***
Поздним вечером, после того, как Кёнсу подвез его домой, Бэкхён едет в лифте до своего этажа и думает о том, как его лучший друг изменился, заходя так далеко и добиваясь того, к чему шел. Теперь Бэкхён может быть спокоен за своего друга и его будущее. И кто бы знал, как самому Бэкхёну хочется быть таким же счастливым. Слишком много упущенных моментов, слишком много шансов, потраченных впустую. Чанёль теперь делится своей улыбкой с другим человеком, и Бэкхёну кажется, что у него нет шансов. Больше нет. По крайне мере не с Чанёлем. И, подходя к своей квартире, Бэкхён вспоминает то, что не должен. Чанёль, тихо поющий в его кухне и готовящий что-то вкусное. Чанёль, орущий на телевизор, в котором его любимая футбольная команда проигрывает. Чанёль, храпящий и слюнявивший диванную подушку. Его звонкий смех, который, кажется, громче всего, что Бэкхён когда-либо слышал. Оказавшись в своей комнате, Бэкхён позволяет себе, не переодевшись, упасть в кровать. Он медленно водит руками по складкам постели и смотрит в потолок. Чанёль столько раз брал его в этой самой постели. Дальше следовал скулеж, стоны, крики, ворчание, смех, его и Чанёля, когда они запутывались в простынях. Бэкхён чувствует, как на глаза наворачиваются слезы, а нос снова начинает покалывать изнутри, и начинает моргать, пока всё не пройдет. Но теперь это бесполезно, поэтому Бэкхён снова рыдает, как школьница. Хоть слезы ничего и не изменят, он в полной мере осознает, чего ему не хватает, и это пиздец как больно. Парень хватает подушку и крепко её обнимает. Чанёль счастлив. А этого должно быть более чем достаточно для утешения.***
— Эй, Бэк, давай в эту субботу? Чондэ и Сехун уже в деле, — говорит Кёнсу, нарушая бёновскую сконцентрированность на картошке фри. — Давай в эту субботу, — отвечает он и начинает закидывать себе в рот эти золотистые соломинки счастья. Кёнсу внезапно подрывается так, будто вспомнил что-то очень важное, о чем должен был предупредить в первую очередь. — А, Бэк, совсем забыл. Чанёль тоже присоединяется в эту субботу. Если хочешь, можешь приехать в воскресенье с Минсоком, Исином и Чунмёном. — Кёнсу извиняюще смотрит на друга, будто в чем-то нормально так провинился. Естественно Кёнсу всё понимает. Нет, ну может и не всю ситуацию в целом, но всё же. Будучи лучшими друзьями чуть ли не всю жизнь, у них с Бэком успело развиться некое шестое чувство. — Нет, всё нормально, — быстро отвечает Бэкхён, замечая, как брови Кёнсу подпрыгивают от удивления. — Уверен? В смысле, вы двое месяц не разговаривали. Бэкхён крутит одной золотистой соломинкой у своих губ, прежде чем вставить ее в рот и начать медленно пережевывать, будто выигрывая время. — Не, у нас всё в порядке. Я ведь изначально объяснил ему, чего хочу, мы договорились, что прекратим, если всё начнет усложняться, и он согласился, — объясняет Бэк, продолжая жевать. И это не совсем та правда, которую парень хотел рассказать своему другу, скорее он немного недосказал, пытаясь держать свое лицо каменным. Прошла всего пара недель с тех пор, когда он перестал рыдать в подушку, но признавать это Бэкхён не собирается. Даже Кёнсу. — И, как ты уже сказал, это было месяц назад, теперь всё хорошо. Мы оба взрослые люди, и он не был моим парнем. Всё хорошо. — Может быть, если Бэкхён продолжит повторять последнюю фразу, то всё действительно наладится. Кёнсу пару секунд с недоверием косится на невозмутимого Бёна, но потом вздыхает. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но его тут же затыкают чизбургером. Кёнсу всё списывает на хорошо развитое шестое чувство и не возникает. Его лучший друг переводит разговор на более приятную тему, и Бэкхёну становится легче дышать.***
