Playing, detective?

      Ни грехов, ни добродетелей. На высоте птичьего полёта был слышен лишь одинокий гул ветра, от которого появлялись приятные мурашки. Мир обретает новые краски, когда понимаешь, насколько в нём всё сложно. Хочется раскрыть абсолютно все тайны, побывать на месте каждого человека, словно, вместо него прожить эту жизнь, наблюдая за всем его глазами и чувствовать ровно так же, как и он. Хочется побывать в самых тёмных уголках этой планеты, знать все нюансы и подводные камни разных событий, значимость разных слов, влияние. Хочется… заглянуть под воду, чтобы увидеть самые низы айсберга.       Самые интересные части этого безумия — политика и социум. Кому не хотелось узнать, каково быть чиновником, президентом? Что на самом деле происходит во всех политических отношениях, без фильтра на фото в виде СМИ? Каждый начнёт додумывать своё, и, к сожалению, будут знать все эти тайны только избранные…       — Ты выглядела настолько умиротворённо, что мне захотелось тебя побеспокоить, — не успев ничего понять, я оказалась лицом к лицу с пропастью, без возможности выпрямиться — холодная рука Дазая удерживала мою шею. В панике от неожиданности я успела лишь резко вдохнуть и ухватиться руками за поручень, пытаясь избавиться от давления позади.       Перед глазами оказалась, первым делом, дорога, которая находилась прямо рядом с небоскрёбом, и одинокие фонари, освещающие лишь маленький клочок асфальта рядом с собой. Так же меня настигли красочные фантазии о том, как мои остатки будут соскребать с этой самой дороги, но до этого по ним проедутся десятки машин, которые закончат начатое, и, наверное, как и хотел бы Дазай, окончательно бы измельчили на атомы.       — Как ты…?!       — Подошёл так незаметно? — опередив меня, с ухмылкой на лице, он немного ослабил хватку, — Методы слежки Портовой Мафии, знакомься.       Перестав давить на мою шею, Дазай слегка помог мне подняться, ухватившись за воротник футболки, а после и вовсе, легко, словно игрушку, оттолкнул от перегородки.       — Это было ни капельки не смешно! — за паникой последовали злость и недовольство, из-за чего я, не будь в положении жертвы, с радостью бы отомстила таким же, а то и более худшим манёвром. Наконец, я твёрдо встала на ноги, пытаясь морально оправиться от произошедшего. Больше к краю я подходить не буду, и, уж тем более, расслабляться, когда Дазай менее чем в километре от меня.       — На это и был расчёт, — самодовольно ответил мафиози, облокотившись на перегородку. Безучастно окинув взглядом привычный вид, он, с едва заметной искрой в глазах, глянул на меня. — Мне очень нравится тебя беспокоить.       — Удивишься, но мне очень не нравится, когда я становлюсь объектом для беспокойства, — скрестив руки на груди, я потёрла предплечья — чтобы согреться и в то же время сбросить с себя осадок тех эмоций, которые я испытала до этого.       — Уж этого я точно не мог ожидать, — подыграл мне Дазай, сделав удивлённое выражение лица, однако это цирковое представление прервал телефон, звонок которого раздался из кармана мафиози.       — Слушаю, — Осаму не заставил ждать собеседника на линии, ответив почти сразу. Его лицо медленно расплывалось в улыбке, и он ненароком глянул на горизонт, за которым только-только появились алые солнечные лучи. — Прекрасно. Действуем по плану, я буду к восьми.       Убрав телефон обратно в карман, его внимание было вновь приковано ко мне, из-за чего по моему телу пробежались мурашки. Казалось, будто на меня смотрит самый настоящий хищник, который скрывается где-то в засаде: ни сбежать, ни убить.       — Ты спать-то умеешь? — на всякий случай, отойдя подальше от края, спросила я, дабы вывести Дазая хоть на какие-то эмоции, чтобы примерно знать, чего стоит ожидать — гнетущая атмосфера неизведанности доставляла самый настоящий дискомфорт, от которого хотелось поскорее избавиться.       — Если я отвечу «Нет», какой будет твоя реакция? — чуть наклонив голову вбок и слегка улыбнувшись, ответил Дазай, словно понимая, что я пытаюсь его прочитать. Однако, книга, как и ожидалось, по-прежнему на замке. Его взгляд был пуст и не выражал абсолютно ничего, и зацепиться было не за что. Складывалось ощущение, будто его глаза — зеркало, в которых я вижу не самого мафиози, а только себя.       — Я уже не знаю, как бороться с тобой, — тяжело вздохнув, я поняла, что нет какого-либо смысла пытаться утаивать от него свои мысли, ведь, и черту понятно, что Дазай читает мои мысли наперёд меня. Бухнувшись на стул, что был возле стены, я продолжала смотреть на него, однако в этот раз уже уставшим взглядом, полным отчаяния.       — Борьба — это когда противодействие идёт с обеих сторон. Я с тобой не борюсь и не боролся в принципе, — мафиози ухмыльнулся и отвернулся, бросив взгляд на медленно появляющееся из-за горизонта солнце, — Тебе даже не доведётся это узнать. Ты не обошла ни одну мою ловушку, чего уж говорить о больших масштабах — я просто испепелю тебя. Представляешь, два года назад мы с моим напарником уничтожили целую организацию за одну лишь ночь, а ты одна, да ещё и без способности. При желании, я могу заставить мир вокруг тебя бесповоротно рухнуть в один миг, но нет. Ты не тот человек, с которым действительно нужно бороться.       — И ты уже знаешь тех, с кем «нужно бороться»? — почувствовав, что у меня получилось разговорить Дазая, я решила поддержать эту волну, на которой мне становилось чуточку спокойнее — теперь это не молчаливая каменная глыба, а, хотя бы, разговорчивая каменная глыба.       — Несколько лет назад я был в России… — начал говорить мафиози, чуть наклонив голову вниз и посмотрев на не спеша заполняющиеся машинами дороги. Вызвав у меня любопытство, он продолжил, словно зная, что остановился на очень интригующей ноте, — …И там было холодно, представляешь?!       Его настиг безудержный смех, от которого он прикрыл глаза ладонью и отошёл от края, второй рукой держась за живот. Кажется, я саму себя обманула, когда подумала, что у нас начал завязываться самый настоящий разговор.       — Очень смешно. А я-то уж реально понадеялась на хороший рассказ, — нахмурившись, я закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди, ожидая ответ на мои слова. Однако его не последовало, Дазай продолжал и продолжал смеяться неизвестно с чего, но у меня были предположения — либо с моего глупого вида, либо просто с того, что он смеётся, — Ты меня слушаешь хоть?       От этого смеха мне становилось не по себе, и я хотела привлечь внимание Осаму к себе, но этого всё равно не происходило даже после того, как я его окликнула. Становилось уже не просто «не по себе», а страшно. Страшно от того, что я никогда не видела у него такого состояния ранее, и оно максимально странное.       — Дазай! — позвав его уже громче, я напряглась, вновь не услышав ответа. Я была готова, нет, хотела бы услышать любое слово, даже если бы это было «Умри». Его смех становился всё более истеричным, от чего мне всё меньше хотелось оставаться на месте и смотреть на это ужасающее зрелище со стороны, однако я останавливала себя как могла от возможных необратимых последствий. Неведомая сила мысленно толкала меня вперёд со всей силы назло здравомыслию, из-за чего я, не выдержав, встала со стула и подбежала к Дазаю, схватив его за руку, в надежде, что это станет волшебным отрезвляющим средством от всех бед.       Неожиданно мафиози упал на спину, всё так же заливаясь безумным смехом, от чего я едва не свалилась вместе с ним. Зрелище всё больше и больше пугало, заставляя меня действовать исходя из эмоций, а не ума. Встав на колени, я начала его трясти за руку, которой он закрывал свои глаза.       — Дазай! — выкрикнув его имя, я всей душой хотела, чтобы он пришёл в себя, но ещё одна попытка вернуть мафиози в чувства не увенчалась успехом. Я уже не знала, как и что мне делать в этой ситуации, и меня настигло некое отчаяние от того, что я ничем не могу помочь. Убрав руку с его лица, я ужаснулась от количества лопнувших капилляров на всё тех же стеклянных глазах, которые смотрели в пустоту. Тем не менее, именно это и дало мне маленькую подсказку, от которой я встала и побежала внутрь квартиры настолько резко, как будто я нахожусь не дома у мафиози, а на чемпионате по лёгкой атлетике.       На счету была каждая секунда. Я боялась оставлять неадекватного наедине с собой, и уж тем более на балконе, откуда он сможет легко спрыгнуть. Теперь у меня новая задача: найти ванную комнату. Добежав до коридора, я приостановилась. Мой взгляд задержался на главной двери, такой манящей и свободной. Ведь я сейчас могу легко уйти, и, пока Дазай находится в таком состоянии, скрыться. Возможно, он меня не найдёт, а возможно и вовсе спрыгнет с этого чёртового балкона. Тем не менее, выбор сделан.       Мысленно поругав себя за то, что я потеряла лишние секунды, я слёту открыла дверь в ванную комнату и забежала туда, начав быстро оглядывать пространство на наличие самых страшных вещей. Всё та же раковина с уже высохшей кровью и осколками, всё та же холодная плитка по всему периметру ванны… и лишь один маленький целлофановый пакетик, который одиноко валялся в фарфоровой ванне без содержимого внутри. Со скоростью света подобрав его, я пыталась разглядеть хотя бы песчинки того, что мог употребить Дазай, но там было целое ничего. Теперь остался вопрос, сколько было грамм вещества в пакетике, чего просто невозможно узнать даже в теории. А вдруг, он перебрал с дозой и дальше будет только хуже?       Осознание того, что больной находится без присмотра, тяготило и словно душило, заставляя принимать решения на разгорячённую голову. Эмоции в профессиональных расчётах совершенно не к месту, и, чтобы не терять время за бессмысленным ломанием головы, я собралась с мыслями и решила действовать из соображения «здесь и сейчас», а на данный момент мы имеем истерично ржущего мафиози, который неизвестно когда придёт в себя и абсолютно беззащитен.       