Уровень-ноль

Мат и последующие звуки разбивающихся вещей заставляют дымку сна выветриться из раскалывающейся головы. Парень приоткрывает один глаз, в надежде, что дорожка, которая стягивает кожу у рта, это всего лишь слюна после сна, плохого сна, но воспоминания тараном врезаются в мозг, разбивая всякую надежду. Джэ кое-как открывает и второй глаз, старается сфокусировать взгляд. Помимо спины, которая безумно ломит из-за отвратительного места для сна, что парень вчера выбрал, Ёнджэ кажется, что лезвия пару раз, пару тысяч раз, прошлись по лицу, не жалея ничего на своём пути. Ю старается глубоко вдохнуть, но идея оказывается провальной, когда он вместо запаха дешёвого отбеливателя для ковров чувствует только жгучую боль и начинает дышать через рот, что оказывается не менее болезненно. Осознание, что нос разбит, если не сломан, обрушивается булыжником на парня. Губа, похоже, тоже не в лучшем состоянии. Джэ пытается ощупать себя на наличие ещё каких-либо увечий, потому что болит всё. И валить это на плохой сон, по меньшей мере, глупо. Вот только эта попытка тоже разбивается в пух и прах, потому что левая рука не двигается, Ю уверен, что посылает заряды по нервам, но рука не подаёт признаков жизни, будто она телу и не принадлежит. На вид она ничуть не лучше: вся опухла и посинела в районе запястья, даже в размерах слегка увеличилась. «Всё очень плохо», - Джэ даже и не знает, что ещё думать, только эта фраза уже в сотый раз проносится в сознании. Парень делает попытку встать, но, как говорится, первый блин комом, вот только у Ёнджэ и второй, и пятый красотой не блещут. На шестой раз должно повезти, в это Ю верит, и, вроде, даже получается. Вот только он сразу заваливается на стену, скуля, как побитый щенок, хватается здоровой рукой за бок. Справа, чуть выше бедра, ужасно болит, будто миллионы иголок одна за другой вонзаются в мягкую плоть, проделывая всё новые отверстия, откуда кровь должна реками литься, окрашивая белый ковёр под ногами в алый. Но это всё игры сознания, правда, Джэ уже в этом не уверен, возможно, в глазах ещё двоится, но он может поклясться, что стоит на крови; пальцами её чувствует. И он прав, это следы вчерашнего дня, вчерашнего позора и страха. Подойти к зеркалу и посмотреть, что всё, действительно, ужасно, не хватает смелости, потому что он и так всё прекрасно знает, чувствует каждую царапину и синяк. Но убедиться всё равно надо, как бы парень сам себе не противостоял, поэтому Ёнджэ приходится пересилить своё нежелание и доковылять до ванны. Ю стоит напротив всё того же потрескавшегося зеркала и не может открыть плотно сжатые веки, потому что пока они закрыты, можно тешить себя надеждой, что всё нормально, что он вчера не был позорно избит, что всё это - ложь, чья-то дебильная шутка. Но стоит раскрыть глаза, как все отговорки перестанут иметь смысл. Джэ усмехается над собой, всё-таки он, действительно, жалок. Осознание этого наотмашь бьёт по лицу, и Ёнджэ смотрит на своё отражение. Как и ожидалось зрелище не из приятных: губа всё-таки припухла, нос разбит, а кровь засохла над губой и на подбородке, глаз тоже украшен красным пятном, появившимся из рассечённой брови. Кожу противно стягивает. Лицо напоминает холст нерадивого художника с одной единственной краской - красной. Помимо этого, на лбу небольшая гематома, синяк на скуле. Теперь поднимать грязно-бордовую толстовку, чтобы осмотреть тело, стало ещё страшнее, по ощущениям там вместо кожи просто оголённая плоть. Парень глубоко вздыхает, прикрывая глаза, и закусывает губу, дабы позорно не вскрикнуть. Тряпка, которая раньше была нормальной одеждой, прилипла к телу, задевая каждую ссадину и отметину. Приподнять толстовку, значит, отодрать кусок себя, что Джэ и делает, прокусывая и без того разодранную губу. Больно. Сейчас бы отключиться от шока, но судьба против таких подарков для Ю. Тело украшено россыпью фиолетовых и тёмно-синих пятен, а на шее отпечаток ладони. Смотреть на себя тошно. Он даже думает эпично, как в классических драмах или боевиках, разбить стекло, но здоровую руку жалко, да и лишних денег на новое зеркало нет. «Всё-таки реальность та ещё стерва», - этот вывод рождается как-то сам собой, немного разбавляя тяжёлые мысли парня, что тот даже слегка улыбается своим глупым выводам, но боль в районе носа и губы быстро приводит в себя. Ёнджэ одной рукой до конца снимает толстовку, за ней, на пол летят грязные и разодранные джинсы, а после и бельё. Ю кое-как забирается в ванну, кряхтя, как дед. И очень сдерживается, дабы снова не выкинуть неуместную и совсем несмешную шутку. «Старость не радость», - остаётся на языке и тонет в глубинах сознания. Закрывается в шкафу с табличкой «Никогда не открывать». С каждым новым сантиметром воды Ёнджэ думает, что кожи у него всё же нет. Сплошные открытые раны и оголённые нервы. Дотронься и в крови утонешь. Он, как может, смывает с себя запёкшуюся кровь и грязь, вылезает из воды и вытирается. Ёнджэ снова смотрит в своё отражение, но уже ничего не чувствует кроме жгучей боли, когда обрабатывает ссадины перекисью и мажет синяки мазью, что, судя по рекламе, обещает очень быстро помочь. Ю выходит из маленькой комнатки, направляясь в спальню за новой одеждой, грязную он закинул в стирку, хотя потом, скорее всего, всё равно придётся стирать вручную, если он сможет сделать это одной рукой. Джэ мельком смотрит на часы и понимает, что даже успевает на работу, которую именно сейчас никак нельзя пропускать: таблеток и мазей теперь нужно много, а денег мало. Получается парень проспал пару часов. Правда, это сложно назвать сном, скорее, он просто отключился от шока, а потом от него же проснулся. Вот только Джэ не знает, как будет готовить кофе и складывать одежду. Ю смотрит на слегка припухшую руку и через боль всё-таки заставляет её двигаться, но толку от неё всё равно нет. Если простое движение доставило столько боли, что будет при попытке держать чашку - страшно представить. Но Джэ плевать, он не может просто забыть о работе, о Химчане, который ждёт, снова переворачивая табличку со словами «открыто» на улицу, что стало уже традицией. Ю переодевается, а то не пристало приличным мальчикам голышом по комнатам бегать. Джэ перевязывает руку какими-то доисторическими бинтами, но так, в любом случае, лучше, а сверху натягивает напульсник. Надо скрыть данную ситуацию от вечно волнующегося Химчана. Поэтому Ёнджэ находит кофту с воротом повыше и длинные штаны, даже шапку откуда-то достаёт, а ведь на улице приличный плюс. Относительно шапки, точно. Поразмыслив, парень откидывает головной убор на кровать, потому что, зная Кима, шапка привлечёт ещё большее внимания: «Заболел?», «А может простудился», «Молчишь, ну всё, точно, к врачу надо!» и так далее. Опыт был, повторять желания нет. Поэтому на смену приходит кепка, козырьком получается прикрыть ссадины на лбу. Осталась проблема с губой и носом, на котором красуется довольно заметный пластырь. Кажется, Ю впервые, действительно, рад, что живёт в Корее. Он находит маску, закрывая добрую половину лица. Теперь видно только глаза, благо длинная чёлка, которая раньше только мешала, сыграла свою роль. Парень последний раз оглядывает себя в зеркале, натягивает рукава кофты пониже и выходит из дома. До кофейни приходится идти медленно, из-за то ли колющей, то ли ноющей боли в рёбрах. Поэтому на дорогу времени уходит в два раза больше обычного. Но парень всё равно успевает, чему, безусловно, очень радуется. Ю набирает в лёгкие побольше воздуха, в последний раз отряхивает невидимые пылинки с одежды и аккуратно открывает дверь, проходя внутрь. В кафе царит странная, давящая на плечи, атмосфера. Джэ сглатывает, кажется, что даже привычный терпкий запах кофейных зёрен куда-то выветрился. Парень тихо стучит по столику, как делает это всегда, и несмело добавляет: - Здравствуйте, я пришёл. Ёнджэ ещё раз оглядывает пустое помещение, до открытие есть ещё немного времени, поэтому совсем не удивительно, что посетителей нет, но что-то всё равно не даёт покоя взбудораженному мозгу Ю. Парень доползает до своего рабочего места, но не успевает навязать свой любимый тёмно-коричневый фартук, как видит у входа огромный тонированный внедорожник, откуда выходит заспанный Хим. Джэ стоит и не двигается совсем, только моргать иногда вспоминает, но стоит колокольчику привычно звякнуть, как парень отмирает и подходит к Киму. Что-то, точно, произошло. Ким Химчан не мог оставить дверь открытой, не мог не встретить Джэ. Просто не мог. - Хён,- тянет младший, заглядывая в глаза напротив, - а ты где был? Почему кофейню не закрыл? – Ёнджэ старается говорить мягко, даже свой секретный приём использует: сам на «ты» обращается, знает зараза, что всегда помогает. Химчан поднимает затуманенный взгляд на Ю и улыбается глупо-глупо, как только дети могут или психически больные. И Джэ совсем не хочет склоняться ко второму, поэтому он старшего за плечо трясёт, а потом за руки берёт, большими пальцами поглаживая его костяшки. Успокаивает. - Джэ? Ты сегодня что-то рано, - Хим использует фирменную улыбку, показывая всю свою заинтересованность в этом диалоге. Вот только Ёнджэ не приходил рано, он вообще сегодня чуть не опоздал. Но Химчан продолжает показывать зубы, в подобие улыбки. - Хён… Что случилось? – Вопрос в лоб. Нет смысла ходить вокруг, с Кимом что-то произошло, и игнорировать это, мягко говоря, чертовски глупо. И в голове старшего щёлкает, он не знает что это: выключатель или шестерёнки, но это изнутри ломает, всё наружу выпуская. Он буквально падает на рядом стоящий стул и зарывается в запутавшиеся тёмные волосы. Ёнджэ садится перед ним на корточки, руки на чужие коленки кладёт и снова поглаживает. Химчану плохо, он обветренными губами что-то сказать пытается, но получается только непонятное мычание. Он будто бы себя не контролирует, Джэ не слепой, прекрасно всё замечает, поэтому и не торопит, даёт время отдышаться. Стоит Киму немного перестать подрагивать, как младший берёт его лицо в свои ладони, показывая, что всё хорошо, они в безопасности. Хотя Ю и не знает от кого или чего. Кажется, старший, действительно, успокаивается, даже руки Джэ со своего лица опускает и теперь сам в чужие глаза заглядывает. - Всё нормально. Не переживай, этот так… минутное помутнение, – Химчан встаёт на ноги и направляется в сторону своего маленького кабинетика, но Ю успевает перехватит парня. - Хён, прошу тебя! – Больше младший ничего не говорит, только смотрит так, что хочется свои органы выплюнуть и ему отдать, только чтобы он отвернулся или хотя бы глаза закрыл. И Ким сдаётся, под таким напором он никогда не умел держаться. - У меня болит голова, меня тошнит, и я плохо вижу, - издалека начинает старший, потирая переносицу и глаза. Джэ сразу заметил, что зрачки старшего расширены и такое чувство, что даже побледнели. Откровение Химчана радует, Ёнджэ снова усаживает Кима на стул, а сам забирается на столик, намекая, что он слушает и времени у него для этого полно. Владелец всё равно ругаться не будет, потому что сам сидит рядом. - Эх, никогда не умел врать тебе, - нотка отчаяния в этом предложении пугает младшего, - я просто… просто...