Бандитский Сейрейтей.

- Ран, ты когда-нибудь доиграешься, - обеспокоенно взглянула на рыжеволосую фигуристую девушку с голубыми, как небо в ясный июльский день глазами, девица, представлявшая внешне собою полную противоположность своей собеседницы: темноволосая, загорелая и обладающая необычного золотистого оттенка очами с разрезом, явно имеющим замашки на кошачий. - Я, конечно, аплодирую порой твоей манере такие аферы успешно проворачивать, что даже твой дружок-лис и рядом не стоял... Но ты понимаешь, что это чревато последствиями, что на тебя уже в определённых кругах зуб точить начали? - Ой, Йоруичи, ну тебя, - отмахнулась Рангику Мацумото, та самая, которой сейчас её подруга, аристократка по происхождению и самая настоящая хулиганка по поведению, Йоруичи Шихоин, и сделала комплимент, подчеркнув её умение изящно облапошить кого угодно ради того, чтобы, как в народе говорят, "деньжат поднять". - У меня есть Ренджи и Идзуру, ты же знаешь, эти двое мне и в аду пропасть не дадут... как и я им. Да и разве ж вы с Киске от меня отвернётесь, если что-то пойдёт не так? - Ну, конечно же, нет, - пригубив вина, которым девушки решили разбавить скуку пятничного августовского вечера, отозвалась Йоруичи. - Но ты всё равно это... поаккуратней как-то, что ли. - И да, - показав подруге язык, откинулась рыжая на диване. - Прекрати уже Гина лисом называть, он, как-никак, мой друг близкий... - А то, что ты его постоянно лисярой зовёшь, вообще не считается? - хохотнула Йоруичи, запулив в Мацумото маленькой диванной подушечкой, непонятно как оказавшейся под её коленкой на кресле, в котором златоглазая сидела по-турецки с бутылкой вина в руке. - Иди в пень! - рассмеявшись в ответ, Рангику перехватила подушку на лету, продемонстрировав отменную для расслабленной и выпившей девушки реакцию, и тут же отправила её в обратный полёт в сторону пнувшей её во время кувырка в воздухе брюнетки. - Мне можно, я этого засранца из дурки вытащила, так что мне он позволит себя хоть крокодилом называть! - И то верно, - внезапно посерьёзнела Йоруичи. - Такое не забывается. Замолчав, девушка вперила пристальный взор своих золотистых очей в закат, распускающийся по небу Сейрейтея во всей красоте угасания дневного света. Да уж, кто бы мог подумать, что потомственная аристократка свяжет свою судьбу с чокнутым изобретателем Киске Урахарой, наводнившим всё Сообщество Душ всеми видами запрещённых веществ и оружия поразительнейших свойств, подружится с отъявленной аферисткой Рангику Мацумото, ныне выдающей себя за девицу не менее знатного происхождения и вольного рода занятий, и сбежит из дома, оставив навязанную ей судьбу леди Шихоин вместе с нежеланным мужем, которого её маменька и папенька ей тоже старательно навязать пытались?.. Но в жизни, как известно, бывает всякое, подумала златоглазая, глядя на свою вальяжно растянувшуюся на диване с бутылкой вина рыжеволосую подругу. Рангику ведь тоже не от хорошей жизни ввязалась в эту паутину афер и сплошного обмана. Причина всему этому сейчас спала на втором этаже особняка, который занимала Мацумото вместе со своими друзьями Ренджи Абараем и Идзуру Кирой, про которых она упомянула в их неспешном разговоре как о людях, которые ни за что и никогда от неё не отвернутся. И звали её Иноуэ Орихиме, соседская девчонка, которую когда-то Рангику подобрала после смерти её родителей и стала всем представлять как свою младшую сестрёнку. В принципе, люди верили, что Рангику и Иноуэ - сёстры: обе были рыжеволосыми и достаточно фигуристыми. Правда, глаза у них были разные - если очи Ран были голубее самого неба и искрящимися постоянным вызовом и задором, то глаза Орихиме были тёпло-карими, излучающими спокойствие и сочувствие всему, что только в этом мире сочувствовать можно. Если волосы Мацумото вились, обрамляя её спину дерзкими пышными локонами, то у Иноуэ была роскошная, гладкими и спокойными волнами струящаяся по её плечам до самого пояса шевелюра. И характерами девушки различались примерно так же, как небо разнится с самой землей: взрывная, энергичная и непоседливая