У неё были грустные глаза

~ После смерти матери девушка впала в забытые. Та не помнила как возвращались домой, не помнила как они, поменяв машину, забрали с ремонта свою, как пять дней почти без остановок ехали домой. Всю неделю на пролёт та провела в полусознательном состоянии. Она помнила озабоченный взгляд Леви, помнила его ласковый голос, ненавязчиво просящий сделать то, или иное (это касалось в основном приёмов пищи, ведь та почти не кушала). И вот, наконец в среду, оказавшись дома, та пришла в себя. Странным было то, что  по приезду домой Рамире почти не чувстовала негативных эмоций, а воспоминания о страшной картине и след простыл. Возможно — это была защитная реакция организма и мозга, возможно она уже настолько привыкла к этому, что оправлялась от психических травм с моментальной скоростью, а может её мать не была столь важным для неё человеком, чью весомость можно было сравнить с комнатным растением, ведь сама Локи считала её эгоистичной шкурницой, которая никогда не задумывалась о судьбе других и во множестве случаев о судьбе Локи. Аккерман был искренне рад тому что Рамире оправилась и теперь возвратилась к нормальной жизни, но его грызла та мысль что, сошедший с ума, отчим возьмётся за охоту на его возлюбленную и будет караулить её на каждом угле. С того момента как в голове Аккермана появилась первая мысль об этом — он немедленно вооружил Локи черным, среднего размера кольтом, двумя боевыми, острыми, как бритва ножами, двумя заточками, одна из которых хранилась в подошве обуви, а вторая в застёжке лифа. Кроми того, что девушка была теперь на сто процентов способна к самозащите, её ещё не покидал её телохранитель, который следовал за ней по всюду и саму не выпускал никуда, да и вместе они не отходили от дома дальше чем на триста метров. Ради безопасности Аккерман взял трёхмесячный отпуск от должности предподавателя. Так, в вечно напряжённом состоянии те провели в доме полторы недели. Питались, едой, которая привозилась на дом — пицца, суши, разного вида мясное и всякие привозы из ресторанов. Так же Аккерман установил на все двери ещё по одному надёжному замку, и теперь закрывал их все на ночь. Спали они в комнате без окон, где двери были бронированными и замок открывался только изнутри. Но вот, в понедельник у их порога появился странный конверт, набитый чем-то мягким. И, как раз в этот момент был включён телевизор с каждодневными «горячими» Новостями. На письме было написано: «для Локи Рамире» Аккерман подошёв к смотрящей телевизор девушке плюхнулся на диван рядом и начал спокойно вскрывать содержимое послания. «Недавно в нашем городе случилось два убийства. Вчера, у здания главной областной больницы, было найдено два трупа. Трупы принадлежавшие двум молодым девушкам, с попельно-русым цветом волос, были зверско изуродованы и выпотрошены. У обоих отсутствовали сердца и внутренние половые органы. Рядом, на асфальте было написано — во всём виновна Локи» — проговорила фигуристая корреспондент, и по мере дикции новости Аккерман с ужасом для себя и близсидящей зеленоглазой , вытаскивал из пакета два человеческих сердца, две матки и два пучка русых волос, пепельного оттенка. — Набирай полицию, я пока пойду помою руки. — Тот сказал это с невиданным спокойствием, будто оповестил девушку о том что сегодня будет на обед. Локи же, проникнута этой манерой поведения, с таким же спокойствием набрала  911 и огласила лягавым всю ситуацию во всех красках. Приезд стражей порядка не заставил себя ждать. Возглавлял наряд неприятный с виду сыщик, которому поручили расследовать дело о смерти девушек. Войдя в дом тот дружелюбно поздоровался с хозяйкой и хозяином и бережно склав органы в прозрачный пакетик с зипом (в таких обычно сохраняют улики дел) так же