***
Чжунхон застаёт брата в конференц-зале во время совещания, но Дэхён завидев его, отпустил всех, перенося все вопросы на завтра, и пригласил Чжунхона сесть. Он в приятной истоме ожидания складывает руки в замок и кладёт на них подбородок. — Надеюсь, что наш гость уже ждёт меня в кабинете с чашечкой лучшего кофе? — с миленькой улыбочкой больше утверждает, чем спрашивает Дэхён. — Нет, я не смог привезти его, но букет передал, он, кажется, даже не выкинул его. Дэхён мрачнеет, Чжунхону в глаза бросается, как белеет кожа из-за сильной хватки на руках брата. Он делает серьёзное лицо и откидывается на спинку кресла, буквально всем свои видом показывая, что сейчас будет допрос. И Чжунхон к нему готов. — Почему? — Мне помешали. — Кто? — Хен… ну, то есть Ким Химчан. — Почему не убрал? — Я собирался? — Почему не закончил? — Мне снова помешали? — Кто? — Ю Ёнджэ. — Каким образом? — Воспользовался моим слабым местом — твоим правилом. — Конкретнее. — Чуть не перерезал себе горло. На этом допрос заканчивается и Дэхён с удовлетворённой улыбкой прикрывает глаза. Необычный экземпляр, он его интерес только больше разжигает, сжечь дотла обещает, а Дэхён с этим огнём играет, языкам пламени руки подставляет, греет. Он не зол, не разочарован, скорее, безумно заинтригован, в какой-то мере даже вдохновлён. — Хорошая работа, Хон. До конца дня оставляю всё на тебя, — Дэхён уже собирался выходить из конференц-зала, как звуковой сигнал телефона младшего привлёк внимание. Чжунхон без задней мысли достал его, но стоило увидеть содержание сообщения, как он подскочил с насиженного места и, бросив брату, что у него тоже появились важные дела, уходит. Дэхён провожает его удивлённым взглядом и многозначительно хмыкает, недовольно складывая руки на груди. С его братом что-то уже довольно долгое время творится, и это не то, что не радует, это порядком напрягает. Так продолжаться больше не должно, сейчас была последняя капля, Дэхён собирается перейти к тяжёлой артиллерии. Он набирает своему помощнику, тот отвечает после второго гудка. — Да, босс. — Приставь к Чжунхону пару ребят, пусть докладывают о его передвижениях. Он об этом знать не должен. За любую ошибку отвечаешь своей шкурой. — Понял, — и отключается. Дэхён ещё раз обдумывает всю эту ситуацию с Чжунхоном и, поняв, что пустыми предположениями ничего не выяснить, снова возвращается к мыслям о его кролике, о том, что всё-таки не ошибся, проводив до дома, узнав имя, сказав своё. Именно поэтому сейчас он имеет то, что имеет, и собирается ехать на встречу с Ёнджэ, который своими поступками только приближает её. Глупый маленький кролик.***
Чжунхон сразу, как увидел от кого сообщение, к своей машине бросился, сам решил за руль сесть, уверен, что его ждут одного. Ёнгук скоро всё место в голове займёт, потому что столько думать об одном человеке опасно, так не долго и помешаться. А это сейчас меньше всего нужно Чжунхону. Он вдавливает педаль газа в пол, игнорируя все знаки и светофоры, его номера и так давно в базе данных, как неприкосаемые. До адреса, который был написан в сообщении, Чжунхон добирается минут за двадцать и, поправив ворот любимой рубашки, удачно надетой именно сегодня, направляется в сторону скромного бара малолюдной части города, где его сразу же встречают двое рослых, не уступающих самому Чжунхону, парня и проводят вглубь заведения. Он стоит у барной стойки, покачивая в руке бокал с чем-то крепким. Чжунхон сразу делает к нему пару шагов, ощущая эту ауру, которая бывает только у, действительно, сильных людей, смешанную с дорогим одеколоном. Он стоит к Чжунхону спиной, но уже по ней видно, что этот человек знаком с трудностями. Через тонкую ткань рубашки виднеются изгибы мощных лопаток, широкие плечи и ровный стан. Чжунхон приказывает себе отвернуться, но он не в силах сделать это. — Банг Ёнгук, — начинает