а может, всё было наоборот

— К-кошелёк или жизнь! Ацуши направил на жертву нож. Руки дрожали от голода и усталости, поэтому лезвие виляло, как собачий хвостик. Такого бояться стыдно, и мужчина, перед которым Ацуши выскочил на дорогу, не боялся. Он смерил горе-грабителя оценивающим взглядом, потёр заросший щетиной подбородок и со вздохом полез в карман. — Ладно-ладно. Вот, держи. Нож выпал из ослабевших пальцев и затерялся в траве. Наверное, скатился со склона в реку, а быстрое течение унесло его на другой конец Йокогамы. Везение снова отвернулось от Ацуши, в этом не было ничего удивительного. Но кошелёк он схватил без колебаний, прижал к груди и отскочил, исподлобья глядя на странного мужчину. — Эм… Спасибо? — Пожалуйста, — тот засунул руки в карманы медицинского халата — врач? стиль такой? — и принялся раскачиваться с пятки на носок. Это сбивало с толку. — По тебе видно, что голодный и дома тоже нет. Поешь нормально, что ли, для молодого организма голодание вредно. Он… советы даёт? Тому, кто его ограбил? Мир Ацуши стремительно летел в бездну вместе с наивными представлениями о людях. Кто бы мог подумать, что первый же мужчина, на которого поднялась совесть и рука напасть, окажется альтруистом. Или психом. Или у него кошелёк такой же пустой, как желудок Ацуши, вот он и не переживает? Охваченный этой панической мыслью, Ацуши торопливо раскрыл кошелёк и обомлел. Столько денег! — И вы так просто отдадите мне их? — недоверчиво уточнил Ацуши. — Не позвоните в полицию, не будете драться, хотя у меня уже нет оружия? Мужчина посмотрел на него с плохо скрываемой жалостью. — Даже с оружием ты бы мне ничего не сделал. Но мне понравился твой настрой, и я подумал, что деньги тебе нужнее. У меня ещё есть, не переживай. Приют дал Ацуши множество полезных навыков. Как терпеть побои. Группироваться при падении. Лгать с невинным выражением лица. Даже подворовывать с кухни, когда желудок уже не просто воет от голода, а заходится в предсмертной агонии. Но в приюте не было курса, где объяснили бы, как себя вести, если ты совершил преступление, а жертва ещё и рада осталась. — Ну… ладно. Я тогда пойду. Немного страшно было поворачиваться к нему спиной — Ацуши, как дикий зверь, чувствовал опасность и знал, что нельзя доверять незнакомцам. Он медленно пятился, ожидая подвоха или вопля «я пошутил!», но мужчина улыбался с хитрецой и лениво осматривался, будто искал кого-то. А когда увидел, то лицо его просветлело и в уголках глаз появились морщинки. — Вот ты где, Элиза-чан! — воскликнул он радостно. — Я тебя обыскался, золотце, иди сюда скорее! Смотри, этот мальчик меня ограбил. Разве не забавно? К нему степенно подошла маленькая девочка — красивая, как куколка, в пышном платьице и множеством свежих цветов в волосах. На дочку не похожа, может, младшая сестра? Или племянница? Так, стоп, какое ему-то дело?! Ацуши мысленно пнул себя и побежал прочь, не желая наблюдать за неминуемой сценой детских слёз. Понятно ведь, что он только что ограбил взрослого и ребёнка, а этого глубоко запрятанная совесть могла уже не пережить. Далеко убежать Ацуши не дали. Он придушенно пискнул, когда земля ушла из-под ног, а небо оказалось подозрительно близко. Кто-то поднял его на руки и понёс обратно, приговаривая при этом громким капризным голосом: — Дурак, что ли? А кто мне пирожные теперь купит? — и тогда Ацуши понял, что маленьких девочек стоит бояться ничуть не меньше, чем их полоумных папаш. * В кафе умопомрачительно пахло свежей рыбой, омлетом и курочкой в соусе терияки. Сглотнув слюну, Ацуши постарался стать как можно меньше и незаметней, но от проницательного взгляда укрыться не