не внимателен, - парень делает паузу, а потом с долей какого-то сумасшествия усмехается. - Да кого я обманываю? Я проебался, понимаешь? Ко мне вчера, посреди ночи, в квартиру постучали какие-то утырки, я сначала игнорировал, а потом они мою дверь снесли. Я весь перепугался до чёртиков, а один из этих тварей спокойно заявляет мне, что «надо поговорить», да так спокойно, будто бы только что просто чашечку чая мне предложил. Я и взбесился, даже ударить его один раз успел, а потом меня скрутили, предложив поехать с ними, а я…. Что я? У меня выбор что ли был? Хорошо, что хоть успел переодеться, перед тем как дверь открыть. В итоге, привезли меня в какой-то небоскрёб, пообещав, что меня скоро примут. Ну, я снова не выдержал, и кабинет, в котором меня, как псину держали, разнёс. Вот только в этот раз меня чем-то накачали. А дальше почти не помню, будто дремал. Знаю только, что меня так и не приняли, просто сюда, под кофейню, выкинули. Ну, а дальше, ты знаешь, - Ким замолчал, а потом резко откинулся на спинку стула, закрыв лицо руками. – Какой же я идиот… Ёнджэ от этого рассказа слегка передёрнуло, он подозрительно ярко всё это представил. Химчан всегда умел красиво говорить и адекватно составлять предложения, но сейчас он заикался и всё время делал неуместные паузы, повторяя одно и то же слово несколько раз. Для обычного, среднестатистического человека это нормально, но для Мистера-Идеальность-Ким-Химчана это было странно. Не это ли показатель всей серьёзности ситуации? Вот и Джэ так думает. - Хорошо, успокойся, дыши глубже, - старший сразу повинуется, повторяя всё за Ёнджэ. - Вот так, молодец. Ты говоришь, что плохо видишь. Почему? Из-за того, что тебя чем-то накачали? – утвердительный кивок в ответ. - Так, значит, надо найти что-то от головы и проверить твои глаза. - Аптечка в моём кабинете, - Хим не стал спорить. Сейчас ему, действительно, нужна помощь, а Джэ, как нельзя кстати, её предоставляет. Ю спрыгнул со стола, скрываясь за указанной дверью, и вернулся через пару минут с небольшой белой коробочкой, на которой красовался большой потёртый красный крест. Ёнджэ подошёл к Химу и заранее помытыми руками открывает глаз старшего шире, рассматривая зрачок. - Хён, больно, когда глаз широко открыт? – отрицательное мычание. - Тогда, посмотри в разные стороны. Старший продолжал выполнять все указания Джэ, которые тот ещё долгое время давал. В конечном итоге, Ю глубоко вздохнул, опираясь руками на столик рядом. - То что тебя отравили, я думаю, ты и сам прекрасно понял. Я предполагаю, что у тебя повреждена сетчатка глаза, или же просто ослабли сосуды. Если я не ошибаюсь, то нужно прокапать глаза в течение пары месяцев, может, больше. Но в любом случае надо ехать в больницу. – Ёнджэ никогда особо не умел делать серьёзное лицо, но сейчас у него получалось просто блестяще. - Джэ, откуда ты всё это знаешь? – возможно, сейчас это не самое важное, но Хим просто уже не может терпеть эту давящую атмосферу вокруг. Пристальный взгляд гуляет по толстому слою одежды, требуя ответы. Джэ сильнее натягивает маску на лицо, слегка хмуря брови. Отвечать парень не хочет, поэтому мнётся, то сжимая, то разжимая затёкшие пальцы в кулаки. - А это важно, хён? Ты и так прекрасно знаешь, где я побывал, поверь, я многое умею. И не всегда по своей воле. - горькая усмешка срывается с разбитых губ, но Химчан этого всё равно не видит. Видимо, не только Джэ хотел, чтобы его состояние было скрыто. Судьба решила помочь в этом парню, вот только близкий друг пострадал. Стоило ли это незнание зрения? «Нет!», - Внутренний голос пытается выбраться наружу, но застревает в груди, оставаясь всё там же, в голове Ю. - Нет. Не важно, - Ким вздыхает. - Слушай, а обязательно в больницу? - Если хочешь ослепнуть, то нет, не обязательно, - легко, но с нажимом в голосе отвечает младший. - Не хочу, но и оставлять кофейную на целый день, так ещё и в субботу, в самый наплыв клиентов, я не могу. - Я прослежу за ней, не переживай. А на подработки я сегодня не пойду, езжай, – Джэ, конечно, пытался выглядеть круто, но он и сам не знал, как будет «следить» за заведением, учитывая, что ему бы тоже