Почему? Хель не знала. Может потому, что отличается от остальных, а может и потому, что он сам находится на таком беспросветном дне, что ему не до дебильных чувств, свойственных позитивным глупцам. От продуктивного диалога пару оторвал хлопок трансгрессии, раздавшийся за домом. Хель быстро схватила биту, поднялась на ноги и твёрдым шагом направилась за дом. Северус, взяв увесистый ключ, поспешил за ней. Гостя он не увидел, но голос, раздавшийся в округе, выбил его из колеи. — Разве так встречают любимую крёстную, Хель? Голос принадлежал самому ненавистному человеку магического мира. Сумасшедшая, фанатичная, злобная, коварная, жестокая женщина — Беллатриса Лестрейндж.