***
— Мам! — Да, Ридик? — А правду говорят, что когда люди умирают, то из них вырастают цветы? — Где ты это услышала? — Нет помню… Где-то слышала… — Да, если человек был добрым, то из его души вырастают цветы. — А у меня вырастут цветы? — У тебя вырастет целый сад и он будет волшебным. В нем каждый будет чувствовать себя лучше. Но это будет не скоро. — Когда я вырасту? — Да Мерида, когда ты закончишь школу, найдешь работу, найдешь свою любовь… — И тогда из меня вырастет сад? — Да милая, из тебя вырастет сад. А теперь спи. — Спокойной ночи, мамочка. — Спокойной ночи, лучик…***
Сквозь сон я услышала кардиограмму. Опять больница. Опять я потеряла время. Боль… Ее нет… Морфий? К сожалению, походу да. Я открыла глаза и встала. В глазах немного мутнело, но я видела. В палату зашёл врач. — Как чувствуешь себя? — Как будто умру сегодня… — К сожалению, так и есть. Тебе осталось несколько часов. — Отпустите меня… — Что? — Я все равно умру. Я хочу умереть счастливой… Врач кивнул.***
Я вернулась домой. За столом сидела Гретта. — Грей? — Мерида? Она обернулась и кинулась ко мне. — Ч-что ты тут делаешь? — Я узнала… И хотела увидеть тебя в последний раз. Сколько осталось? — Несколько часов. Из комнаты вышел Кастиэль. Он подошёл ко мне и крепко обнял. — Все хорошо, Кас. — Нет… Все дерьмово… — Скоро все пройдет. — Но о тебе не забудут… — Спасибо… Гретта ушла в другую комнату. — Знаешь, я подумал тут… Я хотел уйти с тобой. — Что? — Понимаешь… Я ничего не видел. Ни Вильнюс, ни Бирмингем, ни Юпитер. Ни полюс, ни монастырь. Ни окоп, ни парус. Я ничего не видел. Я был простым. Мир состоял из пустоты и пауз. Мир состоял из пауз и пустоты. Я ничего не видел. В моём портфеле Бэкон, Булгаков, Тоинби, Фукуяма. Я не был в Турине, в Кракове и в Марселе, амфибрахий не отличал от ямба, не жил, не плакал, не сочинял. Не хотел быть шофёром и космонавтом. Не пил вино и остывший чай, не ел кураги на завтрак. Я ничего не видел. Ни проводов, ни линий. Ни этикетки от «Шнапса» и «Кока-колы». Не видел, как тащат железо и алюминий мимо начальной школы. Или бьют тарелки в окне напротив. Или ругаются без причин. Не видел взлетающий самолет и потерянные ключи. Я… ничего не видел. Ни Вильнюс, ни Бирмингем, ни Юпитер. Ни залив, ни парусник, ни маяк. Ни Велеса, ни русалок. Зато, я видел тебя… и это меня спасало. А теперь, когда тебя не будет. Я не смогу остаться в этом мире. Я все равно уйду. С тобой или без тебя…***
Когда все ушли время близилось к закату. В своем рюкзаке я нашла письмо. Жёлтая бумага и печать с бичевкой. Откуда Кас узнал, что я люблю такие письма? Грей… Любимая Грей… Это ты ему сказала… Я пошла на крышу смотреть свой последний закат. Он был мрачным. Не таким огненным. Я открыла письмо:Эй, мой лучик, давай уедем? Сядем в поезд из ржавой меди, накачаем себе комедий, чтоб в пути не пришлось скучать. Пожалуйста, в Париже, Ницце, говорят, там легко влюбиться (я влюбился в твои ресницы и в округлый изгиб плеча). Время жить: подниматься поздно, целоваться, пока есть воздух, собирать золотые звёзды, будто ягоды в две руки, танцевать, пока держат ноги, забивая на все тревоги, проходить на двоих дороги, горы, реки, материки. Находить красоту повсюду, по-наивному верить в чудо, сладким мёдом лечить простуду, поцелуем лечить печаль. Говорить о большом, o сильном, рвать тяжёлые апельсины и сидеть под бескрайним синим небом, попивая горячий чай. Спорить, злиться и сквернословить, шею метками рвать до крови, петь заевшее «all my loving» и ловить волосами дождь. Во взглядах ласковых растворяться, греть дыханием жарким пальцы, гордо бремя нести скитальцев. Эй, мой лучик, пора. Ты уедешь со мной навсегда?
***
В глазах темнело. Я чувствую дыхание смерти. Она крадётся ко мне. Мой последний день. Он закончится с заходом последнего лучика солнца. Когда свет оборвется в этом мире. Остались секунды… Город засыпает… Я закрыла глаза…***
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . На следующее утро Роза пошла в школу. Она была одета в чёрное. Полностью. Как и вся школа. Кастиэля не было. Ни на одном лице не было улыбки. Даже Амбер никого не задирала. В класс пришла новая ученица. Гретта. Как напоминание остальным о том человеке, которого мучала шизофрения, но которому повезло не кашлять цветами. Грей подошла к Розе. — Вы ведь были подругами? — Да… Надеюсь, лучшими… — Ей повезло, что у нее не распустились цветы в душе. — Цветы? — Да, мама говорила, что это от доброй души, но на самом деле это ханахаки. — Ханахаки? — С японского «цветок». Это когда в твоей душе весна. А цветы распускаются, когда хотят выбраться наружу и показать красоту снаружи. Когда ее никто не видит внутри. — Да… Ее цветы были целым садом… — Кастиэль… Он ушел… — Что? — Он ушел из дома. Молча. Никому ничего не сказав. Возможно за ней… — Может, им будет лучше, если они встретятся в другом мире?***
Хей, мой лучик, давай уедем? Мы посетим другие миры, Мы почувствуем волны и ветер, И останемся в мире одни. Мой лучик, давай навеки Мы с тобою будем гулять. Под закатом, рассветом и небом Облака и зверюшек считать. Мой лучик, обещай мне сердечно Мою руку во век не пускать. Ведь увидеть и солнце, и ветер Я с тобою мечтал… … … Мой лучик, запомни, родная, Во всех космических мирах Я найду тебя сам, ты слышишь? Я найду тебя сам И всегда…