Поэтический экстаз

      Вечер опускался на улицы Петербурга. Холодный ветерок одиноко бродил по улицам, сдувая с редких прохожих их шляпы с широкими полями, возможно, находя какую-то радость в этом занятии. Абай, чтобы его тюбетейку не унесло, придерживал ее одной рукой. Наконец, он нашел нужное место - старое полуразваленное здание, в подвале которого намечалось «собрание». Постучав в тяжелую дверь из темного дуба, юноша стал дожидаться, когда ему откроют. «Кто?» - глухо послышалось по ту сторону двери. «Абай Кунанбаев». Дверь отворилась с громким скрипом. Высокий, но сутулый мужчина жестом предложил ему войти, что молодой человек и сделал. На удивление, изнутри здание (а точнее его подвал) выглядело совершенно иначе: уютная домашняя обстановка, теплое желтое освещение, приятный аромат чего-то сдобного. Кругом стояли мягкие кресла и диванчики, в углах - несколько книжных шкафов, полки которых ломились от количества трудов. В центре комнаты стоял большой круглый стол, где по фен-шую были расставлены бокалы, бутылки вина и шампанского, крупные блюда с различными угощениями. А кругом бродили люди. Много людей. Среди них Кунанбаев узнал лишь Гоголя, т.к. когда-то видел его портрет в одной из библиотек. Именно Николай и подошел к парню. - Ибрагим Кунанбаев, как я полагаю? - Да, именно он, - растерянно, - откуда Вам известно мое настоящее имя? - Здесь это ни для кого не секрет. Тем более, для меня, ведь я отправил письмо. И, дружище, не нужно церемоний, давай сразу на «ты».       Ибрагим (т.е. Абай) неуверенно кивнул головой в знак согласия. Николай Васильевич подхватил его под руку и повел по помещению, дабы устроить небольшую экскурсию. По окончанию этого ознакомления с местом тайных встреч поэтов и писателей, Гоголь спросил, есть ли у сына степей вопросы. - Откуда ты знаешь меня? - Как-то нашел статейку о тебе в очередной утренней газете. Там писалось о твоей переводческой деятельности. Принес газету на «Алигьери», где и остальные узнали о тебе. - «Алигьери»? - Это название нашего собрания, ты сейчас именно тут. Данте Алигьери был великим итальянским поэтом времен Ренессанса, а его «Божественная комедия» стала началом эволюции человечества. - Теперь понятно. А что насчет письма? - А что именно не устраивает в письме? - Это «Я.»... для чего подписываться именно так? - Ну, Я - это я, думаю, что вполне логично.       Ибрагим не стал узнавать об этом подробнее, дабы не запутаться сильнее. Его взгляд устремился на одного богато одетого мужчину молодых лет, которого он уже видел сегодня утром. Это был тот самый торговец беляшей. - Кто этот мужчина? - Спросил он у Гоголя. - Эх, брат, переводишь произведения Пушкина и не знаешь самого Сашка в лицо?! Ну ты даешь однако! - Я видел его сегодня у входа на вокзал. Он продавал эти... как их... б... бе... - Беляши? - Именно. Если он известный писатель-аристократ, у которого полно денег, то зачем ему торговать едой? - Эх, приятель, не все так просто в жизни Александра, - к разговору подключился симпатичный мужчина средних лет, который, между прочим, оказался Жуковским, - его жена любит принаряжаться в новые наряды, но также любит помогать бедным. Вот и приходится Сергеичу половину дохода отдавать церкви, а на платья жене и костюмы себе зарабатывает пищей. Наташка-то рукодельница еще та. Беляшей нажарит, а Саша идет их продавать. Так и живут. - Вася, это Абай Кунанбаев, - представил Николай другу нового члена их общества, - помнишь, мы узнали о нем из заметки в газете? - Да-да, как же забыть статью, пусть и маленькую, о таком талантливом человеке? Приятно познакомиться.       Когда часы пробили ровно семь часов вечера, все стали усаживаться на свободные места. Кунанбаев сел рядом с Жуковским на старый диван из черной кожи, рядом с ними, на том же диване, сидел какой-то старичок. Гоголь разместился в большом кресле напротив, возле Пушкина. Когда все уселись, Александр Сергеевич начал: - Добрый вечер, дорогие друзья и коллеги! Сегодня, в нашем сообществе поэтов и писателей «Алигьери», появилась новая голова, наполненная свежими идеями, юношескими мыслями и великолепным талантом. Давайте поприветствуем Абая, - комната залилась звонкими аплодисментами, Абай, весь в смущении, встал со своего места, слегка кланяясь остальным, приветствуя.       Весь вечер мужчины с женщинами обсуждали работу, семейный быт, у кого что болит и прочее. Кунанбаев чаще всего находился в обществе Жуковского, Гоголя и... Пушкина. Того самого забавно-милого человечка, которого встретил сегодня утром. Ибрагим все никак не мог налюбоваться по-детски невинной лучезарной улыбкой Александра. Время уже миновало за одиннадцать часов вечера, а собрание, которое плавно перешло в маленькое скудное торжество, еще продолжалось. Только где-то в половине полуночи все стали расходиться по домам, аргументируя тем, что завтра ранний подъем. Абай тоже собрался уходить и, попрощавшись с новыми друзьями, шепнул Саше на ухо: «Мое настоящее имя Ибрагим, и да, у Вашей жены получаются великолепные беляши. Спасибо, до скорой встречи», - произнеся это, юноша удалился, заметив довольную улыбку Пушкина. Вернулся домой он поздно и всю ночь не мог уснуть, вспоминая этот вечер, этих людей и... эту улыбку - такую нежную и настолько невинную, словно девственную. С этими мыслями парень так и проворочался в кровати до самого рассвета.