в больницу. - Джэ, в этом-то и дело, ты едешь со мной! - тон Химчана не терпит возражений. - Нет, хён, я никуда не поеду, - Ёнджэ сразу идёт на попятную, потому что почти уверен, что даже до машины не дойдёт, что уж говорить о походе по кабинетам или отстаивание в очереди. Кроме того, состояние Ю всё ещё должно оставаться в секрете от старшего. Джэ понимает, что своим резким отказом вызывает ненужные вопросы, - точнее, мы не поедем, тебе будет сложно идти, а водить я не умею… Может, вызовем врача прямо сюда? – сейчас это кажется лучшим вариантом, да и лжи здесь в принципе нет. - Наверно, ты прав. Хорошо, позвони, пожалуйста, в скорую, – Химчану слова Ёнджэ кажутся, действительно, логичными, поэтому спорить смысла попросту нет. Джэ кивает и подаёт руку старшему, дабы отвести его в кабинет подальше от посетителей, что должны скоро заполнить зал кофейни, и вообще лишних глаз. Ю набирает номер, который знает наизусть, и, вкратце изложив ситуацию, называет адрес. Пока парни ждут врача, Джэ поглаживает руку Хима, давая понять, что он не один, что Ю всегда будет вот тут, рядом, поглаживать его холодную ладошку. Вскоре входная дверь хлопает, оповещая, что кто-то пришёл. - Здравствуйте, мы в кабинете, заходите, – подаёт голос младший; выводить Кима сейчас не вариант, не факт, что Джэ сможет это сделать, не выдав своей тайны. Под рёбрами снова начинает покалывать и болеть, да и рука всё ещё в плачевном состоянии. Слава богу, что Ким всё ещё ни о чём не догадывается, а с врачом, может быть, получится договориться. Слышится стук в теперь уже, дверь кабинета, и заходит приятной наружности молодой парень. Джэ поворачивается, дабы указать парню на место рядом с ними, но осекается, стоит заметить плотоядную улыбочку. - Благодарю за приглашение. Ёнджэ. Ю Ёнджэ, – Дэхён делает шаг, приближаясь к маленькому комочку, который жмётся к Химу, пытаясь неосознанно найти в нём опору и защиту. – Кролик, ну ты чего? Не бойся. Я не по твою душу пришёл. - Чон Дэхён, полагаю? – Подаёт голос Хим, он плохо видит, но не полностью ослеп, да и этот голос узнает из тысячи. - И тебе здравствуй, Ким Химчан. Я смотрю, мои ребятки неплохо постарались. Как живётся без глазок? – Дэ снова скалится, но быстро меняет лицо на слегка взволнованное. - Ах, прости, что не смог принять тебя сегодня. Дела не ждут. Поэтому я решил заскочить сам, а у тебя тут такие гости. Кролик, что ты тут делаешь? – Чон старается не выдавать своего удивления, и у него это прекрасно получается. - Не твоё дело! – коротко, но чётко и агрессивно. Джэ даже порывается встать, но заходится в кашле, видимо, шея и рёбра всё-таки пострадали сильнее, чем казалось на первый взгляд. Дэхён подходит непозволительно близко, обходя несерьёзную преграду в лице Химчана, и вглядывается в глаза Ю. Чон хватает последнего за руку, дабы тот встал, но слышит только тихий скулёж. - Кролик? Что с тво…- Ёнджэ резко сам перехватывает руку Дэ и смотрит так жалобно, как никогда бы в здравом уме не посмотрел, но Химчан сидит довольно близко и всё прекрасно слышит, ещё чуть-чуть и он точно сорвётся к Ю. А ему этого не надо, поэтому парень медленно головой мотает, буквально умоляя глазами молчать. Дэхён выгибает бровь и подозрительно улыбается, ведя Джэ к выходу из кабинета. - Химчан, я думаю, что ты мальчик неглупый, поймёшь, зачем я искал тебя. Я хотел поговорить с тобой сейчас, - Чон хрустнул суставами на руке, - но благодари этого малыша, что я потерял настроение, поэтому до скорой встречи, Химчан. Советую, сидеть здесь пока я прощаюсь с кроликом. - Но… - Хён, всё нормально, я сейчас приду, – Хим почти не видит лицо младшего, но уверен, что тому страшно, хоть он и пытается говорить спокойно. Вот только выбора у Кима всё равно нет: он сделать ничего не сможет, а проигнорировать просьбу Джэ он просто не в