удалить для завтра

…ты понимаешь, что сделал не так. ты, чёрт побери, всё сделал не так. вы встретились, и тогда ты почувствовал это упоение, оно выжирало твои вены мощным, сытым счастьем, оно пахло чем-то кисло-сладким, оно было странным. красным-красным, ёбанными клишированными розами. и ты полюбил красный. его глаза, его кровь, он был красным, что по мозгам инстинкты бьют: бежатьбежатьбежать, а куда, непонятно (ты бежал всегда, всегда к нему). светлые волосы и тёплые пальцы, и что-то мёртвое от этого и правда становилось живым. ты был на облаках от этого. от понимания, что ты на облаках и пока не собираешься падать; у вас были свои тараканы в головах, и когда одному приходилось до боли царапать башку, чтобы они перестали бегать и что-то задевать своими лапками, ему стоило просто услышать чужойтакойсвой голос, почувствовать чужоесвоёсвоё тело рядом. ваши тараканы были определённо одной масти, только вот совсем-совсем одинаковые (если делить их на двоих, легко справиться) (почему ты умножал) (почему) потом, конечно, это всё кончилось. та трещина, которую ты щедро клеил краснючими пластырями, разошлась. было бы легче, если бы у вас были недомолвки, если бы не в тебе были недомолвки — всё пошло по пизде, когда ты стал отмалчиваться и слишком хорошо имитировать счастье, чтобы твою ложь было заметно; корни самоненависти, это, кажется, и не корни вовсе, выросшие в трещинах, а сами трещины. снова не лучший период в жизни, так? снова окунуться в это дерьмо по уши? на года. «болен, каркат. ты, чел, просто болен». ты болен. вы знаете, что так ненавидеть себя неправильно, это страшно, на вкус это горький шоколад, который настолько горек, что даже тебя бы не вставил. но вы в пузыре снов, и как будто есть у тебя возможность надеяться на кого-то, кроме себя (есть, но ты всё ещё молчишь). всё твоё плато пылится от того, как оглушительно трещит, и как ты окончательно падаешь с ёбанной скалы в ёбанную пропасть, вместе с кем-то в параллели. у вас трагедии одного человека, ты знаешь, человек — трагедия, это твоя вина, что ты слишком слаб, чтобы рассказать об этом всем, чтобы что-то сделать. чтобы кто-то что-то сделал. слишком прячешься, чтобы до этого было дело кому-то ещё. они замечательные, но такие же слепые, как и ты. ты понимаешь, что сделал не так. всё сделал не так. ты чёртово ничтожество, понимаешь? нич-то-же-ство, которое забавно надеялось, что получит что-то крепкое и долгое, даже если и заслужит, что всё просто будет хорошо долго, навсегда почти. просто не так коротко. каждый раз спирает дыхание, и ты плачешь, и глаза у тебя красные. грязно-красные, а не красный-обожаю. когда вы изучали дискографию культур, ты понял, что у вас есть своя культовая песня. о вас. для вас. нравилось; вы часто ставили её, когда из вас оставался один. ему было плохо, а становилось хорошо. цап-цап-цап, разноцветные красные-обожаю клейки. клёпки на душу. сотнями. тысячами. чтобы всё в мелких дырочках. (ты говорил, что небо — это ткань, а звёзды всего лишь дырочки. вы смеялись) и ты запиваешь это всё фэйго, заедаешь (блевотным до ужаса) пирогом, а потом этот коктейль взбалтываешь и повторяешь. падение замедляется: на том месте, где было плато, а сейчас ничего, можно увидеть каждую пылинку, стоящую в воздухе, а цвета жрутся кислотой и давятломают, ярко, странно и захватывает внимание к чертям. потом ты любишь гамзии, да? это ведь не подмена, ха-ха. ты просто его любишь. густые чёрные локоны вить на пальце, рассматривать грим — в пьяном угаре кажется то драконом, то крабом, то ещё чем, — любишь кусать его и тащить в тёмный угол общей гостиной. любишь его фэйго, любишь его пироги, любишь спокойствие и густой мир, черпай ложками и переливай себе туда-сюда, смазывай эти цветастые переливы событий и создавай новые (в своей голове). фиолетовый, яркий пурпур, зелёная кислота, оранжевый. называешь без запинки. только почему-то — когда видишь красный-грязь — ещё шепчешь «красный-обожаю».