удавалось. Разве что под стол нырять, но немногочисленные посетители и так косились на его поношенную одежду и босые ноги. Элиза мурлыкала под нос песенку, рисовала каракули на разбросанных по столу листочках, а мужчина, чьего имени Ацуши так и не спросил, невозмутимо пил кофе с целой горой пышных сливок. — Так я просто должен заплатить вашими деньгами и… всё? — слабо верилось в доброту после жестоких слов приютских воспитателей. Но реальность упрямо тыкала Ацуши носом в корытце с песком, словно хозяйка — кота, надувшего лужу в её постель. Полицию никто не вызвал, бить его девочка вроде бы не собиралась. Впрочем, Ацуши не раз ошибался в людях. — Именно, — Элиза пихнула его под столом пяткой. — Хватит ерунду спрашивать. Забрал деньги — пользуйся. Почему все мальчишки такие глупые? — Потому что мы тебе не ровня, Элиза-чан, — проворковал мужчина, глядя на девочку влюблёнными глазами. Изо всех сил прогоняя мысли о педофилии, Ацуши с облегчением уткнулся в меню и порадовался, что ненавязчивая музыка в кафе заглушала вопли желудка. Есть хотелось зверски. — А ты выбирай, что хочешь, не стесняйся. Кстати, скоро мой коллега подойдёт, его бояться не надо… и удирать тоже. Элиза, посади мальчика на место, он всё понял. Верно? Вырваться из стальной хватки хрупких девичьих пальчиков было нереально. Придушенный собственной рубахой, Ацуши плюхнулся обратно и решил, что пока дают, надо наесться впрок — до смерти успеет набить живот хотя бы, уже здорово. Скоро на столе появились миски с ароматными мясными похлёбками, рисом и аккуратными кремовыми розочками, словно сошедшими со страниц сказок. Перед едой все остальные проблемы мигом отступили, подарив Ацуши полчаса блаженства — он не заметил, каким холодным и острым стал взгляд мужчины, и как отстранённо ела Элиза, словно сама же не требовала всю дорогу десяток разных пирожных. — Что это за беспризорник? — раздалось над ухом мрачное. Ацуши икнул и вжал голову в плечи. — Куникида-кун, ты как раз вовремя! — обрадовался ему мужчина и похлопал ладонью по сиденью рядом. — Садись, расслабься, а мы пока узнаем у молодого человека, что с ним произошло. Сам понимаешь, с голодного спросу мало. Ацуши мог бы поспорить с этим утверждением, но с удивлением понял, что странный мужчина прав: после первого за несколько дней обеда ему не жалко было рассказать свою историю, поделиться наболевшим и даже извиниться за глупую попытку ограбления. — Вы снова тянете с улицы всякую дрянь, Мори-сан, — цыкнул второй мужчина в очках, суровый и серьёзный. Рядом они смотрелись до того уморительно, что Ацуши прыснул. — Что смешного я сказал, отброс? Кормить тебя за бесплатно — это уже чересчур, у нас не так много денег и… — У меня их достаточно, Куникида-кун, — с нажимом перебил мужчина и, переплетя пальцы в замок, устроил на них острый подбородок. — А теперь, мальчик, рассказывай. Я тебя очень внимательно слушаю. Делать нечего. Ацуши выложил всё, как на исповеди: и про приют, и про тигра, и про голод, толкнувший на преступление. В конце чистосердечного признания ладонь Куникиды намертво прилипла к лицу, а уголки губ Мори-сана подозрительно тянулись вверх. Наконец он откинулся назад, поправил белоснежные перчатки и задумчиво произнёс: — А ведь ты можешь быть нам полезен, Ацуши-кун. — Чем это? Куникида открыл было рот, чтобы сказать что-то, но Мори-сан остановил его властным и резким жестом. Бросив на коллегу недоумевающий взгляд, Куникида поджал губы и возмущённо зашуршал страницами блокнота. На его обложке было написано: «Идеалы». — Ценный свидетель, — Мори-сан назидательно загнул указательный палец, — находчивый мальчик, — второй, — и в будущем