Бэкхён набивает коробку доверха цветными и белыми рубашками Кёнсу, смешивая их и не заботясь об этом. Он тянется к самой верхней полке и чуть ли не разбивает вдребезги фарфоровые тарелки друга, которые достались тому от бабули, после в шоке от испуга уставившись в одну точку и тяжело дыша. До хватает его за руку и тянет в самый дальний угол комнаты. Он хочет наорать на Бэкхёна, чтобы заканчивал со всем этим дерьмом, был мужиком и поговорил с Чанёлем, потому что выглядит Бён пиздецки жалко, а Пак хороший парень и друг. — Ты в порядке, Бён? — всё, что в итоге говорит Су. — В полном! Как никогда раньше! Невъебенно-охуенно! Заебато-пере… Эм… — Кёнсу, скептически смотрящий на него немигающими глазами, заставляет закрыть рот и проглотить все слова, которые хотели вывалиться наружу. — Да, думаю, тебе лучше заткнуться, чем продолжить этот херовенький такой выбор прилагательных синонимов. Бэкхён опускает плечи, как будто кто-то обрезал веревочки, на которых они держались. Сложно держаться и играть безразличие, когда внутри всё скручивается и съеживается. Теперь самое время, чтобы отпустить и забыть, потому что Кёнсу все видит и в его глазах нет осуждения. — Ты знаешь, да? — спрашивает Бэк. Кёнсу поджимает губы. — И да, и нет. Есть кое-какие мыслишки, но всего я не знаю. — Он тычет пальцем себе в грудь. — Шестое чувство, сечешь, да? — Просто… — Бэкхён вздыхает. Он не думал, что будет так тяжело. Он понимает, что именно пошло не так, но словами сложно передать, насколько всё испорчено. -…Я ведь всегда таким был. Я знаю, чего хочу, а чего — нет. Всегда на высоте, никогда не боюсь что-то сказать или сделать, наплевав на то, что подумают другие. Даже мой лучший друг, который самая настоящая заноза в заднице. — Кёнсу шутливо шлепает Бэкхёна по бедру, и от этого почему-то становится немного легче. — Мне всегда нравился секс. У меня не было даже мыслей о том, чтобы заводить отношения. Не знаю, как всё усложнилось. Парни, которые меня хотели, умоляли начать с ними встречаться, и я бросал их быстрее, чем ты моргнул бы глазом. И после начинал всё заново. Без сожалений. Без извинений. Это всегда было так легко и просто. Кёнсу замечает, как дрогнул голос Бэкхёна на последней фразе. — А сейчас? У правды, похоже, выросли шипы, и это значительно осложняет дилемму Бэкхёна. — Я больше не уверен. Кёнсу протягивает руку, успокаивающе поглаживая Бёна по спине. — Знаешь, Бэк, самое смешное, что ты уже не тот человек, которым был пять лет назад, пять недель назад или даже пять дней назад. Да, черт возьми, даже пять минут назад. — Бэкхён поднимает взгляд на Кёнсу и замечает его мягкую улыбку. — Я — отличный этому пример, верно? — Бэкхён не отвечает, но Кёнсу четко видит в его глазах микроскопический блеск. — Люди меняются, Бэк. Тем более, что в жизни встречается много разных людей, которые значительно ускоряют эти изменения. — Но… — Бэкхён, будто что-то вспомнив, тут же сдувается, а этот крошечный блеск в глазах потухает. — Уже слишком поздно, я всё испортил. — Парень в очередной раз вздыхает, и, должно быть, в этом что-то есть, судя по тому, как смягчается Кёнсу. До пожимает плечами, не совсем понимая, о чем говорит Бэкхён. Но он все равно в конце концов всё расскажет, а прямо сейчас ему лучше думать о том, как бы обсудить всё с Чанёлем. — Просто поговори с ним до того, как этот день закончится. Пообещай мне. — Спустя несколько секунд Бэкхён кивает, и Кёнсу позволяет ему идти дальше заниматься делами. — А до тех пор тебе запрещено приближаться к кухонным шкафам. Тарелки моей бабушки не заслужили смерть от твоей жирной задницы. Иди, вон, сложи постельное белье пока или еще что-нибудь. Бэкхён смеется, и Кёнсу мысленно хвалит себя за то, что теперь глаза друга не излучают столько грусти.***
Уже после полудня, закончив упаковывать большую часть вещей Кёнсу и закинув коробки в прицеп машины Чондэ, все направились в квартиру Чонина. Когда раздается звонок в дверь, оповещая, что пришел Чанёль, Бэкхён плетется на кухню, шаркая тапками. За тонкой стенкой отчетливо слышно, как открывается дверь, как грубый голос прибавляется ко всему прочему шуму, а Бэк замечает, как дрожат его руки, когда выставляют тарелки в шкаф. — Я думал, что понятно выразился, когда сказал, чтобы ты держал свои руки подальше от моего фарфора. Бэкхён подпрыгивает от неожиданности, с трудом удерживая тарелку, и Кёнсу испуганно вздыхает. — Блять, Су, не делай так больше! — раздраженно кидает Бэк. Кёнсу приближается и отталкивает Бэкхёна подальше от столешницы, на которой лежит коробка с посудой, чтобы самому заняться этим. — Кстати, Чанёль пришел, — говорит Су, когда заканчивает. — Да? Я не заметил… До скрещивает руки, смотря на друга скептическим взглядом. — Да-да-да, пизди в другом месте, потому что я не куплюсь. Бэкхён стонет, прикладывая руку к лицу. — Окей. Я пытаюсь себя настроить! — Парень жестом рук обводит самого себя. — Су, как я выгляжу? Никогда раньше Кёнсу не видел Бён Бэкхёна настолько неуверенным в себе. — Ты очень красивый без всяких подводок, Бэк. Я всегда тебе это говорю. — Он поднимает два больших пальца вверх. И Бэкхёну было бы намного лучше, если бы Кёнсу так открыто не хихикал. Я рад, что кто-то считает мое несчастье таким увлекательным. Он глубоко вздыхает и идет к выходу из кухни, сразу за стеной которой начинается гостиная. Тут ничего особенного не происходит.***
