Русалочий размер

— Ты сегодня где-то не там летаешь, — от недовольной Наны у меня уже зубы начинали скрежетать сами собой. Она дулась на меня из-за того, что групповое задание — тест по обществознанию — оказалось не на сто баллов, а на девяносто семь. Виной тому один неправильный ответ, который я отметила на автомате и не вдумываясь. Нане было важно кругленькое красивое число — соточка, а мне было плевать. Шел уже четвёртый урок, а у меня из головы не выходили чёрные спокойные глаза Итачи. Я думала о его губах, когда решала задачу по химии у доски, я мечтала снова подержать его за руку на истории, мне снился его тихий смех на географии. Моя голова была забита ерундой, а совсем не занятиями, и я была бессильна. Моего чувства самосохранения хватало на показательно внимательный вид, но его точно не хватало моему глупенькому сердечку. Я не первая, кто влюблялся в красивого парня за пару часов, и точно не последняя. Таких дурочек много. Но эта мысль как-то вообще не помогает. Потому что даже всё осознав, я не могу это перебороть. Звонок на перемену обдал меня надеждой на целых десять минут отдыха. Но Нана, пересевшая специально ко мне, не хотела отлипать со своей недо-соткой баллов. — Ты могла бы сделать вид, что тебе жаль, — процедила она, смотря на меня из-под косой тёмной челки. — Почему мне должно быть жаль? — мое рассеянно-мечтательное настроение не давало мне полыхнуть. Нана возмущённо хватанула губами воздух и развернулась ко мне всем корпусом. — Понимаешь, мне всё равно. Это никак не повлияет на мою четвертную оценку. Бесполезным коллекционированием или квестом «всегда по сто»… мне что, делать больше нечего? — я всё так же мечтательно ей улыбнулась и встала. — Ты страдай, а я кушать. Столовая была обширной, с несколькими длинными столами и небольшими столиками, количество которых тут доминировало. Очередь была почти километровая, но я подумала, что на этику опоздать не так уж и страшно. Тем более, тот ещё вопрос — кто придёт раньше: я или учительница. Я пристроилась за широкими спинами высоких старшеклассников, вцепилась обеими ладонями в мягкий розовый кошелёчек и взялась за непосильную задачу: сладкий батончик и сок или сок и шоколадка. — О, Русалка! — рявкнули сзади и шлёпнули меня со всей дури по плечу. — Чё-как? Стоишь? Разорять кассу не пускают? — Джунни, не начинай, — я встала вполоборота и томно подмигнула вмиг напрягшемуся однокласснику. — Мы с тобой в прошлый раз всё решили. — Это ты про что? — фыркнул он и толкнул меня кулаком в бок. — Слышь, пропусти вперёд. После тебя еды уже никому не хватит. — Хватит уже, — подал сзади голос Аоса, тоже оказавшийся в очереди. — Джун, ты это, успокойся… — Чё, защищаешь её? — сразу же заехидничал Джун и снова пихнул меня кулаком в бок. Это начинало раздражать. Я молча развернулась к нему лицом и наступила пяткой ему на ногу, перенесла центр тяжести и приподняла бровь. Мне нравилось наблюдать, как его лицо начинает багроветь от злости. — Он тебя защищает, дурачок, — невозмутимо попеняла я его и убрала ногу. — Раздавлю, и не заметит никто. Стой себе молча. — Русалка, ты охренела? — полыхнул он сзади и схватил меня за плечо. — Куроно! — рявкнул учитель со стороны. — С девочкой в драку полезешь? Очередь грохнула. Общественная насмешка подействовала отлично. Больше с его стороны, кроме сопения в спину, ничего не последовало. Я спокойно дождалась, пока очередь дойдёт до меня, вручила пухлой продавщице купюру и попросила шоколаду и сок. Получив вкусняшки на руки, я с отличным настроением побрела обратно в класс. Сейчас я вряд ли что-то успею съесть, так что всё на следующей перемене. Может, вообще на диету сесть? Вдруг пойду на свидание, споткнусь, а Итачи вместо того, чтобы поймать меня, падает сверху. Потому что не удержал. …так, почему я вообще думаю об Итачи? Худеть и бороться со всем этим дерьмом! Я с сомнением покосилась на шоколад в своих руках и тяжело вздохнула. Этику я просидела в спокойном режиме, пускай над ухом то и дело пролетали острые взгляды Наны. Та ещё перфекционистка. Геометрия для меня даже не прошла — пролетела! На этом мои уроки благополучно закончились, и это было прекрасно. Я выходила из ворот школы под насыщенно голубое небо с неплохим