Рангику являла собой полную противоположность кроткой, спокойной и немного стеснительной Иноуэ. Орихиме была утончённой, начитанной и знала, наверное, наизусть всю историю Сообщества Душ с момента его появления. Рангику же, хоть и не любительница была корпеть над всякими там книжками и конспектами, зато обладала живым и гибким умом, позволяющим ей порой выкручиваться из таких передряг, из каких не всякий мужик догадался бы выйти живым и невредимым. Даже со спиртным у них сложились кардинально разные отношения - если Рангику любительница была от тоски душевной, на радости великой или просто со скуки приложиться к чему покрепче, то Иноуэ алкоголь на дух не воспринимала: при попытке даже стаканчик пива пропустить бедняжка покрывалась красными пятнами и начинала жутко хотеть спать. - Послало же мне небо сестрицу, - шутила Мацумото всё время, обнимая смеющуюся Орихиме. - Что может быть хуже аллергии на алкоголь у близкого родственника? Ха, вот дожилась - даже выпить не с кем, ежели Кирочки или Ренджика дома нет! А потом удивляетесь, что я тут спиваюсь в одиночестве! Но при этом "сестрички" уживались на удивление мирно, трогательно заботясь друг о друге и даже никогда не ссорясь. Правда, если раньше Рангику приходилось лишь ломать голову над тем, как оплатить обучение младшенькой сестрёнки в филологической академии (сама будучи вынужденной после школы плюнуть на попытки получить образование и пойти работать, Мацумото очень радела за то, чтобы Иноуэ не повторила её пути и отучилась на преподавателя литературы и ещё каких-то там заумных дисциплин, в названия которых голубоглазая красотка даже вникать не хотела) , то теперь всё было куда сложнее и печальнее. Учёбу Орешку (так частенько звала свою сестрёнку Рангику, к чему та уже с самого детства привыкла, зная, что старшая не дразнит её и ничуть обидеть не хочет, а просто выражает таким своеобразным способом свою сестринскую нежность) пришлось бросить потому, что она теперь без инвалидной коляски и посторонней помощи даже дом покинуть была не в состоянии. Точнее, со временем, зная о том, что Иноуэ очень хотела получить диплом, Рангику сделала так, что преподаватели из вуза за просто бешеные (даже по меркам Йоруичи) деньги стали посещать тяжело больную девушку и давать ей уроки на дому. Но о походах в вуз пришлось забыть раз и навсегда после того, как ныне уже бывший парень Орихиме бросил её во время лютой драки на улице, оперативненько сбежав, и девушку жестоко искалечили. Собственно, этот случай и перевернул жизнь Мацумото с ног на голову, буквально располосовав её острым лезвием на до и после, оставив между этими отрезками глубокий и постоянно кровоточащий разрез... - Завтра же суббота, так ведь? - приподнявшись, прикинула Рангику. Заметив кивок всё так же смотрящей на закат и потерявшейся в своих думах о прошлом, нынешнем и о том абсурде, который вообще по жизни творится, подруги, рыжая сразу подобралась и как-то посерьёзнела: - О, завтра же фестиваль венского вальса, Орешек же хотела на него съездить... Обязательно надо будет её свозить! Хах... опять сама с похмелища поеду, и Ренджи с Идзуру отоспаться после гулянки не дам. Ну что поделать, не повезло парням с подругой, вечно какие-то проблемы, вечно помощь нужна, то от очередных бандюг защити, то туда свози, то сюда, то коляску Иноуэ на лестницу затащи, хехе... Мацумото тоже уставилась на покрывшееся сгущавшимися багровыми разводами небо, так даже сама и не поняв, Йоруичи она всё это говорила, или самой себе. Да, кстати, красный закат - признак ветреного дня, говорят, потягивая вино, лениво размышляла красавица. Значит, надо будет одеть сестрицу потеплее, чтобы не простыла, сидя в своей чёртовой коляске. Интересно, вздохнула Рангику, поглядывая на брошенные на столике у дивана сигареты и зажигалку с пепельницей, правду ли говорит возлюбленный Йоруичи, блондин с постоянно спрятанными под лохматой чёлкой серыми глазами, бледным лицом и вечными жуткими синяками, красующимися обычно на тех, для кого недосып - дело привычки, встанет однажды Орешек, бросит ли