непринужденно попрощался и покинул дом. Аккерману и Рамире оставалось только ждать, томиться в четырёх стенах, и никак не разноображивать свою жизнь походами или поездками. И время ожидания могло тянуться вечность, его мог оборвать резко высветившийся маньяк или его задержание, в последствии для него — счастливый билетик на зону. Каждый день казался длинной в неделю, и в его конце в новостях всё оглашали и оглашали новые смерти от рук неизвестного маньяка, который везде подписывал «Локи Рамире» , а на пороге каждое утро уже лежало письмецо с самым, что ни на есть наинеприятнейшим содержимым. Так продолжалось пол месяца. Число жертв отчима считалось уже не единицами, даже уже не десятками, а сотнями. И вот пришло время, когда мещане, обремленные горем начали винить в убтйствах, ту, имя которой красовалось на месте каждого преступления. Его теперь можно было увидеть по всему городу, куда не ступи: на окраинах и в самой глуши, в центре и на самых видных местах. Но последнее событие, заставило горожан вконец взьяриться. Какой-то парень, уже не молодых лет, состоявший явно в зговоре с местным маньяком начал подстегивать народ. То он перезвонит — скажет кому-то о том что видел как молодая девушка расправляется с такой же как она, то соберёт несколько человек и начнёт вешать им на уши лапшу, как видел окровавленную Локи с дьявольской улыбкой и орудием убийства. Но самой грандиозной вещью было то, что ночью, пробравшись в дом Аккермана и Рамире парень открыв холодильник вложил туда, немного немало — полтора килограмма всяческих людских органов и потом, достав камеру запечатлил всё это на плёнку, сопровождая рассказами и условием о том, что люди должны были вытащить Локи из дому и силой привести на Грин Стрит, где её ожидала расплата от некоего палача. Закончив с речью тот показал дом, адрес, и выставил на всеобщее обозрение. Реакция простого люду не заставила себя ждать. Уже через пять часов, как видео появилось в сети, горожани начали собираться вокруг дома Аккермана. В основном сейчас они стояли и почти ничего не делали, возможно ждали пока их насобирается больше, но самые смелые и наглые с негодующими криками подходили к дому и пробывали ломиться в дверь. Пять часов утра, а Локи и Леви мало того разбужены воплями за стенами, так ещё и почти что не до полусмерти напуганы. До шести часов утра те только и делали что сидели в комнате и никак не могли понять, что являлось причиной этого внезапно нарисовавшегося мини-митинга, пока на телефон Леви не пришло оповещение с ютьюба и сообщение от полиции. В первом был тот человек, он подставлял пару под всеобщее негодование, а во втором было сказано следующее: «Уважаемые Локи Рамире и Леви Аккерман, убедительная просьба не выходить из дому. С восьми часов утра приедет наряд и он поможет вам с вашей ситуацией.» — В восемь часов?! Это через три часа. Да они разгромят наш дом быстрее, чем успеет выехать машина или проснётся кто-то из полицейских! — вопиюще воскликнула Локи. Действительно, численность людей во внутреннем дворике дома превышала две сотни, были слышны одиночные шаги пары ног по первому поверху, благо пара была на втором и двери были бронированными. Но выдержат ли они? — Тише. Успокойся, всё будет хорошо. Мы и не с таких ситуаций выходили чистыми из болота. — Леви старался всеми силами подавить подступающую к горлу панику, так как и старался успокоить Локи. Девушка сейчас лежала в его объятиях и чувствовалось, как та вздрагивает от каждого удара в двери. Сейчас её не волновала её жизнь и то, что эти люди, наверняка, сейчас доберутся до неё и доставят тому ненавистному маньяку… В этом случае она могла легко свести счёты с жизнью и не попасть в его лапы, всё равно в любом случае рано или поздно она умрет; её волновала судьба Ривая, ведь в видео, которое стало причиной всех этих событий пару слов говорилось и об Аккермане, а точнее: «Молодого мужчину, находящегося всегда рядом с ней, по возможности, — убить.» Только одна мысль о том что Леви умрет заставляла дрожать от напряжения все поджилки и каждую клеточку тела, глаза непроизвольно начинали слезиться, и та, как можно теснее прижималась к груди мужчины. Что-то подсказывало им обоим, что смерть одного из них неизбежна. И чёрт побери это! Пропади все они пропадом — опасность, маньяк и страх, а они хотели попрощаться, попрощаться по-настоящему. Неожиданно взгляд обоих окреп и выражал решительность. Теперь вся эта ситуация была просто пышными проводами к могиле, и резко изменив своё отношение к этому, на лицах обоих появилось по ухмылке. И кроми этой лыбы, на ликах их играли черты пошлого настроя. Леви перекатился и повис над Локи, опираясь на полусогнутые локти. От него веяло жаром, появился он в результате стресса и переживаний, или же от игривого настроения, определить это было невозможно. Локи же, прямо-таки светилась решимостью и безмятежностью. Медленно, не щадя времени, обое оголялись. Кофты, майки, футболки, штаны, а потом уж нижнее бельё — всё теперь лежало аккуратно сложенное на тумбочке, а два нагих тела были предоставлены друг другу во всей их красе. Леви созерцал упругие округлость форм девушки; её изящный стан; такие утончённые рельефом спинку и плечи; но неимоверно сильно приковывали к себе внимание её зелёные, большие глаза…  Ооо, их выражение можно было рисовать тысячами картин, а по красоте они сравнимы лишь с загадочной ухмылкой Мона Лизы. Эти очи сейчас настолько точно отражали её душу. Заглянув в них сейчас можно было увидеть все её чувства, ввесь пережитый страх и ужас, противовесом которым являлась любовь и нежность и это всё было сейчас открыто для него. Они имели такое по-доброму грустное отражение, которое, заставляло сердце Аккермана то останавливаться, то снова биться с бешеной скоростью норовя выскочить птицей из груди. Они стояли, любовались друг другом, жадно глотая ввесь этот вид глазами, а потом пытались объять сознанием всю наготу открытую друг перед другом. Эта обнажённость была не физической, нет… они открыли друг другу души, причём настолько, что кажись ещё немного — сольются в одну и больше не сумеют покинуть друг друга. Вернёмся же к материальному… Локи видела перед собой широкие плечи в которых вырисовывались аристократичные черты, мощный торс, далее ягодицы, по виду такие аппетитные и упругие; пресс, грудь и лицо. Всё в этом человеке, только одним свои видом — вызывало мурашки по её коже, и заставляло тепло непроизвольно разливаться по телу. Сначала небольшими волнами, а потом тсунами, стремящимся накрыть девушку с головой. Глаза его, всегда строгие и полуприщуренные сейчас были открыты полностью, и блики, отражаяссь от лучей ламп выдавали их блеск. Леви повалив Локи на кровать медленно наклонил голову — был инициатором долгого и страстного поцелуя, в которой было вложено всё, все чувства испытываемые двумя. Паралельно движениям губ двигались руки и тот медленно, скользя по череслам девушки раздвинул их. Так же неторопливо тот направил свой орган внутрь лона и войдя начал двигать бедрами. Постепенно темп всё увеличивался и возрастал, так же как и сила толчков. Энергия, будто копилась в двух этих сосудах, помышляя потом выплеснуться одним мощным извержением. Наконец пик был уже недалек и чтобы наконец получить такую долгожданную сладость мужчина ускорился в десятеро. И вот наконец оба вознеслись к раю, по крайней мере, ближе к нему. Девушка чувствовала приятную переполненность, а парень приятное опустошение. Где-то пол часа пролежали они в обнимку, среди постелей