настроением и всё ещё целой шоколадкой, которая так и лежала в маленьком карманчике рюкзака. Уже предвкушая, как буду думать об Итачи весь вечер, я пошлёпала в нужную мне сторону. — Юраи, подожди! — меня нагнал Аоса и как-то виновато шмыгнул носом. — Всё в силе? — В силе, — я кивнула. — Дай мне свой адрес, и в шесть ноль-ноль я буду, как штык. Аоса почесал затылок, явно вспоминая забытый от волнения адрес. Я спокойно ждала, пока он соберётся с мыслями. Его высокий рост будто прибавлял ему неловкости, что была и в его движениях, и в речи, и вообще… Он имел привычку вертеть в пальцах карандаши, ручки и прочую канцелярскую мелочь, нервно улыбался у доски и вообще казался достаточно стеснительным парнем. Впрочем, это не помешало ему сегодня влезть между мной и Джуном. — А, ну… давай я тебя лучше у метро встречу. Просто не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла, — наконец выдал он и даже заулыбался. — Ну дава-ай, — протянула я, смотря на него снизу-вверх, но чувствуя себя гораздо старше и опытнее. — Станция метро какая? — Мисоно, — выдохнул Аоса и разродился счастливой широкой улыбкой. — Я тебя там, на выходе… ну ты… — Да поняла, поняла, — я, не дотягиваясь до плеча, похлопала его по локтю. — Всё в порядке, не волнуйся. Ну, я могу идти? — Да, конечно… — он стушевался и даже неловко помахал мне рукой. — Пока… — Пока, — легко откликнулась я. Дома я обнаружила, что мама взяла отца под ручку и потащила за продуктами. Они редко ходили куда-то вдвоём, в основном их места для прогулок были как раз рынки, супермаркеты, парк по дороге домой. Я в такие моменты чувствовала себя абсолютно самостоятельной девочкой. И первым делом самостоятельной девочке захотелось залезть в шкафчик на кухне. Уже протягивая ладошку к пачке конфет, спрятанной за банками со специями, я вспомнила, что решила худеть. Но конфет всё-таки хотелось. Я сделала пару глубоких вдохов-выдохов и спросила себя: чего я хочу больше? Чтобы Итачи при желании смог меня удержать на руках или чтобы мне было вкусно, но потом стыдно? Я отдёрнула руку от красиво поблёскивающих конфет, закрыла шкафчик и спрыгнула со стула. Ну, нет. Вместо конфет я нашинковала огурцы с маленькими помидорками-черри, залила оливковым маслом (о, как же его любит мама) и пошла грызть все это за компьютер. Под сериалы всё вкуснее кажется, даже трава. Ровно в 5:40 я вышла из дома, прикрывая за собой дверь, и бодро застучала подошвами кроссовок об ступеньки. В непривычно лёгком рюкзаке были только папка с критериями оценивания работы, которые я распечатала ещё после выдачи заданий, и пенал. В метро я втекла вместе с бурным потоком спешащих людей. Пришлось сделать пересадку, чтобы оказаться на платформе станции Мисоно. Прохладный почти-вечер встретил меня на поверхности лёгким ветерком. Мои синие волосы болтались в распущенном состоянии за спиной, изредка лезли в лицо, повинуясь движению ветра. Я остановилась поодаль от лестницы, ведущей в подземку, в ожидании долговязой фигуры Аосы. Он в расстегнутой куртке подскочил ко мне спустя семь минут ожидания (решила засечь, чтобы потом пенять на непунктуальность). Тяжело дыша, извинился. — Идём уже, — всепрощающе заявила я. Через пару минут я поняла, что имел ввиду Аоса. Вилять между одинаковыми домами было немного… затруднительно. Я и вправду могла бы тут потеряться. Справа серые многотажки, слева тоже, ну и впереди они же… Мне бы удалось тут заблудиться. Я не слишком хорошо запоминаю дорогу, хотя с остальным у меня проблем нет. Дверь подъезда он открыл старым выцветшим розовым ключом, вежливо пропустил меня вперёд и сообщил: — Второй этаж. Я пожала плечами и засеменила по лестнице вверх. Около ряда квартир я остановилась и подождала Аосу. Он со своими длинными ногами не отставал. Провернул ключ в замочной скважине квартиры с номером шесть и снова пропустил меня вперёд. Я постаралась скинуть кроссовки быстрее, потому что прихожая была слишком узкой для двоих человек. Комнаты оказались смежными, что меня очень удивило. Из кухонного, как я поняла, проёма к нам навстречу поспешила невысокая и пухленькая женщина с кислотно-оранжевой бигудюшкой на челке. — Здравствуй-здравствуй, — она сразу же приобняла меня за плечи и обдала