Уровень-ноль

Ёнджэ снова не выспался, это стало так привычно, что уже кажется нормой. И от осознания этого становилось ещё противнее на душе. Правда, парень уже и не уверен, что он имеет эту самую душу, она столько всего пережила, что, скорее всего, и не дееспособна совсем. Ёнджэ уже довольно давно поссорился с понятием «хороший сон». Вечные кошмары и страх, вперемешку с воспоминаниями, решили, что Джэ не достоин видеть хорошие или, хотя бы, обычные сновидения. Если честно, он согласен вообще ничего не видеть, лишь бы не просыпаться посреди ночи в поту и задыхаться от не прошенных слёз. Вставать с кровати, хоть и не очень удобной, не хочется, вообще лишний раз заставлять мышцы работать, желания нет, но кто спрашивал Ёндже? Именно. Никто. Организму нужна энергия, значит, нужна еда, а, значит, надо идти работать и зарабатывать эти чёртовы деньги на чёртовы продукты, которые потом, в любом случае, будут съедены слишком быстро и без особого удовольствия. Джэ уже десять минут стоит перед раковиной и смотрит в маленькое потрескавшееся зеркало. Парень уже и не помнит, когда его глаза горели, изъявляя желание жить и совершенствоваться. Жизнь его не пощадила, сыграла злую шутку, а он сделать ничего не может, уже устал пытаться. Всё равно, в конечном итоге, ничего не выйдет. Ёнджэ — реалист, он всё прекрасно понимает и уже и не расстраивается почти, только иногда, под холодным душем стоит, чтобы снова заставить себя функционировать, чтобы механизмы не заржавели, продолжая свой скрипучий ход. Ёнджэ всё-таки отталкивается от раковины и, быстро ополоснувшись под едва тёплой водой, идёт на кухню. Это, наверно, единственная более или менее уютная комнатка в квартире. Довольно большое окно и таких же размеров подоконник. Джэ до сих пор не понимает, как ему достался такой подарок. Сама по себе кухня маленькая: стол, два стула, пару шкафчиков и плита с раковиной. Всё в серых оттенках, совсем не давит на глаза. Ю этого вполне достаточно. А вечерами, когда бледная лампочка слабо освещает комнату, смотреть на закат, что прекрасно виден с седьмого этажа — невероятное чувство. Даже иногда забывается, что в любой момент ты можешь лишиться чего-то важного, например, жизни. Вот и сейчас парень заварил себе чашку дешёвого кофе и уселся на подоконник, наблюдая за встающим солнцем. Наверняка, это единственная прекрасная вещь в этом месте. Ёнджэ смотрит на часы и, тяжело вздохнув, ставит чашку с недопитым кофе в раковину, а сам быстро переодевается в большого размера толстовку, которая уже многое повидала на своём веку. Он берёт свою сумку и выходит из квартиры, запирая её на ключ. Хотя это, скорее, привычка, нежели меры безопасности, потому что оттуда и брать-то нечего. На улице холодно и пусто. Ранним утром почти никого нет. Приятно. Голоса трущоб пока что не беспокоят, только вот желание идти по этим улицам всё равно не увеличивается. Джэ медленно выдыхает, когда покидает этот отвратительный квартал, в котором ему приходится жить. Чувство, будто попадаешь в другую вселенную: воздух чище, дома и улицы красивее, даже немногочисленные прохожие приятнее на вид. Как же сильно деньги влияют на людей и их окружение. По сути, количество бумаги решает, как ты будешь жить: в роскоши или среди мусора. Даже общество, в котором существует человек, зависит от денег, от влияния, которое получаешь, имея в руках пачку зелёных. И как человечеству не противно из-за этого, а ведь оно прекрасно всё осознаёт. Просто они, имея полные карманы бумажек, не могут оценить ситуации со стороны, как это делают неимущие, жалкие люди, такие как Джэ. Поэтому приходится просто тяжело вздыхать, продолжая сводить концы с концами и жить, в надежде, что сегодня тебя не убьют где-нибудь за углом, возможно, собственного дома. Жизнь медленно начинает кипеть на улицах, снова разбивая тишину вдребезги, забирая кислород, буквально вытягивая его из лёгких. Спустя час, парень подошёл