состоянии. Дверь хлопается и Дэхён, удовлетворённый таким развитием событий, разворачивает Ёнджэ к себе лицом и сажает на первый попавшийся стол, намекая, что бежать некуда. - Я смотрю, ты в герои заделался, конспиратор малолетний, - Ю бы возмутился, но Дэ смотрит так, что голосовые связки сами себя сжирают, отказываясь работать. - Сколько слоёв одежды ты на себя напялил? Думаешь, помогло? Если бы мои ребята не поработали с твоим хёном, то ты быстро бы спалился. Где же моё «спасибо»? – Чон выжидающе щурит глаза, а Ю, кажется, взрывается изнутри, утопает в своём возмущении, в каком-то невероятном восхищении над самоуверенностью Дэхёна. - Спасибо? Ты серьёзно? Тебе может ещё в ноги упасть? Ты совсем тупой или смеёшься? Ты... - какие-то неведомые силы заставляют Джэ оттолкнуть парня напротив и встать на ноги, - сделал хёну больно, чуть было не рассказал ему про моё состояние, хочешь, чтобы он ещё больше волновался? Он не заслуживает такой жизни! Ты и ресницы его не стоишь, какое ты имеешь право врываться сюда, в его жизнь, и ломать всё? – Ёнджэ повышает голос, но горло снова предательски начинает гореть, заставляя задыхаться в приступе кашля, Ю пытается дышать глубже, и вытирает выступившие из-за боли слёзы. - Чего тебе от нас нужно? Чон Дэхён, ты ничего не знаешь, я прошу тебя, уйди! Джэ никогда не вёл себя так, он всегда был тихим мальчиком, который прятался за плечом старшего или под столом. Но сейчас, когда кто-то посмел посягнуть на его сокровище, на его смысл жизни, на единственного человека, который не смотрит на Ю, как на грязь, он почувствовал, что может всё. Дэхён вздыхает, подходя к парню почти вплотную. - Всё сказал? – Чон замахивается и бьёт Джэ звонкую пощёчину, отчего последний слегка покачивается, отходя снова к столу. Рана на губе открывается, и на белой тонкой маске появляется красное пятно. Это режет глаза Дэ, поэтому он срывает её, выкидывая куда-то на пол. - Мелюзга, ты не понимаешь с кем разговариваешь? Не слишком ли много «ты» по отношению к хёну? Я чего-то не знаю? А должен? Мне насрать на твоего горячо любимого Химчана, на тебя и подавно, – Чон ловит секундный всплеск страха в глазах напротив и немного смягчает выражение лица. - Кролик, знай своё место. Я могу делать всё, что мне покажется нужным. И твоё состояние, - парень срывает с младшего кепку, рассматривая синяки,- меня не волнует. Если не хочешь его усугубить, то закрой свой красивый ротик и беги к Киму, передай, что мы ещё с ним поговорим. До встречи, Ю Ёнджэ. Дэхён разворачивается на пятках туфель и, оставив что-то на барной стойке, выходит. Ёнджэ стоит один, чувствуя, как пульсирует щека и быстро-быстро стучит собственное сердце. Руки слегка подрагивают, но Джэ не был бы собой, если бы не умел затолкать истерику куда поглубже и вернуться к Химчану, на ослабевших ногах. Он даже не знает, что в нём больше - злости или обиды. Ким сидит всё на том же месте, смотря в одну точку и сильно сжимая руки в кулаки, но стоит услышать шаги, как он бросается к Джэ, очень близко его к себе прижимает, дабы осмотреть. Старший замирает на секунду, а потом очень аккуратно рукой дотрагивается до лица, спускается ниже, по плечам к запястьям, переходит на тело, залезая под кофту, но быстро отдёргивает руки. Он садится на диванчик, приглашая жестом и младшего сесть. На лице, вроде, столько эмоций, но они всё равно не читаются, это настораживает, волну мурашек вызывает. - Прости, – тихо, будто самому себе, шепчет Ким. Ю медленно поворачивает голову в сторону друга, не веря в услышанное, не хочет, лучше уши закрыть, как в детстве, ещё когда мама любила на ручки брать, и громко кричать, что ничего не слышно. Но Джэ всё равно слышит, а мама уже давно не обнимает, уверяя, что всё обязательно будет хорошо. Уже не будет. - За что? – совсем без эмоций, они все утонули