он. — Зачем я здесь? — Блондиночка, твоя прямолинейность похвальна, но ты выглядишь лучше, когда просто молчишь и хлопаешь своими длинными ресничками, — Ёнгук наконец-то разворачивается, предоставляя взору не менее крепкое тело и спереди. — Прекрати нести этот бред, просто скажи, что ты хочешь от меня? — Чжунхон делает ещё пару шагов к нему и еле сдерживает себя, чтобы не заехать кулаком по этому самовлюблённому лицу. Ёнгук наслаждается зрелищем, развернувшимся перед ним, сидя в первых рядах самодельного театра. С каждой их встречей, он понимает, что не ошибся, что при виде этого пацана сердце не зря делает болезненный стук, напоминая, что оно всё ещё существует. Пока что Чжунхону знать об этом не стоит, он ещё слишком юн и импульсивен, но время придёт и всё будет у его прекрасных ног. — До приёма в моём доме остаются считанные дни, я хочу убедиться, что ты понимаешь, куда и к кому идёшь, — с улыбкой, больше похожей на оскал, объясняет Ёнгук, делая глоток из своего бокала. — То есть ты позвал меня сюда только ради этого? — из последних сил сдерживая гнев, переспрашивает Чжунхон. — Именно, блондиночка моя. И ты меня очень порадовал своей скоростью. — Да, что, чёрт побери, ты о себе думаешь? Кто ты? Кто я, раз должен по первому свистку бежать к тебе? Кто, блять, я в твоих глазах? Псина? — Чжунхон взмахом руки выбивает бокал и рук Ёнгука, за чем следуёт противны звук разбивающегося стекла, сопровождающийся тяжёлым дыханием парня. Ёнгук вытирает руку о полотенце услужливо поданное барменом, который, как и все здесь, делают вид, что ничего удивительного не происходит. А после подходит к Чжунхону и встаёт вплотную, буквально чувствуя на щеке его дыхание. Он со спокойным лицом кладёт руку ему на плечо, как бы приобнимая. — Мне нравится твоя энергия, но не в таком проявлении. Тебе многое будет сходить с рук, я говорю это прямо, не хочу от тебя что-либо скрывать, но не советую этим злоупотреблять. Я ведь человек не самый хороший, ты это и сам прекрасно должен понимать. Не глупи, не вставай на этот опасный путь, я не хочу тебе больно делать, а я могу. В моих глазах ты никогда не будешь собакой, я ведь не твой так называемый брат. И если я посчитал нужным позвать тебя, значит, это важно. — Ёнгук говорит спокойно, с расстановкой, чем сильнее пугает, заставляет спину покрываться липкой испариной. — Ты пытаешься оскорбить моего брата? — Не сдаётся Чжунхон, он не подтверждённых угроз бояться не привык. — Ни в коем случае, просто констатирую факт. Кстати, первое правило, которое я хочу, чтобы ты запомнил. Я не должен видеть тебя с кем-то, кроме меня и одобренных мною лиц. Так что эти ребята лишние. — Ёнгук резко достаёт пистолет, делая ровна два выстрел, попадая в цель. — За это, к слову, можешь сказать спасибо своему братцу. Сразу, как Чжунхон подъехал к бару, было доложено о хвосте, который в последствии оказался частью охраны семьи Чон. Ёнгук запретил, как-либо реагировать на этих парней, хотел посмотреть, как далеко они зайдут, но пришлось действовать по обстоятельствам, когда один из них потянулся к телефону или оружию, точно сказать было сложно. — Что? Что происходит? — Чжунхон, словно не привык к этому с детства, вздрагивает и неосознанно прижимается к Ёнгуку. — Твой брат нанял за тобой слежку, которую мне пришлось заставить молчать. Ненавижу, когда мои разговоры подслушивают, — Ёнгук пользуется секундной рассеянностью Чжунхона и позволяет себе обвить его талию руками, от чего парень, опомнившись, возмущённо фыркает и отталкивает его. Чжунхон отходит на несколько шагов назад и упирается в диванчик, на который и садится. В голове не умещается то, что Дэхён практически в открытую сказал, что не доверяет. Но можно ли быть уверенным в словах Ёнгука? А есть ли смысл ему врать? Чжунхон пытается собрать мысли в кучу и не дать эмоциям взять верх на разумом. Всё