к нужной двери и, слегка толкнув её, прошёл в небольшое помещение. Внутри никого не было, вернее, никого не было видно. Джэ несмело постучал по столику, что располагался у большого окна. — Здравствуйте. Я пришёл. Ответа Ёнджэ ждать не стал, просто прошёл за барную стойку, завязывая чёрный фартук и собирая вечно мешавшуюся чёлку в небольшой хвостик. Он протёр своё рабочее место, включил нужное оборудование и стал ждать первых посетителей, который должны были скоро прийти, дабы зарядиться энергией перед работой. Вскоре из двери, что вела в ещё одну небольшую комнатку, вышел молодой парень, потягиваясь и зевая. — Сколько раз я просил обращаться ко мне на «ты»? Мы ведь уже так давно знакомы, — Упрёк в сторону Ёнджэ, но голос спокоен. — Я не могу. Вы же старше, — Джэ поднимает взгляд на своего собеседника. Ким Химчан — приятной наружности парень, который в свои двадцать пять уже владеет небольшой, но прибыльной кофейней. Наверняка, он единственный, кто хорошо относится к Ёнджэ. И последний это безумно ценит, старается тоже всего себя отдавать, помогая по возможности «боссу». — Джэ, я тебе зарплату обрежу. — Хён! В...ты жесток, — Он огрызается, хмуря брови, но выглядит это мило, нежели агрессивно, как должно было. — Ха, всегда работает, — Ким победно улыбается и переворачивает табличку словом «открыто» на улицу. — Итак, официально объявляю начало рабочего дня. Парень вздыхает с улыбкой на лице. Ким всегда умел поднять настроение. Ёнджэ вообще очень повезло когда-то встретить Химчана, он очень сильно помог, очень многое сделал. Химчан как старший брат, которого никогда не было у Джэ. Он подобрал ещё тогда маленького Ёнджэ и накормил, обработав ссадины и синяки, а после, часто навещал. Когда подростку понадобились работа и деньги, Химчан помог ему, хотя работники Киму были не нужны, а денег на зарплату почти не было. Тогда он буквально спас жизнь этому ребенку, но всё равно считает, что виноват, потому что не может взять Ёнджэ на полноценный рабочий день и платить нормальные деньги, а не эти гроши. Но Джэ всё равно безумно благодарен, он и жизнь отдать за Химчана сможет, если потребуется, даже бровью не поведёт. Ким Химчан — единственный человек, которого любит и которому доверяет Ю Ёнджэ. Но даже учитывая всё это, Джэ не может обращаться к этому человеку на «ты», уважение превыше всего, даже если и Хим просит обратное. Эта «война» идёт уже долгое время, и Ю пока что всё ещё держит оборону, а Ким продолжает бороться, веря, что когда-нибудь он одержит верх. Дверь в кофейню открывается с характерным звуком колокольчика. Посетители стали заполнять зал. Первое время Ёнджэ было очень сложно работать, потому что он ничего не знал о кофе, а сейчас парень готовит сразу пару стаканов горячего напитка, параллельно принимая заказы у нескольких столиков. Четыре часа проносятся невероятно быстро, усталость наваливается огромным грузом на плечи, но Джэ привык, тем более после такого бодрого утра, усталость, скорее, приятная. Хочется сейчас самому сесть за один из столиков и заказать крепкий чёрный кофе, вот только подработку никто не отменял. Поэтому Ёнджэ по обыкновению отдаёт свой фартук, прощается с Химчаном и выбегает из тёплого заведения на улицу, дабы не опоздать. В других местах начальники далеко не так лояльно относятся к нему и его поведению, как Ким. Спустя двадцать минут и два тяжёлых вздоха из-за быстро бега, Ёнджэ стоит у маленького бутика. Заходить туда совсем не хочется, но парень прекрасно помнит, кто он и что он должен, а точнее обязан, дабы выжить в этом гнилом месте. Ещё пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, Джэ заходит внутрь. Парня сразу окружает тёплый воздух, который дарит поддельное ощущение уюта, и резкий запах слишком сладких духов, который действует в точности наоборот — отпугивает. Помещение, по мнению Джэ, слишком яркое, а вещи слишком громоздкие и неуместные, совсем из «интерьера» выбиваются. Ёнджэ без лишних слов и вопросов проходит в небольшую каморку, где меняет свою поношенную толстовку на белую футболку с логотипом бутика. Пройдя несколько залов, он останавливается у стойки с разбросанной одеждой и начинает складывать её, сортируя по цвету и размеру. На первый взгляд, очень даже неплохая подработка, но, на деле, Ёнджэ хочет перевернуть эту стойку с вещами, к чёртовой матери, и потоптаться по этой «брендовой» одежде. Парня постоянно достают персонал и начальство, не важно, заслуженно это или нет, главное ещё раз сказать, что Джэ ничтожество. Покупатели постоянно презренно пялятся, почти пальцем тыкают, а потом специально одежду, в лучшем случае, кидают, а иногда и портят, сваливая всё на Ёнджэ, у которого потом огромную сумму из зарплаты вычтут. Ещё улыбнуться вдовесок. Кроме того, найдутся придурки, которые решат, что правят миром, и начнут, хорошо если подкатывать, а то, и открыто приставать, угрожая. В этом месте человеку из трущоб делать нечего, но Ёнджэ терпит, вариантов всё равно нет. Хорошо, что всегда есть плечо Химчана, в которые можно пореветь, вот только Ёнджэ терпит, остатки гордости в себе копит, не идёт к Киму, в подушку всю боль выговаривая. Сегодня ему везёт как никогда, потому что посетителей мало, а начальство уехало по делам, поэтому парня почти не трогают, лишь изредка кидая обидную фразу куда-то в район затылка. Рабочий день заканчивается даже без синяков, так что Джэ выходит из магазина в приподнятом настроении, но только мысль, что сейчас нужно снова спешить на другую подработку, смывает улыбку напрочь, топя всё хорошее, что успело родиться в душе. Он уже в своей толстовке идёт в бедный район, почти в трущобы. Работать здесь — один из худших вариантов. Но делать нечего, поэтому парень берёт стопку бумажек и встаёт на относительно людной улице, пытаясь всучить прохожим какие-то листовки. Ёнджэ и сам не знает, что рекламирует, но платят здесь, на удивление, нормально, потому что мало кто соглашается часами стоять не в самом безопасном месте. Просто Джэ «бесстрашный», как его когда-то назвал наниматель, похлопывая по плечу и подозрительно усмехаясь. На улице уже смеркается, темнота обволакивает мир вокруг парня, заставляя людей спешить в свои дома или просто в тёплые и уютные места. А задача Ёнджэ мешать им, впихивая в руки бумажки, которые они потом в любом случае выкинут. Холодает, и толстовка перестаёт спасать, позволяя холодному воздуху продувать насквозь. День прошёл как-то слишком быстро, поэтому чувство, что жизнь проходит мимо, да так, что её и на горизонте не видно, отказывается покидать тело. Парень стойко дорабатывает свои оставшиеся пару часов, терпит всякие насмешки и толчки, а потом с мешком усталости на плечах идёт в сторону дома. Этот злосчастный и такой же, как все, день закончился, не принося ничего хорошего. Впрочем, ничего нового… Джэ разминает затёкшие шею и спину, зевает, стараясь сильнее укутаться в свою толстовку. Луна тускло освещает дорогу впереди, а всё потому, что единственный фонарь работает через раз. До трущоб идти ещё минут тридцать, а до дома час, быть может, даже полтора, поэтому парень засовывает руки в карманы, готовясь к долгой прогулке. Было бы здорово найти хорошую работу поближе к дому, а лучше хороший дом поближе к работе, к хорошей работе. Слишком много «хорошо», в жизни Ёнджэ так никогда не будет, именно поэтому это слово звучит только в голове, не позволяя себе сорваться с губ. Джэ пинает камушки под ногами, изредка поднимая взгляд куда-то высоко-высоко, пытается что-то в небе рассмотреть, но только там ничего нет, просто бездонная пустота, которая никогда не ответит на вопросы и мольбы. Парень это понял и смирился, всё равно ведь не впервой, на самом деле уже и надежды-то не было. Ёнджэ проходит магазин за магазином, вывесок на пути встречается всё меньше, как и людей, жизнь потихоньку затухает, Джэ приближается к трущобам. Камушков