и подушек, нежась в тепле друг друга. Они пили любовь, которая витала в воздухе, насыщая его так что другой человек попросту бы зазхлебнулся. Не выпуская из объятий Локи, брюнет повернулся на спину и протянул руку к тумбочке у кровати. Пару секунд покопошившись в ней, будто что-то ища, тот что-то оттуда достал и закрыл шухляду. Повернувшись обратно на бок тот помахал прямо перед лицом девушки двумя паспортами, своим и её. Открыв четырнадцатую страничку тот показал ей штамп. Женаты… Достав откуда-то кольцо с красивым ободком, во внутренней части которого было выкарбовано: «Всегда с тобой» тот покрутил его перед её глазами. Девушка улыбнувшись протянула левую руку и тот взявшись за запястье аккуратно надел его на безимянный палец. — Жена… — Улыбнулся Аккерман. — Муж. — Такой же манерой повела себя Локи. — Теперь я Аккерман? — сделав наивное лицо эта спросила будто не ведая о том что он уже сменил ей фамилию на свою. — Да. Ты теперь полностью моя… — Восхищённый этой мыслью проговорил Аккерман. — Твоя, твоя. Только не делай меня подобной приобретенной корове, козе, или тумбочке… — С деланным недовольством молвила Локи. — Хах, а ты оказывается против?! — Весело спросил мужчина. Легко вздохнув и будто скидая с себя актерскую маску та твёрдо, но нежно произнесла: — Нет, я не против, я полностью твоя, каждой клеточкой и ниточкой своего тела. Но и ты, будь добр, должен принадлежать мне. — Хах, я всегда был твоим, даже тогда, когда ты ещё не родилась… — Утвердительно бросил слова Аккерман. — Ммм… Девушка мельком глянула на будильник. — Уже восьмой час… Что-то подсказывает мне, что пора выходить… — решительно сказала это женщина и вскочив с кровати взяла свою одежду и неспешно начала облачаться в ткань. — Ммм, что же, ты права. — Аккерман тоже поднялся и взял свою одежду. Пятнадцать минут спустя оба уже стояли у двери, взявшись за руки и готовясь открыть их. — Ну, как говорится, с Богом. — Уверенно сказала девушка и потянула руку к ручке. Леви протянул свою и положив её на кисть девушки вместе с ней провернул замок и отомкнул. Выйдя в коридор, те отметили что он битком забитый людьми. В глазах обоих светилась холодная решимость которая была видна обычно в глазах смертников. В случае чего те были готовы как можно дороже продать свои жизни. Люди, как ни странно, перед видом этих двоих расступались и жались к стенке давая им проход. Какой-то слишком горевавший за своей потерей мужчина подбежал к паре с занесенным над головой ножом с целью пырнуть кого-то из них. Внезапно послышался негромкий звук стрельбы, потом что-то похожее на свист, и его сбил точный выстрел прямо в ладонь, державшую рукоять ножа, никто не знал откуда взявшегося патрона. Человек вскричал, выпустил нож из руки и убрал крича от боли восвояси. Дворик неожиданно оглушил звук полицейской сирены и на дорожку со стороны небольшого леса выехало три машины с тремя нарядами не полицейских — спецназа. Одна машина затормозила прямо перед мужем и женой и те, быстро открыв двери затащили их в салон бронированного джипа. Всё вокруг зашумело и заорало, буря негодования пронеслась по тем трёхстам, которые сейчас бежали к машине стараясь загородить ей путь, перекинуть расшатать и окружить. Спецназовцам был отдан приказ не щадить народ и в буквальном смысле поехали по головам. Было слышно с каким душераздирающим криком люди отдавали жизни; как жутко трещали кости, позвоночники и черепа ломались под колесами бронеджипов. Леви и Локи сидели позади всех, держась особняком. Ехали они четыре часа, в немой тишине, молча. Локи лишь изредка вздыхала, оперевшись виском о плече своего мужа. Неожиданно послышался пронзительный хлопок, а потом машину подкинуло в воздух масштабным взрывом, пришевшимся в нос машины. Джип