дружелюбием. — Ты одноклассница Аосы, да? Очень приятно. Как он в школе-то себя ведёт? Не дерётся? — и подмигнула мне круглым тёмным глазом. — А я его мама. Можешь звать меня тётей Уми. — Ой, очень приятно… Юраи, — пропищала я, ощущая странную неловкость. — Это отлично! — будто я сделала что-то очень крутое, а не просто представилась, воскликнула тётя Уми. — Аоса, не хмурься. Всё-всё. Я не мешаю. Делайте свой проект. Аоса тоскливо вздохнул ей вслед. — Она очень активная. Извини, — пробормотал он мне со стеснением. — Проект мы сможем делать тут. Нам… кажется, можно сделать плакат. И ещё презентацию. — Что хочешь сделать? — я повернулась к нему и приподняла брови. — Мне просто всё равно. — Плакат, — Аоса свёл руки за спиной. — Я просто… рисую хорошо. А вот выходить и рассказывать… не очень. И ватман у меня уже есть. И материалы. Я сощурила глаза, подозрительно разглядывая немного взволнованное лицо одноклассника. А он подготовился, как посмотрю. Ну и молодец. Не надо тратить время на поиск тут магазина с канцелярскими штучками. — Я вот рисую не очень. Вообще не умею. У меня лошадь похожа на ночной горшок с гривой, — невозмутимо объявила я ему. — Поэтому, рисовать придется тебе. Но я могу писать, быть генератором идей, умею вырезать снежинки… У тебя есть план? — Есть, — огорошил меня оказавшимся предусмотрительным стервецом Аоса и улыбнулся. — Ты же не против? Если честно, я не думал… ну… что ты захочешь делать проект со мной. Приготовился его делать один… — Чего же тогда позвонил? — я оглядела комнату вместо того, чтобы рассматривать его реакцию. Меня привлекли картины, аккуратно висящие в рамочках и застекленные блестящим слоем стекла. Ого. Они же все в одном стиле. Море-море-небо-море-корабли-море-маяк… ого. — Ясность хотел внести… думал, сразу откажешь… — Аоса как-то сразу воспрял духом, стоило мне от него отвернуться. — Ты не похожа на человека, который будет кому-то помогать… — А картины ты рисовал? — я беззастенчиво перебила его и подплыла поближе к стене. — Вот эта, с закатным морем, она потрясающая. — Я, — немного сбитый с толку моими дифирамбами, Аоса даже прекратил тянуть из себя слова. — Это пастелью. Она старая. То есть, не пастель старая, а работа. Я теперь в основном акварелью рисую… — Акварелью у тебя тоже здорово выходит, — я поводила ладонью у работы с маяком, не касаясь тонкого стекла. — Ты талантище. Наш плакат можно будет отправлять на выставку, если ты над ним так же поработаешь… ладно. Давай, что ли, начнем… Мы расстелили белый, постоянно скручивающийся по краям, лист ватмана прямо на полу. Края пришлось придавить самыми рандомными вещами — лампой на толстой ножке, книгой о путешествиях, толстым металлическим пеналом и легкой гантелей. — Итак, — важно заткнув карандаш за ухо, я сложила ладошки вместе, — по твоему плану ты рисуешь крестоносца, рисуешь что-то на заднем плане, потом мы просто пишем основные даты походов. Всё просто, оказывается. Что же делать мне? — Цифры можно вырезать из бумаги… — Аоса почесал подбородок, садясь рядом со мной. — И шлем. И щит. Давай я сначала их нарисую? А ты просто будешь вырезать… Я не стала говорить, что вырезать у меня получается немногим лучше, чем рисовать. И что про снежинки я шутила. Он серьёзно мог бы сделать этот проект без меня. — Облегчу тебе работёнку, — я подмигнула ему. — Бумага цветная? — Цветная, — кивнул он и поднялся, шлёпая к своему двухэтажному столу. Эта комната была вообще забавной. В ней был диван — стоял неподалеку от входа. Был телевизор, были напольные вазоны с какими-то деревцами, была небольшая застеленная кровать. Были несколько застекленных шкафов с книжками. Был, скорее всего, платяной шкаф. И всё это было расставлено по краям, беря центр комнаты в оборону. За дело мы принялись основательно. Аоса быстрыми движениями обрисовал форму шлема, потом подтер кое-где следы и обвёл уже начисто. Ножницы с белыми ручками стискивали пальцы тесным коконом. Было немного неудобно. Но я упрямо и медленно вырезала этот несчастный шлем, пока рука моего одноклассника металась над следующим листом бумаги, вырисовывая металлический наконечник копья. Работать молча, под дробный стук ножа на кухне, мне было не по себе. — Ты вот сказал, что я не