уже не осталось, поэтому единственное развлечение тоже пропало. Вздох разочарования всё-таки вырывается из грудной клетки. За ним следует смешок, вот только Джэ молчал, холодок пробегает по телу, и он далеко не из-за ветра. Ёнджэ поворачивает голову, встречаясь взглядом с неизвестным мужчиной. «Всё плохо», — реальность бьёт между лопаток, задевая лёгкие. Он задыхается, пытается глубже дышать, но получается только слабый хрип. Мужчина медленно приближается, постепенно впечатывая пятившегося Ёнджэ к стене одного из домов. Думать о худшем не хочется, но парень всё равно думает, уже видит свои органы, размазанные по асфальту и чужим рукам. Страшно. Парализует, Джэ бы бежать надо, но ноги отказываются подчиняться, да и надежда, что это даст результат, как назло, быстро накладывает на себя руки. Громила теперь стоит в шаге от сжавшегося в комок Ёнджэ, опасно сверкая тёмными, как смоль, зрачками. — Не стоит детям гулять одним ночью, не думаешь? Парень лишь испуганно кивает, потому что не может заставить себя что-то сказать, в горле застрял невидимый ком, перекрывая все входы и выходы кислороду. Воспоминания огромной лавиной накрывают Джэ, не давая тому и шанса вырваться. На самом деле Ёнджэ прекрасно знает, что будет дальше, поэтому и сделать ничего не пытается. Сейчас, даже страх не такой сильный, как был раньше, хоть и до сих пор выбивает землю из-под ног. — Я смотрю, ты из богатого района идёшь. Не много ли пафоса? Им стоит поделиться, ты же щедрый парень, — Тон, не терпящий возражения. Правда, он даже если бы и захотел, возразить бы не смог. Джэ прекрасно понимает, что от него требуют, но дать этого не может, да и не хочет. Страшно до дрожи, но гордость, точнее её остатки, терять не хочет. Глупо, конечно, и парень это понимает, но и поделать с собой ничего не может. Он как может, давит пламя страха, рождающееся под рёбрами, и старается дышать глубже, приводя дыхание в норму. — Я тебе ничего не дам, да у меня и нет ничего, — Кажется, голос даже почти не дрожал. Ёнджэ возгордился бы собой, если бы не резко переменившийся в лице мужчина. Гнев — единственная эмоция, что так отчётливо читается на чужом лице: небольшая полосочка вены вздулась на лбу, а ноздри ненормально быстро стали раздуваться, чувство, что ещё мгновение, и у громилы потечёт ядовитая слюна, разъедая и без того шаткую землю под ногами Джэ. Ещё шаг и Ёнджэ за горло прижат к стене, чувствуя лопатками холодный бетон. — Сильно смелый, я смотрю. Так давай твой пыл поумерим. Мужчина с силой припечатывает его затылком о стену. И в глазах последнего на мгновение темнеет. Парень, с пульсирующей болью в висках и в голове в целом, пытается вырваться из стальной хватки, но ничего не выходит. Мужчина в два раза больше и сильнее самого Джэ. Парень пытается вздохнуть, наполнить лёгкие таким необходимым сейчас кислородом, но рука на шее давит всё сильнее, оставляя отвратительный отпечаток на бледной коже. Ёнджэ брыкается, из последних сил пинает ногами по чужим коленками и бедру. Правда, эффекта от этого без малого — ноль. Единственное чего он добился — это ещё большая агрессия со стороны незнакомца. Мужчина скалится и кидает Джэ на землю, когда последний начинает закатывать глаза, а кожа на шеи начинает приобретать синий оттенок, как и губы, что уже перестали что-то шептать то ли мольбы, то ли проклятья. Ёнджэ заходится в сильном кашле, пытаясь встать хотя бы на четвереньки и уползти куда-нибудь подальше. Однако и это ему сделать не дают, бьют с размаху ногой по рёбрам, но крик Джэ застревает где-то в горле, на уровне кадыка. И это ещё больше злит и раззадоривает громилу, который теперь ставит себе цель: заставит молить и захлёбываться в собственных слезах и крови. Но Ёнджэ, видимо, тоже донельзя упрямый. И ведь понимает, что до добра не доведёт, но всё равно обидчика своего провоцирует, чуть ли не кровью в него плюёт. Мужчина наступает мыском ботинка на