будто перекоти-поле поднятое ветром покотился к краю дороги. В отличии от малоудачливых спецназовцев, которых разорвало почти на кусочки не смотря на все их экипорование и броню, а вот Локи и Леви досталось совсем мало, их просто оглушило и разметало по разным краям дороги. В ушах стоял дикий гул и ещё хужий писк, в глазах рябило и присутствовали чёрные пятна — у парня, и разноцветные круги у девушки. Благодаря осени и тому что они были одеты тепло, то они совсем легко отделались — двумя или тремя ушибами на оба тела. Приходя в себя те сразу же заметили друг друга, и кого-то третьего, стоящего с гранатомётом на перевес. Это был тот самый мужчина, который подставил их. Внезапно тот заговорил, таким до ужаса знакомым голосом: — День добрый голубки… Как ваши делишки, а? Я вижу не очень. — Ехидно ухмыляясь проговорил  тот. — Что же, Локи, я твой опекун и ты отправишься со мной. А вас милейший, мне прийдётся застрелить. Локи и Леви стояли спершись плечами на друг друга, будто повалившиеся деревья, не давая одному или второму упасть. Василий Иванович очень сильно изменился. Самым заметным из его изменений была фигура и вес. Из аж 120 килограммов тот сейчас весил лишь восемьдесят. Харя его была до неузнаваемости изменена судя по всему ножом лучшего пластического хирурга, который изменил в нём всё: форма лица из квадратной превратилась в овальную, такой обычный нос картошкой стал длинным тонким и с волевой горбинкой, разрез глаз из узкого хитрого  и маленького стал большим и выразительным. Сейчас перед ними стоял не кабан или противный хряк, а  самый настоящий волк, наконец загнавший свою жертву в глухой угол. Правда жертва оказалась со сказом. — Она моя жена! — Твёрдо и громко произнёс Леви, загораживая спиной свою любимую. — Хах, когда это вы успели? Ну что же, тогда, боюсь тебя Локи мне прийдётся убить. — весело проговорил тот, будто поздравляя с днём рождения и бросив гранатомётную трубу достал два кольта, по очереди заряжая их. Пока тот занимался делом, Локи осмелилась задать давно терзающий её вопрос: — Василий Иванович, почему именно я? Почему вы так меня ненавидите? Зачем, зачем вы сначала подставили меня, потом норовили мучать, и почему женатая я — вам не нужна?  — Голодный разум девушки жгуче ждал ответов. Хотя чего ожидать от неадекватного и маньяка?  Ещё бы, сколько потратить на этого человека и его действия нервов, столько через его проделки пережить, и не требовать ответов хотябы перед смертью — было бы проявлением безумия. Впрочем мужчина всё же решил поведать им свою историю: — Ооо, я расскажу тебе причины… Когда-то давно, когда тебе было лет семь или шесть от силы — вы с мамой мило держась за ручки прогуливались по улицам города. Тогда моя любимая была ещё жива, и именно в тот день я хотел сделать ей предложение. Я помню как хотел стать на колено и уже достал коробченку с кольцом, но, внезапно, какая-то маленькая сучка выбежала на дорогу, поссорившись со своей мамой. Ты видно хотела перебежать на другую сторону, но не успела. — Отчим тяжко вздохнул и горько улыбнулся. — Чёрт дёрнул мою невесту подбежать тогда к тебе и ценой своей жизни спасти твою. Представляешь, я помню хруст её костей, последние вздохи — она умирала на моих руках! А ты стояла себе спокойно и… и, и улыбалась! Черт тебя дери, адское ты создание! — Прокричал разворошивший своё горе отчим и направил дула на головы мужа и жены. — Ты уже достаточно отомстил! Ты убил нашего ребёнка! — Почти в один голос вскричали Аккерманы. Маньяк дрогнул и нажал на курок пару секундами дольше. Локи и Леви легко увернулись от выстрелов. Они сами сейчас держали в руках по стволу: у Локи средний кольт, который, по желанию Леви, был всегда с ней, а у Леви, только что подобранная винтовка