похожа на человека, который станет кому-то помогать, — решив узнать о себе побольше, я мельком стрельнула взглядом в сторону Аосы. — А почему? Разве я кому-то отказывала, когда просили списать или… не знаю, помочь решить пример? Примеры, когда я отказывала из-за наглости, не считаются! Аоса приподнял взгляд на моё лицо, как-то неловко пожал плечами и снова уткнулся в бумагу носом. — Ты… — начал он. — Ты просто так выглядишь. Ты шутишь, вроде бы… ну… дружелюбная. Вроде даже разговоры иногда поддерживаешь. Но не больше. Тебе… похоже, что ты общаешься с людьми только потому, что они сами к тебе подходят… То есть, ты сама никогда не предложишь помощь. Эм… ты не обиделась? — Да нет, — я пожала плечами, не отрываясь от вырезания. — Это правда. Но если постоянно лезть с помощью, то сразу думается: «вот выскочка!». Разве нет? — Уверен, ты и с друзьями такая, — буркнул почти неслышно себе под нос одноклассник. Мои пальцы слишком сильно сжались на ручках ножниц, и полукруг вышел полуквадратом. Я не показала виду, что меня задело, что я вообще это услышала. Но… возможно он был прав? — Я вон Нане пыталась помочь, — неловко хихикнула я, пытаясь скрыть осадок. — А она мне: не сто баллов, не сто баллов! Все уши своими баллами прозудела. Не садись с ней на обществознании, виноват будешь во всём и только сам. Совет считается помощью? — Считается, — фыркнул Аоса. — Но только она никогда со мной на обществознании не сядет. У меня по нему выше шестидесяти шести баллов никогда не было. — А вдруг, а вдруг… — я поиграла бровями, восстанавливая настроение. — Вот! Я вырезала… Аоса покосился на достаточно кривобокий шлем, который я неловко обкорнала по краям, чтобы убрать угловатость. Да-да, но ничего не могу с собой поделать. Зато какие у меня красивые стобалльные тесты по геометрии, ты бы видел! Учительница никак не может мне простить, что эти несчастные параллелепипеды похожи на гробы с зауженными краями, а круги скорее овалы. Ну вот что я с собой сделаю? Не моё — черчение это ваше… — Сойдёт и так, — уныло заметил он. — Ладно. Вот тебе и копье. Щит сейчас тоже будет. Мы провозились до восьми вечера, что было моим рекордом. Тётя Джин притащила нам посреди работы целую тарелку с онигирадзу, а потом и пачку яблочного сока. Аоса страдальчески вздохнул ей в спину и посоветовал не сопротивляться и есть. Ну, как вы понимаете, пришлось подчиниться. На выходе мы получили набросок этого несчастного крестоносца, кривобокие щит-шлем-копье и наброски для цифр на фиолетовой бумаге. Большую часть времени, если подумать, я просто валяла дурака. Впервые, наверное, я была в команде… тормозящим звеном? И это был немного отягощающий мою самооценку опыт. Я понимала, что не умею рисовать, вырезаю тоже плохо — и с этим ничего не сделать. Но было немного обидно. — Ну, давай продолжим завтра? — я застегнула куртку до подбородка, вопросительно смотря на Аосу. — Давай, — кивнул он и потянулся к своей ветровке, болтающейся на вешалке. — Я тебя до метро провожу… ты дорогу обратно не найдёшь… С ним было спокойно молчать, это мне нравилось, и мы спокойно шли между домов странной контрастирующей парочкой. На фоне его фигуры я, наверное, выглядела третьеклассницей. Куда мне до его метр семьдесят восемь… Завидев горящий жёлтым светом спуск в метро, я попрощалась с Аосой, помахала ему вслед и поспешила спуститься вниз. Мне хотелось только спать. Но вместе с этим и всплывали в голове слова одноклассника, так неприятно ударившие по мне. Разве я кому-то отказывала в помощи, если её просили? Нет. Только если просили слишком нагло. Разве я должна выискивать тех, кому могу эту помощь предложить? Нет! Спасение утопающих — это дело рук самих утопающих. Причём тут я? И что значит, с друзьями я такая же? Конан просто никогда не просит у меня помощи! Я достала телефон и просто из желания подтвердить свои убеждения набрала её номер. Гудки шли долго. Связь в метро была немного шаткой. — Алло, — тревожно бросила в микрофон Конан. — Юраи, привет. — Привет, — бодрячком протянула я. — Как ты? Всё в порядке? У тебя голос странный. Что-то случилось? Тебе помочь? На пару секунд воцарилось молчание. — Да, было бы неплохо, — задумчиво сказала Конан, ломая все мои планы на вечер.