запястье, обещая сломать ему руку. — Ну что успокоился? Я сегодня добрый, так что мы можем попробовать начать наш диалог заново, — Громила улыбается, но и намёка на доброту в этом оскале нет. Он ответа ждёт, продолжая сильнее давить на руку под своей ногой. Ёнджэ молчит, старается не замечать, как щиплет под веками, только щёку с внутренней стороны кусает, пока не чувствует металлический вкус на языке. Кажется, он даже слышит хруст собственной кости, и как никогда понимает, что полностью беспомощен, буквально в прошлое возвращается к боли, к отчаянию, к страху. Вот только с того времени кое-что изменилось: теперь Ёнджэ не ждёт, не надеется, что кто-то спасёт его, защитит от всего этого, оборачивая в своё тепло. Человеческое тепло. Парень сам себя в чувства тогда привёл, жизнь ему уже доказала, что чуда нет, счастье так просто на голову не падает. Боль — да, счастье — нет. Джэ поднимает уже красные, но всё ещё сухие глаза на мужчину, стараясь придать своему взгляду грозный, насколько это возможно в этой ситуации, вид. — Попробуй, только мой ответ всё равно не изменится. У меня ничего нет! — Последнее предложение Джэ говорит с паузами после каждого слова и надеется, что голос не сильно дрожит. Ответ не радует совершенно, поэтому мужчина со всей силы бьёт пяткой по запястью, снова слыша только болезненный стон, а после поднимает уже почти и не сопротивляющегося парня и бьёт того в челюсть, удерживая на ногах. — Упрямая тварь, — не скрывая злобы, рычит громила, хватает Джэ за волосы и поднимает его, заставляя смотреть на себя, а потом прикладывает его голову о своё колено, совсем выбивая Ю из равновесия, — Кому хуже сделал? Незнакомец обшаривает карманы Ёнджэ и, найдя незначительное количество налички и старый телефон, ещё раз пинает того в живот, проклиная и матеря, уходит восвояси. Желания связываться с этим пареньком как-то резко улетучилось, видимо, какая-то доля везения всё-таки у Джэ есть. Он лежит на мокром и холодном асфальте в позе эмбриона, вставать желания как, собственно, и возможности нет. Болит буквально всё. Наверняка, сломано пару рёбер, возможно, ушиб запястья. Парень бы продолжал потакать своим желаниям и продолжил бы лежать, но перспективы получить ещё больше увечий и унижений заставляют поднять свою тяжёлую тушу, оставляя гордость и желание встречать новый день всё на том же асфальте и встать. Ю спиной прислоняется к стене, пытается себя на ногах удержать. Голова кругом идёт, в глазах всё чаще темнеет, дышать безумно больно, будто лаву через лёгкие пропускаешь. Она внутренности залила, сердце затопила, дыры во всём теле прожгла, ещё вздох, и дым изо рта повалится. Истерика липким мазутом обволакивает, на стенках горла оседает, звука издать не даёт, только сильнее задыхаться заставляет, глотая собственную кровь, которая уже весь рот заполнила. Её бы выплюнуть, да тело слушать отказывается. Джэ обидно, даже не больно, не страшно. Просто чертовски обидно. Почему он? Почему жизнь так ненавидит его? А главное — за что? Даже физическая боль отходит на задний план, уступая место ненависти к себе и своей беспомощности, которую Ёнджэ просто не знает, как искоренить. Снова заходится в сухом кашле, уже даже не от нехватки кислорода, просто от боли, от понимания того, что надежда буквально на глазах ушла, ручкой своей маленькой помахала и скрылась. Ёнджэ аккуратно, переступая с ноги на ногу и держась за стены домов, доходит до своей квартиры, благо недалеко, пришлось превозмогать адскую боль в районе рёбер, а левая рука вообще недеесспособна. В больницу сейчас идти не вариант, потому что в местных всем на тебя плевать, а заморачиваться с платной, на которую, скорее всего, и денег-то не хватит, сейчас нет ни капли желания, лучше сразу рухнуть на пол и сдохнуть. Джэ честно пытается доползти до кровати или хотя бы запереть дверь, но получается только свернуться клубочком у входа на коврике и уснуть в беспокойном сне.

