sauer.

      Следующие дни испытательного срока промчались намного быстрее, чем предыдущие несколько, — по крайней мере, так казалось самому Канеки. Работа в кофейне изо дня в день превращалась в повседневную рутину. Ничего особенного не происходило: Тоука вела себя как обычно и так же обычно приглядывала за ним, словно и не было никакого неловкого момента. И Канеки решил ей подыграть, стараясь забыть обо всяких вопросах — они резали мысли на кусочки и отвлекали, снова и снова заставляя думать об ответах.       Тем не менее, он не назвал бы эту должность скучной или утомительной, — наблюдать за разными посетителями и слушать такие же разнообразные обрывки историй и диалогов было интересно. Работа Канеки не менялась, ведь он почти механически выполнял одни и те же обязанности. А вот клиенты всегда были разными, что и придавало этому какую-то изюминку и не позволяло заскучать.       И если Канеки спокойно работал и постепенно проникался ещё большим интересом к кофейне, Тоука ежедневно проходила один и тот же круг ада — так ей казалось. Находиться рядом с ним становилось всё тяжелее, но Тоука профессионально сохраняла былую невозмутимость в купе с лёгким раздражением. Знающий её не первый день персонал заметил эту встревоженность, но никто не рискнул расспрашивать — она это не любила. Да и чаще сама приходила за советом, если считала это нужным.       Наверняка пришла бы и на этот раз, если бы понимала, что именно не давало покоя. Кен совершал всё меньше и меньше ошибок, весьма сносно справлялся со своими задачами, и делать ему замечания, в целом, было не за что.       Только он всё равно продолжал раздражать.       Кен не замечал ничего странного, еле растягивал уголки сухих губ в виноватой улыбке и спокойно проходил рядом с ней — его запах, казалось, впитался не только в одежду Тоуки. Он наполнил собой ноздри, лёгкие и мысли.       И кислил-кислил-кислил.       А Тоука поджимала губы, пока зубы были стиснуты до предела, и молчаливо отсчитывала до ста — чтоб уж наверняка успокоиться. Но число плавно росло, а непривычные ощущения порывались нахлынуть на неё плотной волной. Понимать саму себя стало почти невозможно — она терялась в собственных мыслях и совершенно новых желаниях.       И задыхалась-задыхалась-задыхалась.       Сила воли и почти-стальной характер давали о себе знать — Тоука до последнего не подавала виду и держалась. А запах Канеки менялся, раскрывался с новой стороны изо дня в день. Но оставался кислотой для неё — плавил лёгкие, растворял в себе все органы внутри и не собирался испаряться.       Он не давал покоя не только Тоуке — небольшая компания из трёх бет зачастила с визитами, как только появился Канеки. Да еще альфы-завсегдатые Антейку периодически пожирали его взглядом, прекрасно понимая, что глупый парниша ничего не замечает.       Тоука долго сверлила взглядом спину Касеки, полностью погруженная в свои мысли.       — Трахни его и успокойся уже, — насмешливый тон полушепотом прозвучал прямо над ухом.       Тоука ощутимо вздрогнула, явно потеряв бдительность, и рассеяно моргнула. Её словно холодной водой окатили — слишком внезапной была произнесённая фраза.       А смысл небрежно брошенных слов она осознала лишь спустя две секунды и в тот же миг залилась ярко-красным цветом — не то от злости, не то от смущения. Резко развернувшись и изобразив самое свирепое лицо из всех возможных, Киришима выпустила долгий и тяжёлый выдох — собирала мысли по кусочкам.       — А ну повтори, что ты сказал? — в ночной синеве её глаз блестела злость, когда она прошипела это прямо в лицо собеседнику, чуть приподнявшись на носочки.       Большое количество посетителей в заведении сейчас было очень не кстати — хотелось осыпать оскорблениями с ног до головы, рвать и метать, испепелить и уничтожить этого придурка. Да вот только маску дружелюбия в присутствии клиентов было запрещено. Чем, собственно, и воспользовался ехидный комментатор.       — Я говорю, просто трах… — он пожал плечами, но свою реплику закончить не успел.       — Нишики! — она едва повысила тон, в угрожающем жесте выставив кулак максимально близко к его лицу.       Тот лишь ухмыльнулся ещё шире, поправил очки так, что стёклышки блеснули в солнечных лучах, и продолжил таранить своими издевками:       — О, так я попал в самую точку? Нашей маленькой недо-альфе наконец-то кто-то приглянулся?       Киришима плотнее сжала зубы и выдавила из себя предупредительно-милую улыбку.       — Ещё хоть одно слово, и я отправлю тебя прямиком к нужному столику с одного пинка. Всё понял? — она качнула головой вбок, продолжая фальшиво улыбаться.       