идёт хорошо, он даже успокаивается, ровно до тех пор, пока не осознаёт, что Дэхён, вероятно, уже всё знает, и убийство крыс не помогло. И даже если предположить, что они ничего не успели сказать, то, что они вообще здесь, доказывает, что Дэхён уже в чём-то подозревает брата. Теперь на место обиде приходит страх, нежелание доходить до разочарования в глазах Дэхёна — Чжунхон такой позор не переживёт. — Это не он. Как ты можешь говорить, что это именно Дэхён послал их? У тебя есть доказательства? — А если я скажу, что есть? Мне доложили, что их машина двигалась за твоей всё это время, начиная с офиса твоего брата, — Ёнгук делает серьёзное лицо и просит себе новый бокал. Чжунхон чертыхается, жалея, что вообще тогда пришёл в бар, где так сглупил, дав врагу шансы для шантажа. Жалеет, что ещё в первую их встречу не смог сдержать свои эмоции, ещё больше заинтересовав Ёнгука. А сейчас ему приходится расплачиваться, разрываясь между обидой и виной. Чжунхон поднимает растерянный взгляд на Ёнгука, но смаргивает минутное наваждение, пытаясь придать виду серьёзность. — Мне нужно ехать. — Ты услышал только одно правило, которое твой брат уже успел нарушить. Думаю, что тебе стоит здесь ещё немного задержаться, хотя бы ради своей же безопасности. Он ведь обо всём уже осведомлён, я не хочу, чтобы тебя допрашивали, — от глаз Ёнгука не ускользает та маленькая трещинка, которая появилась на якобы непробиваемой брони «силы» Чжунхона. — Смеёшься? Всё это из-за тебя. Мне пора, — Чжунхон не хочет снова устраивать истерики, всё равно ни к чему хорошему это не приведёт, поэтому он просто разворачивается и уходит, не преследуемый людьми Ёнгука, которым дали приказ не двигаться.***
Дэхён едет на своём горячо любимом мерсе к границе второго района, где его даже не пытались остановить, дабы проверить метку. По первому взгляду на него, можно сказать, что он из Первого, он из Центра, он и есть центр. Не то, чтобы за проездом из района в район вообще было слежение, но изредка слабое подобие таможенных работников, которые просто разъезжали в окрестностях границы, вспоминало, что работать всё же стоит, и не всем подряд давать разгуливать по дорогим местам. Правда, случались такие проверки всё ещё крайне редко, и жители трущоб иногда захаживали в Центр или Второй район, в любом случае, их не впускали никуда дороже огромных супермаркетов и фастфудов. Но словить удачу можно было, если у владельца какого-нибудь кафе или ресторана просыпалась совесть. Дэхён выруливает на парковку, поодаль от его места назначения. Он оставляет машину, а сам, размяв шею, важной походкой приближается к кафе, на двери которого висит табличка «закрыто». Он открывает дверь, заставая Ёнджэ, прикладывающего лёд к голове Химчана. — Не работаем! — кричит он, даже не оборачиваясь. — А я и не поесть приехал. Ёнджэ вздрагивает от знакомого голоса и, вздохнув, оборачивается, стараясь держать лицо на уровне — ноль. Он отдаёт упаковку со льдом насторожившемуся Химчану, складывая руки на груди и разворачиваясь, полностью садясь перед Дэхёном. — Что-то к нам сегодня зачастили нежеланные гости. Для кого на двери написано, что мы не работаем? — Ёнджэ чувствует прилив нервозности, поэтому даже не пытается скрыть неприязнь в голосе. — А надо на ключ запирать, хотя когда это меня двери останавливали. К чему всё это лукавство, я знаю, что ты рад меня видеть, — Дэхён ближе не подходит, опираясь на близстоящий столик. — Странно, что ты знаешь меня лучше, чем я сам. Я, кажется, ясно дал понять, что ни тебе, ни твоему гонцу здесь не рады. Где выход, ты знаешь, — Ёнджэ взглядом указывает на дверь и снова возвращает внимание Химчану, пытаясь через волосы рассмотреть его шишку. Дэхён расстёгивает верхние пуговицы на своей рубашке и подходит к Ёнджэ, оказываясь за его спиной. Химчан поднимает на него разгневанный