— Хэй, чел, спасибо, что пришел, — говорит Чонин и заключает Чанёля в объятия. — Пошли, познакомлю тебя с ребятами. — Мы уже встречались, — отвечает Пак, когда видит двух знакомых парней. Тем не менее, Чонин всё равно представляет их. — Это О Сехун. — Ёль вспоминает эту блондинку и хмурится, потому что теперь у того волосы черного цвета. Приветливой улыбке тут же отвечают взаимностью. — А это- — Ким Чондэ, — перебивает Кима Чен, с широкой лыбой на лице протягивая гиганту ладонь, и Чанёль с удовольствием ее пожимает. Посмотрев по сторонам, Пак замечает, что людей здесь меньше, чем ожидалось. — Он на кухне, — говорит Дэ, и Чанёль поднимает взгляд на него. — Кто? — Пак делает вид, что не понимает, о ком речь, но актерская игра дает трещину, когда Чондэ скептически поднимает бровь, а Сехун закатывает глаза. — Я… Да… Наверное, нужно пойти поздороваться. В этот же момент в кухонной арке появляется знакомая каштановая макушка, и Чанёль напоминает себе, что нужно дышать.***
Это будет легко. Всего один шаг, а за ним второй, третий и так далее, пока он не дойдет до Чанёля. Шаг, затем еще один, маска безразличия на лице, осталось только завернуть за угол и выйти из кухни в гостиную. «Я смогу это сделать», — говорит он самому себе, почти в это веря. Всё будет отлично, если грудь перестанет так сильно сжимать тисками, потому что больно даже вздохнуть. Один взгляд в потолок — и он возвращается туда, где был несколько минут назад, когда Кёнсу нашел его дрожащим от неуверенности. Чанёль всего в нескольких метрах от него, стоит там и улыбается, свеча своими рубиново-красными волосами. Нет, это нелегко. Чанёль, выглядящий так непозволительно хорошо, что ноги старшего просто отказываются двигаться дальше, прирастая к полу. Кёнсу легко толкает его в спину и шепчет «иди давай», и Бён не понимает, откуда берется эта сила на еще несколько шагов вперед. — У тебя голова горит, — дразнится Бэкхён, потому что ничего умнее придумать не может, и мысленно хвалит себя за то, что может казаться таким уверенным, даже если внутри чувствует себя рядом с Паком слишком слабым. Чанёль выпускает смешок, и Бэкхён внутри громко рыдает, потому что ужасно скучал по этому звуку. — Да, — гигант проводит рукой по волосам, а старший ловит себя на мысли, что тоже хочет так сделать, — Захотелось попробовать что-нибудь новое. — Выглядит… — Так горячо, Чанёль, блять, ты выглядишь пиздец сексуально. — М-м… неплохо. Я бы даже сказал очень неплохо. — Ты тоже выглядишь… Эм… Хорошо. Без карандаша для глаз. Бэкхён чувствует себя странно, стоя здесь и делая вид, что всё в порядке, когда нихрена ничего не в порядке. Напряжение между ними, кажется, чувствуют все присутствующие, судя по их обеспокоенным взглядам. — Ну, нам, наверное, нужно продолжить с распаковкой, — говорит Бэкхён, чтобы положить конец этим мучениям, и Чанёль кивает. — Да, ты прав. Эм-м… Приятно снова тебя увидеть, Бэк. — Чанёль поддается вперед и неловко похлопывает парня по спине, а Чондэ от этого аж передергивает. В течение нескольких часов Бэкхён помогает Кёнсу разобрать вещи, глазами то и дело пытаясь найти Чанёля и замечая каждую мелочь, которую он делает. То, как гигант улыбается, как говорит, как торчат его уши, как вздымаются волосы при малейшем движении тела, Бэкхён скучал по каждой мелочи, связанной с этим парнем. Чувство, будто он всю жизнь провел в этой тоске, и теперь не может не задерживаться глазами на Чанёле, прежде чем его спалят.***