Довольная улыбка медленно сползла с чужой физиономии и злорадство почти исчезло. Нишики очевидно стал более серьёзным, когда подался вперёд и произнёс:       — У тебя всё на лице написано, когда ты смотришь на Канеки рядом с другими, — он едва заметно нахмурился. — Если так и будешь зевать, его приберут к рукам.       Неопределенная гримаса с лёгкой озадаченностью застыла на её лице. Тоука вновь опешила от сказанного, и ей не нашлось, что сказать. Возражения и новый поток ругательств смешались с негодованием и частичной солидарностью.       Пока она раздумывала над колкостью в ответ, Нишики продолжил свою речь.       — Так что воспринимай мои слова на полном серьёзе. — Он кивнул в сторону столика, у которого крутился Канеки. — Когда метка Ризе окончательно сойдёт… ты знаешь, что делать.       И даже не собираясь ждать ответной реакции, Нишики оставил её в той же задумчивости. Вот только на этот раз Тоука погрязла в болоте удушающих мыслей пуще прежнего — слова коллеги неожиданно стали отличной пищей для ума. И если бы Ирими не напомнила об ожидающих гостях, она простояла бы так ещё какое-то время — молчаливо споря и ругаясь с самой собой.       До конца рабочего дня она так и осталась рассеянной и часто уходила куда-то в себя. Если бы не приличный опыт работы, который и предотвратил падение лицом в грязь перед начальством и Канеки, Тоуке пришлось бы совсем туго.       Уже дома, принимая горячую ванну и медленно смывая с себя усталость, Киришима призадумалась о небольшом отпуске. Испытательный срок Канеки как раз подошёл к концу, а подготовка к экзаменам в школе должна была быть в самом разгаре. Шеф к таким ситуациям всегда относился с пониманием, что означало — пару недель она спокойно сможет отдохнуть и заняться своими делами.       «Вот только отдохнуть от чего… Или кого?»       Веки плавно опустились, прикрыв усталый взгляд. Потоки теплой воды успокаивали и расслабляли, но не могли смыть назойливые мысли, что словно зыбучие пески — заглатывали и тянули ко дну ещё сильнее при малейшей попытке выкарабкаться.       И Тоука решила окончательно: после ванны она позвонит начальнику и объяснит ситуацию.       Идти в совершенно противоположную сторону в компании одноклассницы вместо привычного похода на работу казалось слишком странным на следующий день. Но от этого не менее необходимым — атмосфера в библиотеке, куда они и направлялись, отлично настраивала на учебу.       Запах старых книг, почти идеальная тишина, еле различимый шёпот остальных посетителей, звук лёгкого перелистывания страниц и тихие шаги, — всё это резко контрастировало с обстановкой кофейни, более привычной для Тоуки. И первые двадцать минут ей не удавалось сосредоточиться совсем, в то время как её подруга быстро строчила очередной конспект, даже не поднимая головы.       Однако чудо всё же свершилось. Киришима смогла полностью отдаться изучению нужных параграфов, периодически выделяя важные моменты и черкая их в тетради. Мысли о работе и прочих проблемах улетучились окончательно, уступая место учебным заботам.       Сама того не замечая, Тоука окончательно потерялась в круговороте школьной рутины и усердной зубрёжки дома или в библиотеке. Ненужные вопросы и «рабочие проблемы» изредка напоминали о своём существовании ненавязчивыми воспоминаниями, но уже не мучили так сильно. Чему она была несказанно рада и чем была довольна.       А когда учебные вопросы были успешно разрешены, Киришима окончательно убедилась в том, что ничего и никто больше не помешает ей нормально и продуктивно работать. Прошедшие экзамены знатно потрепали нервы и высосали слишком много энергии — теперь работа в Антейку казалась ей своеобразным отдыхом от школьных проблем.       Списав всё на наваждение и ложную тревогу, она уверенно распахнула дверь кофейни и вошла бодрыми шагами. Еле заметная довольная улыбка украшала немного резкие черты её лица и придавала особый блеск тёмным глазам. От неё так и веяло полной боевой готовностью и необычайно хорошим настроением.       Ровно до того момента, пока она не сделала один долгий и глубокий вдох, собираясь с мыслями.       И замерла.       В ноздри тут же ударил новый, но отчего-то до боли знакомый запах, — он ненавязчиво и почти незаметно вытеснял из лёгких воздух, клубнями оседал на дне и щекотал изнутри.       Совершенно неосознанно склонившись вперёд, Тоука снова вдохнула, но намного медленнее — хотелось распробовать этот старо-новый запах ещё раз, впитать его в себя и дышать-дышать-дышать.       — С возвращением, Тоука-чан.