в стуке сердца, которое, кажется, должно остановиться. - За то, что из-за меня эта сволочь так изувечила тебя, – кажется, что ещё немного, и Химчан позорно пустит слезу. Но младший успевает сложить два и два, быстро перебивая Кима. - Ты не причём, это не Дэхён, – защищать этого урода не хочется, но нужно объясниться. - Да и я уже был знаком с ним, - говорить это желания нет, но правда рано или поздно всё равно бы всплыла. Ёнджэ виновато смотрит на старшего, теребя край кофты. Он облажался, не знал, что Чон окажется тем ещё мудаком, хотя сразу почувствовал, что ждать от него чего-то хорошего не стоит. - Джэ, как вы познакомились? - Хим запоздало понял, что Дэ сразу обратился к младшему по имени. - Случайно пересеклись на вечеринке, - очень расплывчато ответил младший. - Малыш, посмотри на меня, - такое обращение Ёнджэ слышал крайне редко, что настораживало. - Я тебя прошу, держись от этого ублюдка подальше. Он на тебя, явно, глаз положил. Ничем хорошим это не кончится, поверь мне. Он сломает тебе жизнь, он тебя сломает. Я не хочу, чтобы ты снова прошёл через это. Ты не кукла! – Хим говорит как никогда серьёзно, он прекрасно знал кто такой Чон Дэхён. Мог бы сразу догадаться, кто его похитил, но, видимо, мозг спросонья работать отказался. - Да, хён, – хочется крикнуть, что он и не собирался, что это Дэхён увязался за ним, но Ю сам позволил, сам показал часть себя. Здесь виноват только он. Сам. Химчан видит, как его мальчик опускает голову, снова уходя в себя, закрываясь от людей в своём маленьком мире боли. - Кто тебя избил? – может быть, не лучший вопрос, чтобы разрядить атмосферу, но состояние младшего пугает. Ещё большой вопрос, кому сейчас нужнее в больницу. Ёнджэ медлит, не знает, как начать не лучшую историю, которую, вообще-то, и вспоминать не особо хочется, но Ким тот человек, которому можно рассказать, которому не страшно довериться. Только благодаря ему, Джэ помнит такие понятия, как «любовь» и «поддержка». Он общими словами пересказывает вчерашний день и по просьбе снимает одежду, показывая россыпь синяков и кровоподтёков, даже снимает напульсник. Ким очень долго рассматривает, насколько может, парня и делает вывод, что к врачу надо обязательно. Слабые протесты слушать он отказывается, потому что нытье, что денег нет и брать у Химчана Джэ не будет, уже в печёнках сидит. - Здоровье важнее! Если ты не пройдёшь осмотр у врача, то я тоже, и моя слепота будет на твоей совести, – Ким снова бьёт прямо в цель, заставляя противника сдаться, вскинув белый флаг. Спустя несколько минут как раз приезжает врач, осматривая парней, в конечном итоге приходится забрать их в больницу. Ким всё ещё не хочет оставлять кофейню на целый день, если не больше, но состояние младшего пугает до чёртиков, он таким пустым выглядит, будто бы из него жизнь просто высосали, оставив пустую оболочку. После серьёзного осмотра уже в кабинете врача, им выносят вердикт. Химчан: отравление, из которого следует повреждение сетчатки глаз. Лечение: курс капельниц, и двухмесячное применение глазных капель. Ёнджэ: вывих запястья, трещина в ребре (врач говорит, что он везунчик, раз смог так долго проходит с ней и не заработать осложнений), разбитый нос, гематомы и синяки по всему телу. Каким-то чудом он смог избежать сотрясения. Лечение: наложение гипса, постельный режим, обезболивающие и противовоспалительные, на рёбра холодный компресс и ещё куча сложных названий мазей, которые парень всё равно бы не запомнил. Ким смог договориться, и на день их оставили в больнице, потому что сил идти домой просто не было, да и Ю отказывался оставаться один. Ёнджэ отключился почти сразу, стоило ему коснуться подушки. Годовая доза боли и нервов дала о себе знать, перерастая в чудовищную усталость. Старший напоследок чмокнул друга в лоб, и сам отдался в лапы Морфея.