Во время перерыва некоторые падают на диван, а Чонин и Кёнсу продолжают суетиться, чтобы поскорее со всем закончить. Бэкхён идет на кухню, в качестве оправдания используя тряпки, которые нужно помыть, хотя на самом деле ему просто сложно находиться в одной комнате с Паком. Чонин предлагает заказать пиццу, и все начинают галдеть о том, что им нравится, а что — нет. — Без маслин, — говорит Чанёль. — Бэк их ненавидит. — Парни на мгновение замирают, а на лице Чондэ появляется ухмылка. — В смысле… Э-э… Маслины же реально не оч… И… Вы, парни, знаете, что Бэк их не ест. — Да, как раз собирался это сказать, — с улыбкой отвечает Кёнсу, и Чанёль тоже улыбается в ответ. До замечает через кухонную арку, как Бэкхён продолжает мыть тряпку, и думает, что тот, вероятно, ничего не услышал из-за работающего крана.***
Когда приносят пиццу, все усаживаются на диван, а Бэкхён плюхается на пол у его подножья, голодный до такой степени, что даже не чувствует вкуса еды. Старшего расстраивают эти несколько футов, разделяющие его и Чанёля, словно целые континенты. Он слышит, как гигант смеется над чем-то глупым, и даже не смотря на него, Бэкхён знает, как морщится нос Чанёля, как дергается один глаз и как сверкают белые зубы. И это всё слишком — со стороны наблюдать за Чанёлем и бояться издать звук. Бэкхён не знает, что делать дальше. Давление на его груди только усилилось, ухудшая ситуацию. — Я пойду заберу из машины оставшиеся коробки, — внезапно говорит он, поднимаясь на ноги и так быстро исчезая в дверном проеме, что никто из парней не успевает сказать и слова. Поездка в лифте позволяет легче дышать, не чувствуя на себе чужие любопытные и обеспокоенные взгляды (кроме Чанёля, конечно, он единственный, кто не смотрел). И Бэкхён готов поблагодарить всех богов за то, что Пак помнит о его ненависти к оливкам. Да, он всё слышал, просто в очередной раз сделал вид и остался в стороне. После всего, что случилось, Чанёль всё такой же хороший и добрый. Желание того, чтобы это значило гораздо больше, чем есть на самом деле, в очередной раз приносит невыносимую боль. В какой-то момент Бэкхён задается вопросом, насколько будет некрасиво, если он сейчас уедет домой. Но нет. Он не может просто взять и уехать, не сказав ни слова, ведь пообещал Кёнсу помочь. Солнце нещадно обжигает кожу, когда Бён выходит на стоянку. Машина Чондэ, сверкающая серебристым прицепом, припаркована слева, и когда парень доходит до нее, с характерным звуком утыкается лбом в стекло. Всё испорчено, и это его вина, а еще день точно закончится быстрее, чем Бэкхён возьмет себя в руки и решится поговорить с Чанёлем. И, скорее всего, уже слишком поздно выяснять отношения и извиняться, потому что очевидно же, что Чанёлю хорошо с кем-то другим. Он сможет молча перетерпеть. Он сможет жить с кровоточащим сердцем и довольствоваться самобичеванием. Но потом он вспоминает Кёнсу и это проклятое обещание. Более того, он реально хочет наладить отношения с Чанёлем несмотря на то, как больно будет в случае отказа. Бэкхён тяжело вздыхает, смотря на свое отражение в окошке автомобиля. Полный отстой. Бэкхён снова вздыхает. «Не всё сразу», — говорит он себе. Преодолевая одну битву за другой, важно не останавливаться, чтобы достичь главной цели. Сейчас одна из таких битв, только с коробками, которых в кузове оказалось больше, чем предполагал Бэкхён. Он задумывается, сможет ли унести хотя бы две и не уронить, затем поддается вперед, читая, что написано на коробках аккуратным почерком Кёнсу, как вдруг краем уха улавливает позади себя какое-то движение. Отчетливо слышатся шаги, и парень надеется, что их хозяин уйдет в противоположном направлении. Его сердце бухает в желудок, когда шаги становятся громче и явно приближаются к нему. Бэкхёну очень хочется, чтобы эти самые шаги принадлежали не тому человеку, которого он так старательно пытается избегать, и замирает на месте, когда кто-то останавливается прямо за его спиной. — Эй, нужна помощь? — слышится голос Чанёля, и Бэкхён хочет просто взять и умереть. — Да, спасибо, Ёль, — на удивление спокойно отвечает Бэк. Обернувшись, старший замечает, что Пак стоит значительно ближе, чем он думал. Тогда Бэк делает шаг в сторону, чтобы увеличить расстояние между ними, но Чанёль следует за ним, из-за чего оба попадают в этот нелепый мини-танец «из-стороны-в-сторону». Чанёль всё еще слишком близко, а на таком коротком расстоянии он выглядит чертовски ошеломляюще, его волосы из-за солнца переливаются красным, как настоящий рубин. Безумно хочется протянуть руку и пробежать по ним пальцами. Но Бэкхён не может. Потому что этого будет недостаточно, и его пальцы продолжат