взгляд, одними глазами говоря, чтобы тот проваливал, но получает только усмешку. Дэхён зарывается рукой в волосы Ёнджэ и оттягивает их назад, заставляя запрокинуть голову. — Кролик, не разжигай огонь сильнее, иначе я перестану сдерживать себя перед твоим другом, — Дэхён говорит чётко, выделяя слова. Он дыханием обжигает щёку, а сухостью от сказанного «другом» режет по оголённым нервам. — Я приехал поговорить с тобой, а не спорить, поэтому будь паинькой и перестань показывать мне свои острые зубки. Мои острее, — последнее говорит шёпотом, на грани слышимости, но Ёнджэ слышит. Он изворачивается, не освобождаясь от крепкой хватки, и встаёт лицом к лицу, взглядом говорит, что готов выслушать, но: — Отпусти меня. В такой позе я тебя ни то, что слушать, даже видеть не хочу. И не буду. — Ёнджэ смотрит грозно, но в таком положении не пугает. — А ты выберись. Ёнджэ опускает взгляд в пол, заставляет Дэхёна ликование, наполняющее нутро, чувствовать, но рукой к карману всё равно тянется, вытаскивая злополучные ножницы, которые так кстати успел спрятать, когда понял, кто именно к ним пришёл. Джэ отрезает небольшой клочок волос у себя, сразу ощущая, как чужая рука, дёрнувшись, пропадает с головы. — Разумный ход, но со мной не сработает. Ты красив, даже отрицать не буду, поэтому хоть налысо побрейся, это ситуации не изменит. Дэхён берёт стул и, развернув его, садится, укладывая руки на его спинку. Как и было сказано, решать, кто круче, он не собирался. Решил показать другую свою сторону, поэкспериментировать, если можно так выразиться. — Скоро будет важный приём у моего врага, на который я приглашён. — Если тебе недостаточно внимания и ты пришёл, чтобы я тут тебе похлопал, то даже не рассчитывай, — Ёнджэ перебивает его, посмеиваясь. — Я хочу, чтобы ты составил мне компанию. И хочу напомнить, что отказы я принимаю крайне редко, от тебя, кролик — никогда, — Дэхён подмигивает, выжидающе смотря на парня. — Я согласен, — почти моментально отвечает Ёнджэ. От такого ответа Химчан замирает в удивлении, поднимая глаза на друга, Дэхён тоже такого поворота событий не ожидал, но скрывает это за самодовольной улыбкой. Ёнджэ эта идея нравится, он слышит, как предчувствие сиреной бьёт по черепу, но продолжает игнорировать это, отдавая предпочтение интересу и желанию узнать «а что если?». Ёнджэ Дэхёна всё ещё терпеть не может, он его побаивается и даже представить не может, что творится в его больной голове, но свою руку в его вложить всё равно хочет, посмотреть покроется ли кожа трещинами, будут ли ожоги на запястьях. Уверен, что такое дважды не бывает, а первый он уже давно пережил, по ночам продолжая запах крови ощущать. Ёнджэ думает, что всё самое страшное уже испытал, поэтому в этот омут с разбегу бросается, и если он не прав, значит, сам виноват, значит, через всю ту боль снова пройдёт. Знает, что большего не достоин, что большего никогда и не получит. — Прекрасно, тогда, когда придёт время, я за тобой пришлю… — Дэхён собирается сказать что-то ещё, но его прерывает звонок телефона, на который он неохотно отвечает, сразу багрея от полученной информации. — Прости, кролик, мне пора. Семейные разборки. До встречи. — А я тебе говорил, что Чжунхона вечно на цепи держать не получится. Он мальчик смышлёный, долго подчинять себя не даст, — уже перед самым его уходом бросает Химчан, заставляя Дэхёна на пару секунду остановиться. Он не разворачивается, лишь громко хлопает дверью, выходя на улицу. Дэхён зол, а Химчан только усугубляет. Охрана, приставленная к Чжунхону, убита, а сам он не дома, и шансы того, что он там и не появится растут с каждой минутой. Дэхён не хочет думать, где его брат сейчас, но всё равно думает, заводя автомобиль и направляясь в квартиру Чжунхона. Будет ждать там, и сейчас ему плевать, как долго, сюрпризы требуют жертв. И Дэхён почему-то уверен, что не его.