неплохой детектив, если начнёшь доверять своей интуиции, а не мозгам. Что отвечать на такое, в приюте тоже не учили, поэтому Ацуши кивнул. Каждый сходит с ума по-своему, и если Мори-сану захотелось увидеть в нём какое-то юное дарование, то флаг ему в руки. — Только на органы не продавайте, — ляпнул он, когда пауза между загибанием пальцев и кивком слишком затянулась. Элиза хихикнула. — Что ты, что ты! — замахал руками Мори-сан. — Подобным занимается Портовая Мафия, а мы всего лишь помогаем людям находить то, что они потеряли. Практически бесплатно. Хотя я давно говорил, что следует поднять расценки. — Обсуждайте это с директором, но сразу говорю: он не согласится, — буркнул Куникида. — Поэтому я его заместитель, а ты — правая рука, — парировал Мори-сан с насмешливой интонацией, в которой Ацуши разобрал и жалость, и сочувствие, и желание поддеть чужую гордость, чтобы посмотреть, что из этого получится. Сложности-то какие. Спросить, хочет ли Ацуши вообще связываться с какими-то подозрительными типами, никому из этих типов, конечно, и в голову не пришло. * На первый взгляд Вооружённое Детективное Агентство казалось сумасшедшим домом, его директор — реинкарнацией Будды, а Мори-сан в этом дурдоме занимал почётную должность трепателя нервов. И к работе он подходил со всей ответственностью, на какую был способен. Второй взгляд от первого отличался ненамного. Почти у каждого здесь была ферма тараканов в голове, любовно охраняемая от посторонних глаз, и лишь в кругу самых близких друзей тараканы начинали танцевать ламбаду и трясти маракасами. Наблюдая со стороны, Ацуши с изумлением понял, что ему нравятся и танцы, и занудное брюзжание Куникиды, и наивная солнечность Кенджи, и придирки Ёсано, и насмешливые комментарии Мори-сана. Нравился даже гордец-Рампо, от глаз которого не укрывалась ни одна тайна. Загадочный директор прятался в кабинете и на призывы выйти на свет не реагировал, зато к нему регулярно бегал Мори-сан с поводом и без, а затем возвращался с таким довольным видом, что сразу становилось очевидно, кто тут серый кардинал. Серый кардинал в офисе переоделся в легкомысленную рубашку в клеточку, обтягивающие бриджи и в таком виде докапывался до тех, кто не успевал сбежать или придумать отмазку, почему нет. По правде, Ацуши думал, что все только притворялись недовольными — слишком уж охотно они поддерживали разговор, обсуждали дела и слухи, слишком естественно смеялись, словно у Мори-сана где-то в груди был рубильник, включённый на режим «все меня любят, потому что я прекрасен». Вряд ли кто-то удивится, если это окажется правдой. — Ацуши-кун, тебя хочет видеть директор. Слова Мори-сана пробили плотину спокойствия, за которой прятался Ацуши. Он готов был даже провалиться сквозь землю, только бы не идти на ковёр. Ему купили новую одежду и кормили каждый день, и вот, наступил миг «расплаты». Интересно, сколько это в йенах? Украденный кошелёк опустел почти на треть, а возвращать было нечем — откуда у сироты деньги, действительно. Точно на органы продадут. Или в рабство. Или вот мафии, там как раз умели совмещать приятное с полезным, если верить Мори-сану, который подозрительно много знал о мафии и её привычках. В кабинете директора всё буквально вопило о японских традициях, воинской чести и том времени, когда трава была зеленее, а катаны висели не на стенах, а были в руках настоящих самураев. От давящей ауры у Ацуши дрожали колени, но Мори-сан без тени сомнений присел на край директорского стола, закинул ногу на ногу и ободряюще улыбнулся. Мол, не волнуйся, всё уже улажено. — Он хороший мальчик, Фукузава-доно, — голосом змея-искусителя прошептал