***
Бакуго остановил машину, как и всегда, недалеко от дома Мидории. Он моментально выскочил на улицу и, по пути заблокировав двери, почти бегом направился к дому. Он даже не знал, что именно хочет сказать Мидории. Что и как ему объяснять? "Да, Изуку, изначально я шутил, но потом втрескался, как никогда в жизни. В качестве извинений приношу своё тело, можешь меня отхерачить". Так, что ли? Такое себе извинение. Бакуго казалось, что он так и не сможет подобрать нужных слов, чтобы полностью искренне выразить все те чувства, всё то раскаяние, весь стыд за свои поступки. Он так хотел, чтобы Изуку понял его... Готовых слов не было, мысли мешались между собой, но Катсуки всё равно хотел видеть Мидорию прямо сейчас. Пусть его глаза будут искриться злостью, пусть он не захочет говорить с ним, барабанщик даже не прочь отхватить по лицу, но ему жизненно необходимо было видеть Изуку.. Блондин нетерпеливо постучал в дверь, томясь от ожидания. Он перекатывался с носка на пятку и гипнотизировал взглядом ручку двери, прокручивая в голове фразы извинения. Вдруг дверь приоткрылась, и через появившуюся широкую щель выглянула женщина. Бакуго для себя отметил их поразительное сходство с Мидорией. Те же большие лучистые глаза и милая россыпь веснушек на привлекательных щеках. Разве что мама Изуку была пухлее и миловиднее. — Здравствуйте? — неуверенно произнесла та, волнуясь. Она всё ещё была встревожена странным поведением сына. — Здравствуйте, Мидория-сан. А Изуку дома? — Катсуки придал лицу своё наиболее дружелюбное выражение, надеясь расположить к себе женщину. — Здравствуйте. А у Изуку дома нет, — путаясь в словах, тихо произнесла Инко, пряча половину лица за дверью. — Что? В смысле, дома нет? Он ушёл из дома? — Бакуго начинал всё сильнее переживать. — Ну, отъехал он. — В каком это смысле, отъехал? С ним что-то случилось? — Катсуки впился взглядом в лицо женщины, доходя до края. А вдруг Мидория не выдержал предательства и что-то с собой сделал?! Вон его мама какая бледная и встревоженная. — Ой, наверное, я неправильно выразилась. Изуку ушёл ещё утром, но не сказал, когда вернётся. А как Вас зовут, молодой человек? — прищурилась Инко.. — Я Бакуго Катсуки. Изуку, наверное, не рассказывал обо мне. — Как раз-таки рассказывал, и как раз-таки сегодня утром, — женщина прищурилась ещё сильнее, её лицо приобрело подозревающее выражение, и Бакуго стало не по себе. Чёрт знает этого Мидорию, что он мог там рассказать. Но вряд ли это было что-то хорошее, если учесть, что Изуку теперь знает о розыгрыше. Бакуго был готов к тому, что Мидория захочет куда-нибудь смыться, чтобы не встречаться с ним. Музыкант ловким движением вытащил из кармана подготовленную бумажку со своим номером и протянул женщине: — Позвоните мне, когда Изуку вернётся. Пожалуйста, я очень Вас прошу. — Катсуки сложил руки вместе на манер молитвы и поклонился, прикрыв глаза. Инко с тяжёлым сердцем наблюдала за ним. Было очевидно, что парень перед ней жутко волнуется и переживает за Изуку. Она не знала подробностей того, что между ними произошло. Но она также сейчас видела искренность в глазах блондина. Он, действительно, был серьёзно настроен по отношению к её сыну, и это без преувеличений. Но если сам Изуку просил не выдавать его, значит, так было лучше. И какой она будет матерью, если не будет ставить счастье своего ребёнка на первое место? И поэтому, когда Бакуго собрался уходить, она его окликнула: — Бакуго-кун? — парень повернулся. — Изуку сейчас непросто. Дай ему время всё обдумать, не дави на него. Поверь, он примет правильное решение. Бакуго лишь кивнул и побрёл к машине. Усаживаясь за руль, он думал лишь о том, как сейчас его душа рвалась искать Изуку по всему городу, как ей хотелось поскорей его отыскать и прижаться к такому желанному теплу. Не передать словами, какой ужас испытал Бакуго, когда Изуку сообщил им с Момо, что он знает. Но Катсуки, также, не мог представить, какого было Изуку сейчас. Он мог бы попытаться поставить себя на его место, но это не будет даже близко с теми чувствами, которые сейчас испытывает Мидория. Наверное, мать Изуку была права. Нужно дать время. Изуку — чтобы прийти в себя, а Бакуго — чтобы всё обдумать и подобрать нужные слова, которые смягчат боль любимого.***