***

Дэхён едет с изнурительной и совершенно бесполезной встречи в свой любимый бар немного расслабиться. День был трудный, поэтому хочется просто зарыться пятернёй в волосы, попивая лучший виски в лучшем клубе с лучшим видом на лучший, по мнению парня, город. Дэ заходит в уютное здание, пропитанное ароматом чего-то сладкого, но совсем не приторного и кислого, словно взбрызнутого долькой цитрусового. Невероятное сочетание. Один из главных плюсов этого клуба для чувствительного на запахи парня. Он сразу проходит на второй этаж за свой личный столик и смотрит на уже ожидающий его стакан янтарной жидкости. Улыбается. Всегда приятно, когда тебя окружают хорошие вещи. Дэхён думает, что, несмотря на всю бесполезность данного дня, он всё-таки чертовски доволен. Такие мысли накатывают на парня довольно редко, но, если это случается, то приятный осадок ещё долго держится внутри. Дэ подходит к большому окну, лениво окидывая взглядом огни ночного города, сейчас, стоя над всеми этими людьми и их проблемами, начинаешь думать, что ты можешь многое. И он достиг этого сам. Сам ушёл из родительского дома, сам в кровь раздирал ладони и коленки, карабкаясь на вершину. Он сам перебил всех конкурентов, нажил сотни врагов и даже завёл друзей. Именно поэтому сейчас Чон Дэхён сам стоит в дорогом костюме с таким же часами, попивая свой любимый напиток. А где-то в центре города и по его окрестностям раскинуты фирмы и здания, которыми владеет парень. Сам. Заезженная мелодия резко разливается по комнате, привлекая внимание парня. Дэ отвечает на звонок. — Хён, у меня к тебя огромная просьба, — Мгновенно звучит приятный голос на том конце. — И тебе здравствуй. — Прости-прости. Привет, ну так что, хён? — Чего тебе надо, да ещё и во втором часу ночи? — Дэхён поглядывает на часы, начиная слегка раздражаться, он что, мальчик на побегушках в ночь бежать по чьим-то поручениям? Вот и он думает, что нет. Парень на том конце прочищает горло, сразу придавая голосу серьёзность. — Я тут приметил странную забегаловку. Боюсь, что ничего хорошего от неё ждать не стоит. Короче говоря, предлагаю зачистку. — Странную? К чему вообще такое внимание к, как ты выразился, забегаловке? — Дэ тоже становится предельно серьёзным, младший никогда не звонил просто так. — Скажем так, предчувствие. В любом случае, дело твоё слушать меня или нет. Моё дело предупредить. Сладких снов, хён, — И дальше только противные гудки. — Зараза малолетняя. — Рычит Дэхён, который не получил никакой информации. Даже настроение слегка упало, но что поделать, работа не ждёт. У всего есть обратная, тяжёлая сторона. И чтобы добиться всего, он побывал на обоих. Дэ ставит пустой стакан на столик, хватает пиджак со спинки кресла и, вызвав водителя, собирается ехать в офис, там же впоследствии и поспать. «Дела, мой друг, дела», — Проносится в голове голос из прошлого, и Дэхён скрывается за дверью тонированного авто.