Ведьмак

Madonna — Frozen.

Hellawes — Луч солнца золотого.       Как Чимин и предполагал, до хижины удалось добраться только затемно. Пак знатно растерялся, когда не смог привести инквизитора в чувства. Затем взял себя в руки и начал действовать. С помощью тяжелющего чоновского меча ему удалось срезать несколько крупных веток с дерева, все теми же остатками сбруи Пак надежно скрепил из них каркас, оставалось лишь перетащить на него бессознательное тело. Подхватив обездвиженного Чона под лопатки, Чимин еле как смог взвалить, как оказалось, очень тяжелого инквизитора на связанные между собой ветки. Все оказалось намного сложнее, чем виделось на первый взгляд. Но как ни пытался, Пак привести парня в чувство не смог.       Продвигаясь по глубоким сугробам, молодой ведьмак тянул за собой ношу, едва ли ему посильную. Увязая по колено в снегу, парень все продолжал упорно идти вперед. Пейзаж менялся на более знакомый, а темнота на лес спускалась быстрее, чем парень продвигался к дому. Было тяжело и холодно, но отступать от начатого он и не думал, упорствовал, несмотря на тянущую боль в мышцах и совсем не слушающиеся его ноги.       Когда уже совсем стемнело, меж деревьев промелькнуло темное пятно, чуть чернее, чем окутывающая его мгла. Из последних сил парень дотащил поклажу до места назначения. И чуть ли не рухнул без сил. Но сдаваться было еще рано. Непомерных усилий стоило ведьмаку втащить безсознательное тело Чонгука в дом. Оказывается, силы в этом хрупком теле было больше, чем кто-либо мог предполагать, или то огромное желание спасти жизнь прибавляло в нем ее.       Всё как и всегда, все на своих местах. Наверное, жители деревни были настолько поглощены поисками беглеца, что до избы у них дело так и не дошло. Или это просто-напросто страх не дал разворошить им обитель ненавистного «чудовища».       Стоило в первую очередь позаботиться о тепле, ведь продрогший парень нуждался в нем так же, как и раненый инквизитор. С помощью все того же меча и веток, что служили ему санями, парень кое-как сумел выбить искру, благо некоторые запасы топлива были запасены, еще когда юноша даже и не думал о побеге. Сырые ветки совсем не хотели разгораться в камине, пришлось прибегнуть к маленькой хитрости, на которую ушли остатки сил ведьмака. Немного полежав у огня и отдохнув, парень вновь поднялся на ноги, инквизитору все еще требовалась помощь. Пошарив по стелажам со старыми запасами трав, Чимин намесил снадобье и принялся перетаскивать чуть ли не окоченевшего Чона к огню. Пришлось разрезать парню штаны. Рана была глубокая и сквозная, вся нога была в крови и растаявшем снегу. Вниз спускались разводы, но кровь на морозе быстро перестала течь, что, конечно, только на руку, если бы не так сильно замерзший парень. Конечно, по дороге Пак периодически ослаблял узду на бедре у раны, чтоб не оставить Чона без ноги, но кровь все равно очень плохо приливала к раненой конечности. Развязав все это и быстро промыв отваром летнего приготовления, Чимин нанес снадобье и туго перемотал рану. Инквизитора трясло. Хоть огонь и разгорелся достаточно сильно, этого не хватало для согрева. Даже укрыв его теплым одеялом, что Тэхен как-то притащил из городка. Пришлось идти на крайние меры. Влив в рот пострадавшего еще какое-то зелье, Чимин рискнул. С мыслью: «он точно убьет меня, когда очнётся», Пак быстро скинул одежду до белья и шмыгнул под одеяло к Чону, оплетая того в кольцо уже успевших согреться рук ведьмака.       Было безумно приятно, когда в полном непонимании и не в силах контролировать свои действия, дрожащий Чон сгреб замерзшего Пака в объятья, прижимая все сильнее и пытаясь согреться о него всем телом. Засыпал Чимин лишь с одной мыслью: «это стоило таких усилий». Никогда еще Пак не чувствовал подобной легкости, несмотря на усталость и холод, ему было хорошо. Возможно, впервые в жизни настолько.       По утру, как и полагалось, Чимин проснулся от громких криков Чона, что вытолкнул его из-под одеяла, и озлобленного взгляда, который так и вопрошал «Какого черта!». В общем-то, с этой фразы и начался их диалог.       — Какого черта, ведьмак?! — гневный окрик инквизитора раздался на весь дом.       — Я, вообще-то, жизнь тебе спас. Мог бы и повежливее, — сонно отвечал ведьмак, потирая ушибленное после «изгнания» из-под одеяла место.       — Ты голый! — не унимался Чон. — А я! Почему я без штанов?!       — Спокойно, зайка. Ты был не в том состоянии, хотя обнимал жарко, — лукаво улыбаясь, отвечал юноша.       — Какого черта? — вновь повторил Чонгук. — Немедленно объясни, что происходит!       — Ну, если в двух словах, то ты вырубился, и мне пришлось тащить твою, скажем так, не очень легкую тушку сюда. И вообще, тебе нельзя ещё вставать, — мягко надавливая на плечи инквизитора, проговорил Пак. — У тебя может снова кровь пойти.       — Я уже говорил, по-моему, что мне не нужна твоя помощь, — брыкаясь и вновь пытаясь подняться, огрызался парень.       — Вот же упертый! Умереть хочешь? С такой раной ты даже из избы самостоятельно не выберешься, — повысил голос юноша, а затем уже спокойнее добавил. — Просто прими мою помощь, я не хочу тебе зла. Иначе бросил бы тебя в лесу замерзать.       Чуть погодя, немного успокоившись, Чон все же начал разговор сам:       — Почему ты это делаешь? Я не верю, что из жажды творить добро.       — А может, ты мне понравился, — проворковал ведьмак, наливая в чашки бульон из котелка, что уже вовсю дымился на огне.       Чон скептически осмотрел ту, что подал ему Чимин, и желудок от приятного запаха просто завыл морским китом.       — Да не собираюсь я тебя травить. Вот, — Чим поменял чашки местами. — Возьми мою, если не веришь. Тебе нужно поесть, ты бледный совсем.       Взяв из рук ведьмака еду, принюхавшись к аромату, исходившему от нее, Чон «смирился» со вкусным завтраком, после скудно поблагодарив. Правила приличия никто не отменял.       — Ну вот. И совсем не страшно, правда? — не удержался Пак от комментария.       — Я не боюсь тебя, — скептически заявил Чон и лег, отвернувшись к камину.       Тихонько потрепав его за плечо, Чим сообщил, что нужно осмотреть рану, на что Чонгук нехотя снова развернулся, откинул одеяло. Сняв бинты и хорошенько все снова промыв, ведьмак опять наложил густую зеленоватую субстанцию на порез с обеих сторон и упаковал все как было. Чон стойко вытерпел все манипуляции и быстро накинул одеяло обратно.       — Зайка, ты что? Покраснел? Ну, что ты. Не смущайся. Тебе нечего стыдиться, — глазами исследуя накинутое по пояс одеяло, Пак рассмеялся заливисто.       — Иди к черту, ведьмак, — злобно фыркнул инквизитор и, резко попытавшись отвернуться к огню, скорчился от боли, прострелившей ногу.       — Все, все. Больше не буду. Наверное, — в жест примирения ведьмак поднял руки. — Только не дергайся больше так, пожалуйста. Так только хуже сделаешь.       К вечеру, как и ожидал Пак, у инквизитора началась лихорадка. Парень до самого утра, не смыкая глаз, следил за его состоянием: менял компрессы, давал необходимые снадобья, а к утру, как жар немного спал, вырубился обессиленным рядом с Чоном.       Конечно, Чимин понимал, что за человек сейчас в его доме, но от этого понимания Чонгук не становился менее привлекательным и желанным для ведьмака. Тогда парень еще не знал, какую лютую злобу хранит в сердце этот молодой и красивый юноша с черными, как ночное февральское небо, глазами. Чимин уже влюбился. Впервые по-настоящему влюбился, хоть до конца еще не осознавал этот факт. Все, что было до этого момента: ни умелые ласки Сокджина, ни юношеское озорство и непосредственность Тэхена — да, несомненно, парень был к ним привязан и даже в какой-то степени любил их. Но не так, как это могло бы быть. Та любовь, скорее, дружеская. Чимин еще никому и никогда не говорил слов любви, а сейчас это чувство просто распирало. Маленький, глупый Чимин-и, как жестоко оборачивается для него судьба, подкинувшая в качестве объекта любви такую непостижимую крепость. Но боги ведь все еще на его стороне. Кто знает.