Ведьмак

      Чимин очнулся от настойчивых ударов поводьев по лицу. Вися в седле вниз головой, парень пытался осмыслить ситуацию. Его не убили сразу — уже неплохо, но неизведанность всё же немного пугала. Попытавшись поднять голову, чтоб осмотреть местность, увидел лишь белый снег, что вылетал из-под копыт резвого скакуна. Конечности затекли от неудобной позы, но от теплого тела рядом было уютно. Даже тот факт, что его похитили и везут скорее всего на очередную попытку расправы, не волновал парня. Только крепкие бедра рядом, покачивающейся от каждого шага лошади. На улице светало. Ворочаясь в седле, пытаясь принять более удобное положение, ведьмак лишь получил ощутимый тычок в бок да хриплый голос наездника, с презрением бросивший ему:       — Очнулся уже? Быстро.       Парень замедлил коня, спрыгнул с него, а затем сбросил ничего не соображающего Пака на снег. Руки были связаны, а на лице запеклась кровь от нанесенного эфесом удара.       — Ты крепче, чем я думал, — продолжил Чон. — Не буду спрашивать о самочувствии, так как мне плевать.       — Где мы? — только и смог вымолвить ведьмак, пытаясь встать на ноги, оттирая засохшую кровь рукавом.       — На пути к твоей смерти, — ехидно произнес парень. — Ну, а если быть точнее, на подъезде к «Зачарованному лесу».       — Нам нельзя туда, — как можно тише пролепетал Пак, но все же был услышан.       — Что, страшно, «зайка»? — передразнивает первый диалог с парнем Чон.       — Как я понял — это северная часть леса. Там опасно, — настаивал еле стоящий на ногах юноша.       — Тебе вообще жить опасно, — прокомментировал наездник. — Но не волнуйся, «зайка», до столицы ты точно доживешь, уж я постараюсь.       Чонгук одним махом подкинул Пака в седло, залез следом и припустил коня к кромке леса, через который пролегала дорога на Эдельвейс, столицу страны. Чимин ещё пытался что-то лепетать про разбойников и нечисть, что обитают в этой части леса, но Чон полностью проигнорировал его слова, лишь больно прижал худое тело, даже не обратив внимание на гримасу боли, исказившую лицо юного ведьмака.       Примерно через полчаса парни въехали в лес. Атмосфера тут стояла удручающая: всюду поваленные деревья, кое-где валялись обрывки шкур самых различных животных, от зайцев и шиншилл до грузных, покрытых густым бурым мехом, убитых в жестокой схватке медведей. Чимин зажмурился от такой картины.       — Ещё не поздно повернуть назад, — удрученно шептал Пак.       — Да ты, я смотрю, из трусливых. За всю жизнь и меча-то в руках не держал поди, — Чон сплюнул на снег, выражая свое глубокое презрение к ведьмаку. — Конечно, таким тварям, как ты, чужды отвага и смелость. Вам бы лишь забиться в темный угол и из-под тишка творить свои темные делишки.       Чимин не стал спорить с разозленным юношей и лишь сильнее вжался в грудь инквизитора, предчувствуя опасность. Нет, не для себя, для них обоих. И это уже совсем не устраивало ведьмака.       Чуть погодя, когда парни уже достаточно глубоко погрузились в чащу, с разных сторон стали доноситься различные опасные звуки. Пак вздрогнул от хруста ветки за спиной, начав интенсивно озираться по сторонам. Грудь и плечи Чона резко напряглись, а рука легла на рукоятку меча. Звуки становились все громче, а паника, что охватила ведьмака, нарастала в геометрической прогрессии.       — Это разбойники, — судорожно прошептал Пак. — Их много.       — И без тебя понял, — рыкнул Чон и инстинктивно прижал парня ближе. — Не истери, я сильнее, чем ты можешь представить.       Внезапно на дорогу со всех сторон стали выходить люди. Черные шкуры различных животных, пропитанные копотью и гарью, покрывали их плечи и спины. В руках у каждого из них было, как минимум, по одному оружию: топоры, секиры, палки, заточенные под копья, различные приспособления на цепях, окровавленные кинжалы, у некоторых были мечи, явно позаимствованные у заплутавших воинов. Их было много. Очень много даже для такого бойца, как Чонгук.       — Слушай, парень, — заговорил грузный мужчина, вышедший в центр, явно предводитель этих головорезов. Один глаз его был замотан грязной, пропитанной кровью тряпкой. Волосы его сальные, свисали патлами до плеч. Разбойник, прихрамывая, направился к лошади, продолжая разговор: — Мы можем все решить мирным путем. Отдай нам этого милашку, — кивнув на Чимина, у которого от ужаса застыла кровь, — меч и коня и ступай с миром, может, и выберешься живым.       Такая дерзость порядком разозлила инквизитора.       — У меня для вас другое предложение, — громко возвестил Чон. — Вы сейчас развернётесь и уберетесь восвояси. По толпе мародеров прокатился шквал смешков и гоготов.       — Если вы не знаете, с кем связываетесь, то могу просветить. Это — плащ инквизиции, а я являюсь ее сильнейшим представителем. Не нужно объяснять, что вас ждет за нападение на нас.       — Ты не в своей столице, парень. Здесь ваши жалкие законы не действуют, — проговорил одноглазый.       — Да! — выкрикнул кто-то из толпы. — Это наша территория. Даже в твоем алом плаще тебя навряд ли найдут здесь, в луже крови цвет будет сливаться, — весело загоготал говоривший.       — Давай же, смотри, как милашка заждался, — указывая на дрожащего в руках Чона ведьмака, пропел еще один из разбойников. — Уже дрожит от нетерпения. Эй, красавчик! Хочешь познать настоящего мужика? — уже обращаясь к Чимину.       Пак вздрогнул, когда инквизитор резко достал одной рукой меч.       — Не надо. Ты рехнулся, — прошептал ведьмак, глядя на поступающую толпу.       Первым же ударом инквизиторского меча голова ближайшего бандита полетела вниз, окрашивая белый снег яркими брызгами алого. Второй подбежавший был лишен топора вместе с рукой. Такой ярости в сражении Чимин не видел никогда, кровь растекалась огромными лужами по девственно-чистым сугробам. Чон был словно зверь, охранявший свою добычу от падальщиков. Однако, силы и в самом деле были не равны. В одной из яростных атак одноглазому удалось вонзить поднятый в спешке меч в бедро парню, прибивая того к лошади насквозь. Конь с громким ржанием повалился на землю, придавливая наездников своей умирающей тушей. Лошадиная кровь смешалась с кровью Чона, но тот продолжал интенсивно отбиваться от наступающих врагов. Сталь сверкала кровью в бликах утреннего солнца, пробивающегося сквозь густую крону деревьев. Силы стали покидать инквизитора, сказались двухдневное путешествие без отдыха и кровоточащая рана на бедре, с каждым движением усугубляющаяся из-за лезвия, оставшегося там после падения.       Пак еле как выполз из-под брыкающегося животного и отполз к ближайшему дереву. Видя, как надвигается толпа на обездвиженного инквизитора, ведьмак взмолился о спасении к богам:       — О Велись, владыка леса! Защитник мой, спаситель мой. Помоги, не дай сгинуть в лапах отвратных тварей! Умоляю, — внезапно одноглазый перевел взгляд на вжавшегося в дерево парнишку. С едким смешком он произнес:       — Скоро я стану твоим богом и владыкой. И только меня ты будешь молить о пощаде, — а следом хриплый раскатистый смех пронесся над деревьями, что стая птиц вспорхнула с ближайшей сосны. А затем все стихло. Громкий гул ветра пролетел по лесу. Треск веток вперемешку с падающим деревом, а потом вой вдалеке слегка притупил уверенность в лицах мародеров. Глаза Чимина сверкнули уверенностью. Сидя на холодном снегу, глядя исподлобья на опешивших разбойников, Пак был уверен, боги его не оставили. Это доказывал разрывающий тишину рык хозяина леса, что выбрался уже на дорогу и направлялся к ним. Следом тут и там из леса стали выходить огромные серые волки и даже несколько сохатых оленей. Чон смотрел на все это, столбенея от шока.       