отслеживать путь по лицу, по линии челюсти, по форме губ. — Бэк, — эти самые губы двигаются, и Бэкхён понимает, что смотрел на них дольше, чем нужно. — Я… Я просто… Э-э… — Старший закусывает нижнюю губу и замечает, как взгляд Чанёля падает на это движение. Напряжение снова нарастает, да еще и так густо, что Бэку снова становится трудно дышать. Чанёль делать шаг назад даже не собирается, а Бён всё пытается взять себя в руки и изо всех сил показать, что не разваливается. Всего несколько дюймов, один маленький шажок, и он сделает то, из-за чего весь день мучился и чуть не сдох. Бэкхён двигается вперёд на дюйм и в ужасе видит как расширяются глаза Чанёля прежде чем тот делает шаг назад. — Не надо. — На лице гиганта отчетливо читается боль и удивление. — Чанёль… Я просто- — Нет, мы не можем. На самом деле Чанёль не виноват, но Бэкхён настолько устал от всего этого, что тоненькая ниточка самоконтроля грозится вот-вот порваться. А нет, Бэк отчетливо слышит в своей голове «трунь», когда эта ниточка всё-таки лопается. — Зачем ты за мной спустился? — раздраженно спрашивает старший. — Мог бы остаться внутри. Послал бы кого-нибудь другого мне на помощь! — Зачем за мной спускаться и мучать? Чтобы расцарапать рану, которая и так нихрена не заживает? — Я хотел поговорить без посторонних глаз и ушей. Ты ведь хотел остаться друзьями, Бэк. Вот я и пытаюсь соответствовать. — Голос Чанёля звучит ровно и уверенно, но его руки сжаты в кулаки. — Забираю слова назад, Ёль. Я не хочу быть друзьями. — даже произнося эти слова он чувствует рвотный позыв. Чанёль качает головой. — А чего ты хочешь? Мы не можем вернуться к тому, с чего начали. Я не собираюсь быть парнем, которого ты используешь, чтобы кончить. Я хочу отношений, Бэк. А ты не хочешь того, чего хочу я, — говорит он, с каждым словом становясь всё злее. «Это неправда, больше нет», — хочет сказать Бэкхён, но слова почему-то наотрез отказываются выходить наружу. Плечи Чанёля опускаются, его кулаки расслабляются, и смотрит на Бэкхёна он почти также как в ту самую ночь, когда они последний раз были вместе. Повисает короткая пауза, Пак нервно сглатывает, прежде чем добавить: — Мои чувства не изменились. — В его глазах читается грусть, когда он смотрит на Бэкхёна, прежде чем отвернуться от него. Требуется несколько секунд для того, чтобы до Бэкхёна дошел смысл сказанных слов. Он боится, что эти щепотки счастья ускользнут сквозь его пальцы, если сделать неправильный ход. Старший задается вопросом, тонуть в счастье по чувствам то же самое, что и задыхаться от страха? Бэкхён пытается что-то сказать, но все формулировки и мысли разбегаются в самое последнее мгновение, когда он смотрит в спину Чанёля. Им обоим больно, обоим всё это чертовски надоело, но старший не знает, как исправить ситуацию. Срабатывает инстинкт самосохранения, когда Бэк всё-таки решается сделать шаг вперед, и мозг орет «стоп-стоп-стоп», поэтому он снова непроизвольно пятится назад. Там, где один неправильный ход не прервет его снова. Бэкхён все же возвращается к кузову, чтобы забрать хотя бы одну коробку. Он оглядывается на Чанёля, замечая, что тот продолжает стоять на месте. И к чему Бэк в итоге пришел? К тому, что стоит среди бетонных столбов и забытых на время машин, смотрит в спину Чанёля и не знает, что делать. Но длится это недолго, потому что вечно так Пак стоять явно не собирается и начинает уходить, так же, как и в ту ночь. Никакое количество этого гребанного человеческого инстинкта не может заставить Бэкхёна забыть, каково это чувствовать, что так легко упустил человека, время без которого сродни самоубийству. — Чанёль! — выкрикивает Бэкхён дрожащим голосом. Он тщательно пытается подобрать слова в своей голове, собирает все силы и, когда Чанёль останавливается, спрашивает: — Что, если у меня тоже они есть? Время, похоже, останавливается, и Бэку кажется, что через него проходит целая вечность, пока Чанёль стоит и игнорирует его. Он начинает понимать, что это значит, и сердце неприятно трещит по швам. Бэкхён нервно кусает губы, пытаясь снова не разрыдаться. Бэкхён откидывается назад, спиной облокачиваясь о кузов, а пальцы теребят жесткие углы коробки. Вечером, когда он вернется домой, снова утонет в слезах и выпивке. Может быть, Кёнсу даже отпустит его пораньше, поняв, какой