Спустя час езды по городу и за его пределами, Изуку с Тодороки оказались перед внушительным домом с достаточно обширным участком. Мидория, раскрыв рот, оглядывал незнакомые ему владения, гадая, кто же может здесь жить, и кто же поможет ему, по словам Тодороки. Оказалось, что в этом доме в полном одиночестве живёт девушка, которая помогает "little motherfuckers" с музыкой. Кьёко Джиро также являлась подругой Тодороки, и никогда не задавала лишних вопросов. С гитаристом у неё были доверительные отношения. Тодороки просто привёз Изуку к дому и с порога сообщил подруге, что отныне она будет жить не одна, а с очаровательным соседом, у которого временные неприятности, и он не может появиться дома. Кьёко на это только приподняла проколотую бровь и пожала руку Мидории, вяло кинув: "приятно познакомиться". После чего девушка воткнула обратно наушники и удалилась в свою комнату, где работала над треком. Мидория неловко повернулся к Тодороки, сжавшись: — Мне неловко, что я буду жить в чужом доме, да ещё и сидеть на шее у девушки. Тодороки махнул рукой, пояснив: — Я плачу за аренду этого участка, чтобы она спокойно могла заниматься музыкой и не мешать соседям. Так что ты можешь не переживать, это не её собственность. У Изуку отвисла челюсть. Платить бешеные деньги за аренду жилья для другого человека. Насколько же богаты участники "little motherfuckers"? Но с положением пришлось смириться, выбора всё равно нет. Изуку готов всю оставшуюся жизнь благодарить гетерохрома за оказанную помощь. А ведь, действительно, что бы он сейчас делал, если бы Тодороки не выручил его? Сидел бы где-нибудь на вокзале с фастфудом и спальным мешком? Такой себе расклад. Тодороки в его глазах приобрёл нимб и огромные, белоснежные ангельские крылья. И за какие заслуги он встретил этого музыканта? И за какие грехи с ним начала дружить Момо? Изуку определили комнату, и он сразу же решил остаток дня просидеть там, потому что нежелание кого-либо видеть стало сильнее. Боль в висках начинала неистово долбить, до точек перед глазами, и Мидория завалился на мягкую кровать, не заморачиваясь, чтобы снять хотя бы покрывало. Веки мгновенно стали тяжёлыми, и Изуку провалился в беспокойный сон. Снились ему туманные тени, пытающиеся схватить и утащить в кромешную темноту. Мидория во сне брыкался и отбивался как мог, но вот тени отступили, и показался луч света, пробивающий мрак. И Изуку услышал, как его зовут до боли знакомым голосом: — Изуку, Изуку... Детка, где же ты? Мидория протянул руку к свету, пытаясь ухватиться за силуэт руки, тянущейся к нему навстречу. Проснулся он резко, вздрагивая всем телом, и с удивлением отмечая, что крепко сжимает в кулаке простынь. С нижнего этажа послышался шум и хлопок закрывшейся двери. Изуку спустился вниз, где его встретил Тодороки с двумя внушительными бумажными пакетами. В одном обнаружилась одежда на смену, в том числе и тёплая на всякий случай. А другой пакет был забит средствами для гигиены и разные вкусняшки. Изуку вспомнил, что с самого утра ничего не ел, и его желудок призывно завыл. — Я не знал, что ты любишь, поэтому заранее прошу прощения. И да, я надеюсь, ты не побрезгуешь носить мою одежду. — усмехнулся Тодороки. — Что ты, нет, конечно. Я очень тебе благодарен за помощь. Спасибо, Тодороки-кун. — Мидория попытался скрыть румянец, отвернувшись в сторону. Тодороки поставил ношу на пол перед парнем. — Изуку? — позвал музыкант. — Да? — Мидория вновь повернулся к парню, выжидающе глянув на него. — Ты скучаешь по Бакуго? — Ч-что? — Изуку запнулся, застигнутый врасплох неожиданным вопросом. — Ну... Я затрудняюсь ответить. Скорее да, чем нет. Тодороки слабо улыбнулся, прекрасно всё понимая по глазам парня перед собой. Это нормально. Всё было нормально. Роки вздохнул и взъерошил волосы Мидории, ласково поглаживая того по голове. — Всё могло бы сложиться иначе, встреть я тебя раньше него. — прошептал Тодороки, убирая руку. — Что? — Мидория в недоумении уставился на музыканта, склоняя голову набок. — Ничего. Спокойной ночи, Изуку. Тодороки вышел из дома, а Мидория еще несколько минут смотрел на закрытую дверь.