Подбегая к разбойникам, мохнатый бурый зверь одним взмахом мощной лапы снёс голову первому попавшемуся человеку. Волки рвали плоть ошарашенных бандитов, с лёгкостью смыкая пасти на орущих от ужаса глотках. Морды в крови без устали вгрызались в кости, а кровь стекала с их клыков густым красным потоком. Когда уже расправившись с большей частью бандитов, медведь стал подходить к Чону, ведьмак вскочил на ноги, вставая между ним и шокированным инквизитором.       — Нет, — спешно проговорил юноша. — Он не причинил мне вреда.       Хищник скептически оглядел лежащего под лошадью и истекающего кровью человека, в руках которого все еще сверкала сталь меча, затем перевел взгляд на связанные руки Пака и зарычал.       — Брось меч! — обернувшись, прикрикнул на того Чимин. — Ради ваших святых, брось его, если хочешь жить. Чону не оставалось ничего, кроме как послушать ведьмака. Зверь подошел поближе, сперва обнюхивая рыжего, а затем наклонился к парню, лежащему на земле, на несколько секунд задержав морду у его раны, а потом, развернувшись, направился к деревьям.       Пак двинулся за ним, чуть обходя огромную тушу, остановился напротив огромной головы. Проведя кончиками пальцев по свежим отметинами на окровавленной морде, прошептал:       — Спасибо, — парень склонил голову в знак непомерной благодарности к животному. — Ты снова спас меня, — обнял зверя за шею, а затем, отстранившись, направился к Чону.       Зверье разбрелось, утаскивая с собой части тел, остались лишь лужи крови и метал. Чимин осторожно подошел к инквизитору и спокойно проговорил:       — Я только вытащу меч. — вытянув руки в примирительном жесте. — Я не хочу причинить тебе вреда.       Достав кинжал из остатков одежды одного разбойника, Чим сперва разрезал веревку на своих руках, а затем подошел к лошади и срезал со сбруи поводья.       — Нужно перетянуть, — пояснил он, указывая на рану. — Ни то ты истечешь кровью.       — Зачем тебе это? — непонимающе спросил Чонгук. — Я хотел тебя убить.       — Я не тот, за кого ты меня принимаешь, — с легким снисхождением проговорил Пак.       — У тебя есть прекрасная возможность уйти. Что бы не случилось, я не отступлюсь от своей цели, — ослабевшим голосом еле выговаривает инквизитор.       — В таком состоянии ты не доберешься до столицы. До моего дома в лесу гораздо ближе, — не обращая на эти слова никакого внимания, Чим стал протягивать уздечку под бедром Чона, чуть выше раны. — Будет больно, — оповестил Пак, схватившись за рукоять воткнутого в ногу меча.       Резкий вскрик от боли, и вот уже окровавленный клинок валяется на снегу. Чонгук резко дернулся, пытаясь сбросить с себя мертвую тушу своего верного скакуна, голова его закружилась от значительной кровопотери. В глазах потемнело. Ведьмак, заметив резко побледневшее лицо, побыстрее затянул узду на бедре и поспешил придержать уже клонившуюся к земле голову инквизитора.       — Встать можешь? — встревоженно спросил ведьмак. — До домика чуть больше часа ходьбы, в твоем случае, может, доберёмся к вечеру. — уложив голову Чона к себе на колени, закончил парень.       — Мне не нужна твоя помощь, — безуспешно пытаясь подняться, отказывался от помощи Чонгук. — Не трогай меня, — странные ощущения от рук Чимина пугали его.       — Как тебя зовут? — не унимался Пак, укладывая голову обратно на свои колени.       — Чонгук, — теряя сознание, пробормотал инквизитор и рухнул на хрупкие колени без чувств.       «Приехали», подумал юноша, поглаживая черные волосы лежащего парня. «Такой красивый», глядя на его лицо очарованным взглядом. — Я не боюсь тебя, Чонгук, — уже вслух прошептал ведьмак, поднимая тяжёлую голову инквизитора с твердым решением спасти. О другом почему-то парень и мысли не допустил. Если ему суждено принять смерть, то только от этих сильных рук, безвольно лежащих сейчас на снегу.