он безнадежный идиот. Может он сможет отключиться от присутствия Чанёля, когда вернётся в квартиру и станет хоть немного терпимее к нахождению с ним в одной комнате. Может Чанёль позволит ему; он же всё-таки добрый и хороший парень. Может быть- Он чувствует руку на своём запястье и видит лицо Чанёля прямо перед собой. Он хмурится, а Бэкхён ловит себя на мысли, что этому лицу больше идет улыбка. — Чт- Что ты сказал? — переспрашивает гигант. Он снова пытается разглядеть в лице старшего какой-то подвох, но тому всё равно, ему нечего скрывать от любопытных глаз. — Ты мне нравишься, Чанёль. — Нет, тебе нравится спать со мной. Это разные вещи. Ну конечно, будет не так просто убедить Чанёля после всего дерьма, которое Бэкхён успел ему наговорить раньше. — Да, мне нравится с тобой спать. — Он наблюдает за тем, как растерянность и капля надежды на лице Чанёля сменяются полным безразличием. — Но просто находиться рядом с тобой мне нравится еще больше. Чанёль отступает назад, опуская руку. По его взгляду понятно, что он все еще ни в чем не уверен. — С чего мне тебе верить? Бэкхёну хочется от отчаяния рвать на себе волосы, но его руки заняты, поэтому остается просто громко вздохнуть. Если он должен его убедить, то не стоит увиливать и играть в игры, когда на кону будущее с Чанелем. — Я… — Бэкхён нервно облизывает губы и снова ловит на себе взгляд младшего. — Я перестал пользоваться подводкой просто потому, что тебе нравится, когда я без нее, хотя без нее мои глаза теряются где-то за мешками и веками. — Однако эти слова не влияют на открытое сомнение во взгляде Чанёля. — Я надел эти джинсы, потому что тебе они нравятся, ты говорил, что у меня в них задница аппетитная. — В этот раз на губах Чанёля играет еле заметная улыбка, тем не менее в груди старшего все равно появляется капля надежды. — Иногда я надеваю рубашку, которую забыл тебе вернуть. Я обычно в ней сплю, потому что это заставляет меня чувствовать, будто ты рядом. — Эти слова вызывают широкую улыбку на лице младшего, и Бэкхёну становится значительно легче, когда он видит проблеск белых зубов. — Я не удалял твои голосовые сообщения, потому что слушаю, как твой голос говорит мне, что ты опоздаешь, что ешь жареные пельмени или просто просишь меня купить по дороге жвачку. — Неправда. Мы ведь просто трахались, — говорит Чанёль, но больше похоже на то, что он дразнится, а не агрится. Бэкхён невольно начинает улыбаться. — Просто рассказываю, каким я был жалким все эти недели без тебя… Пак приближается на шаг, и Бэкхён замечает в его глазах проблеск надежды, смешанной с сомнением. — Серьезно? — Да, Чанёль, — с отчаянием отвечает старший. Если бы только Бэкхён мог разрезать себя и показать гиганту, что творится у него внутри. — Что мне сделать, чтобы ты поверил? Чанель смотрит ему в глаза черт знает сколько времени и разрывает зрительный контакт, чтобы посмотреть на губы Бэка, а затем снова поднимает взгляд. — Пожалуйста, Чанёль, я говорю правду. И Бэкхён отчетливо видит, в какой момент Чанёль ломается. Гигант наклоняется над коробкой, которая все еще их разделяет, и ловит губы Бэкхёна своими, заставляя старшего чувствовать невероятный ураган чувств и эмоций внутри. Он бросает коробку на бетонный пол, слыша, как она с глухим стуком падает, и обнимает Чанёля, хватаясь за ткань его футболки на спине. Пак припечатывает парня к кузову, и Бэкхён улыбается, чувствуя на затылке чужую руку, которая не позволяет его голове удариться о жесткую металлическую поверхность. Пак целует его так нерешительно, будто все еще ни в чем не уверен, поэтому Бэкхён берет все в свои руки, чтобы развеять все сомнения. Требуется некоторое время, но вскоре Чанёль всё-таки начинает его целовать так, как он привык — настойчиво и страстно, заставляя колени подкоситься. Губы Чанёля потрескались, и Бэкхён сделает всё, чтобы изменить это. Сейчас середина дня, и солнце нещадно обжигает кожу, но оно все равно не сравнится с тем, как обжигают поцелуи Чанёля и его прикосновения. — Боже, Бэк, — стонет Пак, когда они наконец отстраняются друг от друга, чтобы отдышаться. — Я думал, что больше никогда этого не сделаю- — Нет, — хнычет Бэкхён, перебивая его. Он тянет Чанёля обратно к себе, зарываясь пальцами в его волосы, потому что не хочется больше вспоминать о