он, наклонившись в уху директора. — Смелый, отчаянный, но честный. В умелых руках такие дети превращаются в преданных подчинённых и верных соратников. Мы ведь не хотим, чтобы он попал в руки дурные? Это «мы», сказанное на выдохе, почти подуманное вслух и наполненное непонятным Ацуши двойным, а то и тройным смыслом, вязкой паутиной растянулось между Мори-саном и Фукузавой. Они могли быть врагами, готовыми перерезать друг другу горло при удобном случае, но почему-то работали вместе. Мори-сан сидел на столе, а Фукузава терпел — и это было правильно. — Хорошо. — Уронил Фукузава небрежно. — Я нанимаю его. Но с этой минуты он на твоей совести, Мори. Отвечаешь за него головой. — Не волнуйтесь, у меня богатый опыт на ниве педагогики, — в уголках глаз снова появились сеточки морщин. — Из всех детей только один ученик попытался меня убить. Как видите, неудачно. Ну что ж, Ацуши-кун, поздравляю! Теперь ты официально член нашей дружной маленькой семьи. «А в семье принято делиться», — прочитал между строк Ацуши и отдал Мори-сану его кошелёк. * Через две недели работы в агентстве Ацуши понял, почему Куникида не любил Мори-сана, хотя остальные в нём души не чаяли. Куникида не мог его разгадать. Прошлое Мори-сана летело за ним, будто алая парчовая мантия за коронованной особой. То, как он двигался, говорил, закатывал глаза и заваривал чай, выдавало если не принца в изгнании, то как минимум короля, который устал от дворцовых интриг и сбежал в соседнее государство, где о нём никто ничего не знал. Он часами болтал по телефону, накручивая провод на палец, уходил по таинственным делам, дарил коллегам дорогие подарки и выглядел возмутительно счастливым для человека, которого могли в любой момент послать искать потерявшуюся собачку. — Тайны — это плохо, — с плохо скрываемой обидой говорил Куникида, и только слепой бы не понял, что он ужасно хотел разобраться, кем считать Мори-сана: другом или врагом. К цели за несколько лет он не приблизился ни на шаг. — Не забивай себе голову ерундой, Куникида, — советовала ему Ёсано, а Кенджи подсовывал орехи и мёд, которые ему прислали из дома. Куникида хрустел орехами и тяжело вздыхал, что не могло испортить настроения Мори-сану — тот жил на своей волне и становился серьёзным лишь в редкие моменты, когда приходилось вести переговоры с мафией. Ацуши заподозрил неладное, когда в офис зашёл невысокий мужчина с папкой в одной руке и пакетом в другой. Он вежливо поклонился, спросил, на месте ли Мори-сан, а затем с таким же невозмутимым лицом принялся раздавать всем из пакета… подарки. — Разве сейчас Рождество? — удивился Ацуши. — Или это розыгрыш? — А, ты же новенький, — откликнулся мужчина, фыркнул, сдувая рыжую прядь со лба, и протянул Ацуши коробку конфет с мятой. — Как там было… «Бойся мафии, дары приносящей». Или можешь сказать «спасибо» и радоваться жизни. Серьёзно, сбережёшь кучу нервных клеток, очень советую. Полезному совету Ацуши последовал незамедлительно: заварил чай для всех, сбегал за стулом для гостя и почти не удивился, когда Мори-сан обрадовался ему как родному и воскликнул с порога: — Чуя-кун, ты наконец вернулся! Как прошла командировка в туманный Лондон? — Прекрасно, бо… Мори-сан, — светски ответил ему Чуя и склонил голову в знак уважения. — Чем дальше я от начальства, тем мне лучше. Вам не нужна случайно какая-нибудь экзотическая тварь? Слон там или утконос? Я с радостью, вы же знаете. — Мило с твоей стороны, но нет. У нас уже есть ручной тигр. Ацуши съел конфету и подумал, что директор Фукузава — святой. — Жаль, — вздохнул Чуя, — тогда я сам что-нибудь придумаю. Кстати, вот планы, которые вы просили. Он передал Мори-сану