проклятое инвалидное кресло, сможет ли ходить?.. Или плутяра Киске просто её обнадёживает, чтобы не так тошно было самой Иноуэ, чтобы был и у Рангику стимул вкладываться всеми силами в продолжение казавшегося временами практически бесполезным лечения?.. - А можно с вами? - о, Йоруичи, спасибо, что отвлекла от этой всей ереси, которая вечно по пьянке мозг отравляет, с благодарностью взглянула на златоглазую Рангику, услышав от неё этот вопрос. - Ещё спрашиваешь! - широко улыбнулась она, подмигивая девушке. - Конечно, поехали с нами, вместе веселее будет! Только готовься - он рано начинается, так что вставать ни свет ни заря придётся. И, - она с улыбкой помахала уже наполовину опустевшей бутылкой вина перед тоже откровенно расслабившейся после выпивки Йоруичи, - похоже, вставать нам придётся с дико больными головами... - Это мы поправим, бар-то у тебя не пустой, - многозначительно улыбнулась Шихоин, намекая на небольшое продолжение пьянки, именуемое "поправкой здоровья", или опохмелом, если по-простому, направленное на то, чтобы после сегодняшних алкогольных возлияний совсем с утра не обалдеть. И, полистав ленту новостей в соцсети со своего запрятанного в чехол с чёрной кошкой смартфона, златоглазая внезапно встрепенулась: - О-о, а я только сейчас сообразила, что сейчас пятница, тринадцатое августа к концу... - Ха-ха, прямо наш с тобой праздник, шабаш ведьм, - как-то вдруг на удивление вяло отшутилась Мацумото, потянувшись за сигаретами и начав мысленно молить все известные и неизвестные ей всяческие потусторонние и высшие силы, чтобы Йоруичи не вздумалось вспомнить о том, что следовало за тринадцатым августа. Яркая улыбка во все тридцать два сейчас так нелепо смотрелась с неожиданно потухшим и даже переставшим блестеть от выпитого взором, и Рангику поспешила встать, закурив, и подойти к окну, старательно изображая перед продолжавшей скользить пальцем по экрану телефона подругой, будто бы она решила последними минутами заката, собирающегося смениться густыми сумерками, полюбоваться. - Ведьмочка моя, а ты не забыла, какое ещё завтра событие, помимо фестиваля венского вальса? - чёрт, вот на трезвую голову обладающая чуткостью и сообразительностью Йоруичи "под мухой" словно начисто всего этого лишалась, раздражённо повела плечами курящая у окна Мацумото. Вот обязательно ей было сейчас вспоминать о том, что Рангику давно заперла в своём сердце и старательно прятала от всех, даже от самой себя, чёрт побери?! А пьяная Шихоин продолжала, словно издеваясь и на самом деле даже не зная того, до чего же она сейчас жестоко рвёт подруге душу на части: - Рааааан, хорош дурочку из себя строить... Ты что, забыла, у кого четырнадцатого августа день рождения? - Иди к чёрту! - выкрикнула Мацумото, резко разворачиваясь и остекленевшим каким-то взглядом одаривая внезапно осознавшую, что не ту тему она затронула, Йоруичи. - Ты же знаешь, это всё история пройденная. Два года уже с той поры миновало, всё, не о чем уже разговаривать! И... если я ещё одно напоминание о Шухее от тебя сейчас услышу, я клянусь, я не посмотрю на то, что ты моя подруга, так тебе пятак начищу, что твой обожаемый Урахара тебе и за три недели фингалы не сведёт со всеми его примочками! - Да всё, всё, поняла, прости... - с грустью вздохнула брюнетка, припивая вина и чувствуя, что, кажется, она и впрямь перебрала на сегодня. Ха, думала она, глядя на начавшую как-то странно расплываться перед её золотыми глазами Рангику, далеко ей всё-таки до подруги, способной выпить чуть ли не добрую половину ящика сакэ и не опьянеть до свинского состояния при этом (умение, благодаря которому пройдоха Мацумото не одного упитого богатея на воистину громадные суммы сумела развести). Но... язык сегодня сам решал за Йоруичи, что ей сказать, и потому она и не сообразила, как с уст её сорвалось против её воли: - И всё-таки, Ран, ты не жалеешь, что вот так с Шухеем поступила? Может, надо было просто рассказать ему всё, как есть? Я уверена, он бы не оставил тебя в беде, помог бы, разорвался бы, в лепёшку бы расшибся... зато не позволил