Значит, выход один, и он будет максимально неприятен для обеих сторон. Ужасный вклад в будущее.       Остудив свою голову, я вышла из ванной комнаты и стремительно направилась к Дазаю. К счастью, картина не поменялась, пока я бродила туда-сюда — тот всё ещё валяется на полу и смеётся, не замечая ничего в округе. Вздохнув, я встала на колени рядом с ним и коснулась руками его шеи, на секунду задержавшись. Убедившись в том, что реакции нет, я вцепилась в шею мафиози и сдавила её, как можно сильнее зажимая пальцем сонную артерию и искренне надеясь, что Дазай не очнётся прямо сейчас и не отправит меня «улётное» в путешествие до асфальта.       Эмоции на его лице постепенно приобретали более спокойные черты, а смех и вовсе пропал из-за нехватки воздуха. Словно не заметив никакой угрозы и того, что я прямо сейчас пытаюсь заставить его потерять сознание, Дазай продолжал смотреть в пустоту. Глаза медленно закрывались, а тело обмякало. Я чувствовала себя виноватой от того, что я воспользовалась ситуацией и применила грубую силу, чтобы прекратить этот цирк, но, к сожалению, другого выхода не было. Либо ждать, что было нецелесообразным, либо применять силу, чтобы максимально безболезненно всё завершить.       Дав сердечному ритму ненадолго притихнуть, я отпустила шею Дазая и приподнялась, облегчённо вздохнув и надеясь, что он этого не запомнит или сочтёт за помощь, коей это, по факту, и являлось. Мой взгляд привлекло солнце, что показало свою макушку за горизонтом и озарило верхние этажи небоскрёба, отражаясь в умиротворённо плескающемся море. Впервые я почувствовала, что живу, что я в безопасности. Как жаль, что это временно, и с пробуждением мафиози вновь наступит суета и борьба за своё существование.       — Надеюсь, ты скажешь мне за это «спасибо», — проговорив это про себя, я встала с колен и взяла его за руки. Негоже оставлять человека без сознания на холодной плитке балкона — настудится ещё, и будет куда злее, чем сейчас. Пусть хоть на ковролине полежит. Приложив все силы, чтобы перетащить тело в комнату, я, наконец, расслабилась и закрыла дверь балкона, чтобы не было сквозняка. Что-что, а заболеть мне уж точно не хочется, учитывая то, что оно у меня явно слабее, чем у среднестатистического человека.       Обернувшись, я окинула комнату взглядом и подумала о том, где бы мне переждать затишье перед бурей и отдохнуть. Моё внимание привлекло кожаное кресло, одиноко стоящее в углу — самое то, чтобы заранее было возможно увидеть приближающегося мафиози. Явно лучше, чем неожиданно появившаяся из-за угла физиономия, предположим, на кухне. Упав в объятия мягкого кресла, я успокоилась, и меня настигло умиротворение от тишины, коей я не слышала очень давно. Наконец я, хоть и временно, могу побыть наедине с собой.       Откинувшись на спинку, я посмотрела на натяжной потолок и всё же решила подумать о том, что же такого могло быть в пакетике, от чего можно сначала так разговориться, а потом начать истерически смеяться без остановки. Исходя из того, на чём, вероятно, сидит Дазай, это явно не может быть экстази, вызывающее эйфорию. Чтобы не гадать лишний раз, я решила ещё раз отправиться в ванную, чтобы как следует осмотреть пакетик. Возможно, это даст мне какую-нибудь подсказку.       Тихо дойдя до комнаты, я не стала тратить время на осмотр того, что сейчас совершенно не имеет значения — мне нужен был именно злосчастный целлофановый пакетик, который находился на краю раковины. Повертев его в руках, я заметила едва заметные тёмно-зелёные крошки, раскиданные по всему периметру упаковки. Поднеся пакетик к лицу, я принюхалась и услышала резкий запах органики. Словно газон, который состригли совсем недавно, с примесью чего-то непонятного…       Сомнений почти не осталось. Я направилась прямиком на кухню, на которой так ни разу и не побывала — вероятно, там и утаивается окончательный ответ. Помещение начали озарять девственные солнечные лучи, упрощая мне поиски — не придётся искать в темноте выключатели. Помещение показалось мне просторным и удивительно чистым, за исключением пепельницы, которая находилась на столе возле панорамного окна. Почувствовался лёгкий запах сигаретного дыма.       В пепельнице находилось много потушенных окурков, в том числе и совсем свежих, коих было, если не ошибаюсь, шесть. Отойдя от стола к кухонной плите, я обнаружила неподалёку свёртки бумаги, и тогда всё встало на свои места — просто накурился травой, в которой было преобладание сативы. Это было настолько просто, что мне даже хотелось посмеяться с самой себя — я очень давно ничего не расследовала и почти утеряла навыки со всей этой вознёй. Значит, жизни Дазая ничего не угрожает, и я зря тратила свои нервы.       — Однажды я буду расследовать твою же смерть, Дазай, — уголки губ невольно поднялись, и я вновь одарила вниманием прекрасный рассвет, который предвещает начало нового, тяжёлого дня.