папку, подпёр щёку рукой и завёл явно знакомую всем пластинку — у Ёсано дрогнули в улыбке губы, Танизаки со скучающим видом открыл книгу, а Куникида вздрогнул и прислушался. — Вот зачем вы нас оставили? Кому от этого лучше? Нет, босс Дазай неплохой, но мне с ним столько головной боли, что хоть вешайся. Пашу, как проклятый, чтобы бюджет восстановить, а он мне: «не переживай, Чуя-чан!» Какой я ему, et ta soeur, «чан»?! Постоянно недоговаривает, ничего не объясняет, делает только то, что кажется правильным ему, а на чужое мнение плюёт с высокой башни… — Значит, чему-то я его всё-таки научил, — в голосе Мори-сана послышалась гордость. — Мозги нам… — Чуя запнулся, не подобрав аналога на французском, и мрачно закончил: — В общем, ждите делегацию. Сестрица Коё точно придёт, а за ней и остальные подтянутся. — Жду с нетерпением, — мечтательно улыбнулся Мори-сан и не вздрогнул, когда в спину ему прилетел полный укоризны крик Куникиды. Внятно сформулировать претензию он смог не сразу, но когда справился с косноязычием и собственной вежливостью, то встал в боевую стойку и нахмурился. Мори-сан дважды хлопнул в ладоши. Ему понравилось. — Что такое, Куникида-кун? — ласково спросил он. — Ты выглядишь так, будто заново открыл второй закон Ньютона. — Всё это время вы меня водили за нос! — Ацуши мог поклясться, что обыкновенно невозмутимый Куникида обижен до глубины души. Его даже трясло от возмущения. — Один я не знал, что вы — бывший босс мафии, так, что ли? Мори-сан хлопнул три раза. Ёсано подлила Чуе в кружку заварку. — Верно. Я — бывший босс. А теперь давай успокоимся и всё обсудим, Куникида-кун. Тебе-то какая разница? Такого поворота Куникида не ожидал. Он сел на заботливо подставленный Ацуши стул и ослабил узел галстука. — То есть как — какая? Почему вы здесь, а мафией управляет… — Мой ученик — Дазай Осаму. Он был так любезен, что сам попросил меня освободить место. Под угрозой убийства, но я решил, что ещё слишком молод, чтобы умирать. Поэтому отдал ему все полномочия, шарф — любимый, между прочим! — прихватил Элис и ушёл к старому другу. Верно, Фукузава-доно? Директор наблюдал за балаганом с лицом, достойным рукописных икон. Ацуши едва не начал аплодировать ему сам. — Заканчивайте этот фарс и возвращайтесь к работе, — вздохнул Фукузава, прикрыв нижнюю половину лица ладонью. Ацуши мог поклясться, что он улыбнулся. — Куникида, зайди ко мне. Я тебе всё объясню. Бедняга Куникида скрылся за надёжными дверями, а участники фарса с воодушевлением вернулись к чаепитию и обсуждению командировки Чуи. Из-под носа последнего Рампо таскал конфеты и с важным видом рассказывал, как можно за три секунды вычислить преступника, если вы, конечно, гениальный детектив. Мори-сан листал папку и едва заметно хмурился — боковым зрением Ацуши наблюдал за ним, пока любопытство не пнуло его внутреннего кота навстречу приключениям и проблемам. — Что-то случилось? — Я бы так не сказал, но… — Мори-сан потёр подбородок, а потом вдруг хитро улыбнулся. — Почему ты не спросил, что ещё я забрал, уходя из мафии? — Мне казалось, это очевидно, — пожал плечами Ацуши, — совесть и чувство такта вы там явно забыли, поэтому остаются только связи и деньги. Из группки по интересам, в которую превратились посиделки двух организаций, донёсся полный страдания стон Чуи: — Бюджета как не было, так и нет! На его месте — дыра размером с дазаево самомнение. Мори-сан захлопнул папку и поправил чёрный ободок на голове. По его абсолютно безмятежному и счастливому лицу Ацуши догадался, что неизвестный Дазай крупно просчитался, забирая с чужих плеч валун проблем и неприятностей под названием «портовая мафия».