m4a1. (Большой пушка, если кто не знает. Большой, страшный и мощный пушка). Отчим без заминок начал жать на курки, пули свистели в метрах, полуметрах, а бывало даже в сантиметрах от тел тех. Наконец полностью разрядив пистолеты и, желая их перезарядить, тот рванулся к ближайшей машине. Прозвучал зычный выстрел кольта. Патрон чётко впился в колено левой ноги нападающего, что заметно понизило скорость его передвижения. Пуля продела колено наскввозь, войдя слева и выйдя справа. Это провоцировало сильнейшую боль, но желание жить было сильнее и тот как можно скорее похромал к защите. Дуэт одиночному выстрелу составили две длинные очереди. Можно было увидеть как находят свою цель пули, с каким глухим звуком вонзаются в плоть и с каким весёлым свистом вылетают из неё. Отчим, простоявший с пару мигов резко упал, сначала на колени, а потом и на живот, распластавшись по асфальту будто розлитая вода. Алое пятно медленно, ореолом начало окружать лежачего человека. Леви, заметив что из плеча Локи сочится кровь, (видно не все пули выпущенные горе-стрелком пропали даром) подбежал к ней и повернулся спиной к поверженному. Злость, слепая злость и ненависть украли у смерти пару секунд жизни и отчим вскинув руку и тяжело шмякнув ею об асфальт, на последнем издыханни прицелился и спустил курок. Послышался громкий выстрел, недолгий визг выпущенного патрона и Леви поперхнулся вдохом и резко осел. Грудь пронзила острая боль и жжение. Пуля вошла рядом с сердцем, зацепив коронарные сосуды. Кровь начала струиться небольшим ключём, из уголка рта показалось пару красных капель. Локи уже слышала сирены скорой и полиции, они приближались, так что необходимости их вызывать не было, да и попросту, она не смогла бы этого сделать, через трясущиеся пальцы и выступившие слёзы которые мешали даже телефон из кармана достать. Медленно, будто по стенке, Локи опустилась вместе с Леви на колени. Та положила его голову к себе на колени Где-то рядом с сердцем у обоих что-то сильно -сильно щемило, казалось болела сама душа, ведь оба знали что ранение смертельно… Только подумать, сколько мы с тобой пережили. Я из злого предподавателя превратился в нежного и любящего, а ты с задиристая красотка танула в моих руках… Каждое слово давалось ему с огромным трудом и болью, но он твёрдо смотрел в глаза девушки. — Жаль, что вся наша история — драма без счастливого конца… — на глазах Леви появилось пару слезинок. — Я хочу чтобы ты жила, чтобы продолжала жить и была счастлива… — Тот провёл по её щеке тыльной стороной кисти и стёр большим пальцем слёзы. — Я не покину тебя… Никогда не покину и никому не отдам. — Прошептал едва слышно Леви и тяжело выдохнув закрыл глаза навсегда. «Влюбиться один единственный раз в жизни, и умереть за эту любовь… За эти глаза и чувства…» — Пронеслась последняя мысль в голове того. Очи девушки казалось кровоточили, слёзы были такими горькими, что казалось ещё немного и они разъедят радужку. Взгляд её был устремлён на лицо Аккемана, такое спокойное, умиротворённое, застывшее в чертогах вечного покоя. Его ресницы, брови, скулы, тонкие губы и всегда строгие, но теперь улыбающиеся закрытые глаза сейчас застывали картиной, которая будет всегда её сопровождать и сниться в снах, напоминая о тех моментах, когда она действительно жила. Как по наитию, подняв голову вверх , та завидела как над ней ростворяются серые облака и яркие лучи солнца освещают её и Леви. Неожиданно Аккерман почувствовала на своей щеке лёгкий поцелуй и поняла что сейчас она останется одна, одна во всём мире. Его душа уходила на небеса и чувство одиночества начало постепенно подкрадываться к её сознанию. Но по прошествию нескольких минут оно резко отступило и нежный ветер донёс к ней едва розличимый шёпот «Я с тобой»