том, чего он чуть не лишился. Он так скучал по этому гиганту, его крепким рукам, таким теплым объятьям и крышесносным поцелуям. Он скучал по всему Чанёлю так сильно, что ему больно оттого, что Чанель просто держит его в своих объятиях. Он не совсем уверен, как долго они стоят, прижимаясь друг к другу и целуясь, будто давно потерянные любовники. Сталь кузова уже начинает приносить спине дискомфорт, а губы немеют от нескончаемых ласк, как вдруг Бэк слышит приближающийся звук двигателя автомобиля и отстраняется, получая в ответ недовольное мычание. Машина проезжает мимо, паркуется совсем рядом, а из нее вылезают родители и их безостановочно галдящие отпрыски с воздушными шариками и пакетами. — Думаю, пора возвращаться, — тихо говорит Бэкхён, пытаясь привести дыхание в норму. Теперь лучше держать свое лицо на людях. Тем более при посторонних. Он кладет ладонь на грудь Чанёля и слабо толкает его, заставляя сделать шаг назад. Дальше младший безмолвно наблюдает за тем, как Бэк поднимает недавно брошенную коробку. — Парням должно быть интересно, где мы потерялись. — Он кивает головой в сторону лифта, и Чанёль кивает в ответ, хватая из кузова пару коробок и закрывая его. — Думаю, они знают, Бэк. Этот парень Сехун слишком уж проницательный. — Старший хихикает в ответ, и Чанёль фирменно усмехается. Бэкхён никогда не думал, что эта усмешка снова будет обращена к нему, и тепло само по себе разливается в груди. Они подходят к лифту одновременно с семьей и их детьми, разноцветные шарики которых подпрыгивают в воздухе, ударяясь друг о друга. Чанёль выдает вежливое «мы поедем на следующем», когда зрелый мужчина задерживает для них двери. Ожидая прихода следующего лифта, Чанёль специально приближается так, чтобы их руки, удерживающие коробки, соприкоснулись тыльными сторонами. Бэкхён снова издает хихиканье, которое, видимо, теперь не прекратится. — Я, правда, очень по тебе скучал, — между делом говорит Чанёль, когда они наконец едут в лифте. Проклятые коробки только мешаются быть как можно ближе друг к другу, но они справляются, потому что Чанёль с горем пополам наклоняется, чтобы снова поцеловать Бэкхёна.***
— Как я выгляжу? — спрашивает Бэкхён, когда они входят в квартиру Чонина. — Ты будто только что побывал у косметолога, — подмигивает Ёль, и старший закатывает глаза. — Давай серьезно, Пак. Я хорошо выгляжу? — Бён, ты выглядишь очень сексуально с опухшими и покрасневшими губами, и если бы не коробки в моих руках, я бы в полной мере показал, как мне нравится твой видок. Ну, это кажется Бэку забавным, поэтому он в очередной раз хихикает. Он прислоняется головой к двери и смотрит на Чанёля. — У тебя бардак на голове. — И кто в этом виноват? Старший пожимает плечами. — Ничего не мог с собой поделать. Ты чертовски горячий с этим цветом. — А в тот раз ты сказал, что я выгляжу «очень неплохо». Просто неплохо, да? Бэкхён лишь смеется в ответ. Между ними повисает тишина, и старший до сих пор не может поверить, что Чанёль снова принадлежит только ему. Ну, не официально, конечно. Хотя по крайней мере теперь он точно не чужой. — Ёль, — зовет Бэкхён, слыша вопросительное мычание. — Нам, наверное, нужно будет поговорить, да? — Пак кивает. — Поговорить об отношениях? — Да. — Удивительно, что Бэкхён отвечает без колкостей. — Хорошо. Может, после того, как поможем Кёнсу, поедем в более удобное место для разговоров? Бэкхён согласно гудит и говорит, что им лучше уже войти. Чанель издаёт смешок, когда Бэкхён головой нажимает на звонок, потому что руки у них заняты. — Вы такие милашки. Чонин выходит в коридор, и Бэкхён быстро отстраняется, пытаясь вести себя так, будто на стоянке ничего не произошло. Он очень чувствительный и может обойтись без подколов. — Эй, Су, я притащил твои ботинки, — объявляет Бэк, входя в гостиную и звучно так бросая коробку к ногам друга. — Долго. — Прости, немного отвлекся и оставил много коробок- — Я не про это, — говорит Су, бросая взгляд через плечо друга. Бэк оборачивается и видит Чанёля, что-то обсуждающего с Чонином, а позади них в каких-то коробках копошится Чондэ. — А-а… Да-а… — Бэк светит широкой улыбкой, обнажившей зубы, вспоминая о разговоре с Чанёлем и к чему они пришли в итоге. — Мы… обсудили кое-что. Один уголок губ Кёнсу приподнимается в ухмылке. — Лыбишься, как