бы тебе ввязаться во всё то дерьмо, которым ты сейчас занимаешься. - Да что ты говоришь... - голубые глаза Рангику, уязвлённой в самое сердце напоминанием о том, что она так долго и тщательно скрывала, о том, что, признаться честно, рвало ей душу каждую ночь тоскливыми воспоминаниями и частыми сновидениями о том, чему отродясь уже не бывать, и что она сама от себя оттолкнула, зло сверкнули. Рука, сжимавшая сигарету, нервно задрожала, и девушка лишь чудом смогла заставить себя немного успокоиться, постоянно напоминая себе, что подруга пьяна и не совсем отдаёт себе отчёт в своих речах, что не надо сейчас воспринимать её так больно задевшие ей душу слова всерьёз. Но всё-таки Мацумото не смогла до конца сдержать душившие её эмоции и с придыханием выплюнула: - Рассказать всё, как есть, говоришь?! Умная какая... Да, отличная идея - повесить на Шухея проблемы, которые он за меня решать не нанялся, да ещё и втянуть его во всю эту хрень, заставляя ежедневно рисковать своей головой, как это сейчас делают Кира и Ренджи, защищая меня от мести тех, кого я нае... - Ладно-ладно, я поняла, - прервала едва не выругавшуюся девушку Шихоин, поднявшись с дивана и нетвёрдой походкой направившись к подруге, чтобы обнять её в знак извинения. - Прости меня, пожалуйста, я, наверное, и правда, не в своё дело лезу... Но твоя излишняя самостоятельность и привычка всё разгребать в одиночку, по-моему, тогда тебя и загубила. - Плевать, я тогда выбор сделала, и ничуть о нём не жалею, очень даже хорошо, что я с Шухеем порвала. Хотя бы поимела совесть и не стала калечить парню жизнь, - решив, что на эту загорелую пьянчужку, как про себя назвала захмелевшую Йоруичи Рангику, злиться и правда бесполезно, она сама шагнула к шатающейся брюнетке и обняла её, пока та через пуфик по пьяни не споткнулась или не врезалась в столик, к примеру. И, приглаживая растрепавшиеся тёмно-фиолетовые волосы Шихоин, уже куда тише Мацумото добавила: - Но больше никогда, никогда не заговаривай даже о Шухее Хисаги, Йору, я очень тебя прошу... Ответом ей стало странное посапывание в районе её пышной груди, и, присмотревшись, Рангику невольно рассмеялась. Совсем опьянев, бедная Йоруичи даже на ногах уже держаться перестала и, повиснув с объятиями на ней, просто отключилась у неё на груди, как на мягкой подушке!.. - Дурында, - улыбаясь, Рангику уложила подругу на диван, заботливо накрыла скоренько вынутым из шкафа тёплым клетчатым пледиком, а сама присела в кресле, которое до этого взбалмошная аристократка и занимала. Надо бы отписать Киске, что его желтоглазое сокровище немножко не в состоянии добраться до дома, и посему вынуждена была заночевать в особняке Мацумото, чтобы немного прибабахнутый (как и все изобретатели) учёный не перевернул весь Сейрейтей в поисках любимой, способной вляпаться во что угодно с её талантами нарываться на неприятности и острым язычком, который в своё время немало проблем ей доставить мог. Тыча в телефон и словно не видя букв, которые она набирает, Рангику не сразу осознала, что при созерцании молчаливого и так больно бьющего по сердцу напоминания в правом уголке экрана о том, что через пару часов тринадцатое августа сменится четырнадцатым числом, её голубые глаза начала застилать пелена горьких слёз, которые она так тщательно прятала ото всех... и которыми частенько заливалась, оставшись наедине с собой. Рука словно сама сжала горлышко бутылки, в которой ещё плескалось недопитое вино, и девушка стала с жадностью пить, словно отчаянно надеясь залить весь тот яд душевной горечи, который день за днём медленно отравлял её изнутри... Но сообщение Урахаре она всё-таки отправила. А когда-то всё было так по-другому. Намного проще, без особняка, без дорогого авто, без этих шмоток, каждая из которых по стоимости порой могла навороченный смартфон последней модели переплюнуть, с будильником, заставляющим выползать из тёплой постельки и топать на работу, с матюками из-за того, что форменная рубашка опять не наглажена... Но зато в те дни Рангику Мацумото могла искренне сказать, что она была счастлива.