модель из рекламы колгейт, — дразнится он. — Так вот на что это похоже, да? — Добро пожаловать в клуб, чел. — Кёнсу крепко обнимает друга. — Очень рад за тебя, Бэк. Наконец-то у тебя появился мозг и выросли яйца. Гордый придурок. — Бэкхён извивается в руках До, пока тот не отпускает, игриво толкая в грудь. Бэк наигранно стонет от боли, и Чанёль тут же возникает позади него, кладя ладонь на талию и обеспокоенно спрашивая: — Что такое? — Исин. Вот что случилось, — скулит Бэкхён, и Кёнсу закатывает глаза. — В понедельник он будет жестко заебывать. — Старший кладет руку поверх ладони Пака, мысленно отмечая, что ему это определенно нравится. Еще он думает, что все подколы определенно будут стоить этих поцелуев с Чанёлем. — Фу, ну не-е-ет, — слышится со стороны голос Чондэ. Опускаясь с носочек, Бэкхён смотрит на друга и замечает его нахмуренные брови. — Идите и найдите себе другое место, — говорит он, и в глазах Чанёля появляется некий блеск. — А ведь мы можем, — усмехаясь, шепчет он на ухо старшему. — Нет, — бубнит Бэкхён. — О, вперед, — наконец выдает Кёнсу, махая им в сторону. — Никто не хочет видеть, как вы вылизываетесь. — Просто поговорим, Бэк, — успокаивающе поглаживая талию парня, объясняет Чанёль. Фырканье со стороны от всех присутствующих (кроме Бэкхёна) говорит о том, что никто этой чуши давно не верит. — Что? Я серьезно! — Просто валите и выясните уже все, — говорит Чонин. — Разговором или… каким-нибудь другим способом. Пофиг. — Чондэ кивает и энергично жестами рук посылает парочку в комнату, и даже Сехун присоединяется, легонько подталкивая их в спины. — Вы уверены? — Бэкхён оглядывается, все еще сомневаясь перед тяжелым разговором, ну мало ли, тут без него не справятся, а он там и двух слов связать не сможет. Чанёль же теперь сам тянет его за рукав в сторону коридора. — Да-да, всё нормально, Бэк. Мы справимся, Сехун хочет поработать в режиме нон-стоп, — говорит Кёнсу, игнорируя недовольное мычание О и предпочитая рассмеяться вместе с Чондэ. — Спасибо, Су! — кричит Бэкхён, идя ко входной двери. Его глаза увеличиваются от удивления, когда Чанёль опускается перед ним на корточки, чтобы завязать ботинки. Когда тот выпрямляется, старший тянет его за футболку на себя, и Пак охотно принимает поцелуй. — ДА ВАШУ Ж МАТЬ, ВЫЙДИТЕ УЖЕ ИЗ НАШЕЙ КВАРТИРЫ, — орет Кёнсу, и оба парня заливаются смехом, открывая дверь и перешагивая порог.***
Кёнсу замечает черную куртку, которая не похожа ни на его, ни на чониновскую. — О, блять, Бэкхён забыл куртку, — говорит он, получше ее рассмотрев. — Завтра позвоню, чтоб забрал. — Не, забей. Ему точно будет не до этого, — отвечает Чонин. — А? В смысле? — Воссоединение и всё такое, Су, — улыбаясь, качает головой Чондэ. — При чем долгое такое… воссоединение. И, скорее всего, не одно. — Но я все равно позвоню ему. Не вечером, среди дня. Чонин всё еще не может поверить, какой иногда Кёнсу бывает наивный. Он утягивает парня в уголок, где их никто не услышит, и шепчет: — Детка, вспомни первый раз, когда мы поругались и не виделись несколько дней. — Кёнсу хмурится, а после кивает. — А теперь вспомни, как мы мирились. — Чонин закусывает губу и ухмыляется, наблюдая за тем, как расширяются глаза До и краснеют его щеки. — Мне пришлось брать больничный на работе, потому что я не мог ходить. — Именно. Я так тебя отодрал, что на утро твое тело было больше похоже на желе, ты сам так говорил. — Румянец распространился по всему лицу старшего, переключаясь на уши и шею. — А эти двое не видели друг друга целый месяц. — Да, думаю, лучше просто принесу его куртку в понедельник на работу. — Плюсую. — Чонин обнимает парня за талию и приближается, касаясь губами его уха. — Эй, кстати, что ты думаешь о том, чтобы нам тоже немного… воссоединиться, когда эти двое свалят? — дразнит он, и Кёнсу кажется, что он уже весь с головы до ног красный, как рак. Он пытается выкрутиться из объятий своего парня, пока тот в итоге не опускает руки и не даёт ему уйти и, боже блядский, Сехун всё это время за ними наблюдал. Кёнсу закатывает глаза, когда ловит на себе его взгляд, но тот его даже не отводит. Мелкий ушлепок. — Как ты можешь продолжать пялиться, даже когда я палю? Говнюк, — ворчит До, и Чондэ чуть ли не падает с дивана от смеха, потому что кирпичное лицо Сехуна — это нечто.