Бандитский Сейрейтей.

Наверное, глумящийся над храбрецом, рискнувшим ввязаться в то, во что ввязываться ему явно не следовало, Юмичика подумал, что Рангику и Гин уже давно сбежали, пока они пытались тут этого типа с цепью обработать. А бывшая администратор психиатрической лечебницы и едва не загубленный в ее стенах молодой аристократ, разумеется, не могли себе позволить покинуть это место, бросив человека, который, защищая Мацумото от нападения, сам вляпался по уши, и оставив его на растерзание подопечным лежащего ныне с пробитой головой Дзараки. Еще в тот миг, когда этого парня, ворвавшегося в самый разгар всего творящегося тут ужаса, скрутили, Гин, лишь частично пришедший в себя от дурмана тяжелых транквилизаторов, подобрал второй пистолет и начал быстро объяснять Рангику, что им делать дальше. - Ран, ты прости, но вся надежда на тебя, - постоянно прерываясь на приступы все продолжавшей терзать его рвоты, шепотом заговорил Ичимару. Да, Гин, как ни странно, теми остатками разума, которые не тронули дурманящие препараты, соображал, что те, кто сейчас мучили и пытали парня, спасшего Рангику от смерти, вероятнее всего, уже смирились с тем, что беглеца и его помощницу они упустили. И потому уже придумал, что делать: - Пушка у тебя в руках, эти уроды у тебя на виду. Стреляй, куда сможешь, только желательно не в головы, не очень-то охота за таких скотов сидеть потом, как за хороших... У меня все перед глазами плывет, я сейчас последние пули растрачу, шороху наведу, но попасть не смогу ни в одного. - Стрелять? В них? - от осознания того, что ей сейчас предстоит тяжело ранить, а, возможно, и убить по неосторожности сразу трех людей Мацумото немного растерялась, дрожащей рукой наводя пистолет в сторону измывающегося над растянутым на земле и связанным байкером Аясегавы и державших раненого Ибы и Мадараме. Поняв, что девушке стало немного страшно, Гин, снова сплюнув кровавую вязкую жижу, утерся и положил разбитую руку ей на плечо: - Ран, тебе стрелять в них стремно? А ты задумайся над тем, что в того парнишку им ни капельки ни стремно было стрелять, им не стыдно сейчас его калечить... Вспомни про то, что Дзараки совсем не постеснялся за пушкой броситься, и уж явно не для простого устрашения он собирался ее использовать. И вообще, забей, стреляй, куда получится. Можешь и в головы, я, если что, все на себя возьму. Следом же Ичимару снова скрутило от очередного приступа, и, закусив губу, Рангику поняла, что времени на раздумья нет, и действовать надо прямо здесь и сейчас, пока полосующий лицо байкера Аясегава совсем его в кусок мяса с кровью не превратил. Прогремели три выстрела, и Рангику аж замерла, поражаясь собственной меткости. Получив кто в плечо, кто в колено, кто куда-то в бок, Юмичика, Иккаку и Иба посваливались в разные стороны и поползли кто куда от оставшегося лежать на траве парня с распоротым и окровавленным лицом. Пропустив мимо ушей пронзительное "Сука!" из уст зажимавшего простреленное плечо, катающегося по асфальту и завывающего от боли Аясегавы, Мацумото стремглав бросилась к лежавшему на земле и обессиленно прикрывавшему глаза, когда их уж очень сильно заливала кровь из страшных ран, байкеру. - Господи... - когда, подбежав, рыжая присела рядом с ним и рассмотрела ближе весь тот кошмар, что посеял Аясегава на его лице, она почувствовала, что ее начинает трясти, и слез досады она сдержать не может. Правда, времени даром терять она не стала, понимала, что, если сейчас они не свалят отсюда по-быстрому, кто-нибудь из интернов Дзараки доберется ползком до оружия, и быть беде, и, пока еле живой Гин медленно побрел в их сторону, она быстро стала его развязывать. И слова горького отчаяния сами сорвались с ее разбитых после катания по асфальту и пинков Дзараки губ: - Ну зачем же ты полез во все это... бедолага, тебя ж этот козлина пернатый на всю жизнь изуродовал. А ты... блин, сумасшедший, ты вообще зачем так рисковал собой ради людей, которых знать не знаешь? Ты ж, получается, из-за меня пострадал... - Прекрати, - услышала Рангику глухой выдох из уст лежавшего пока лицом вниз храбреца, не побоявшегося ради нее в такой кошмар ввязаться. Тяжелый приступ кашля от резкого притока воздуха после того, как Мацумото избавила его от удавки, одолел его, и, лишь отдышавшись, он прерывисто заговорил, еле ворочая языком при этом: - Не вини себя, я бы при любом раскладе мимо не прошел. А за рожу мою не переживай... я каскадер, травмы и раны для меня вообще дело привычное. - Дурак, - все, нервы девушки не выдержали, и, помогая черноволосому перевернуться, она расплакалась. - Ты ж... ты ж умереть мог из-за меня. - Но, тут же велев себе собраться, рыжая посмотрела на окидывающего ее мутнеющим взглядом израненного байкера: - Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы тут сейчас не сидела... - Не парься, - тяжело выдохнул черноволосый, размазывая кровь по изрезанному вдоль и поперек лицу и пытаясь согнуть простреленное колено. Внезапно его разбитая, вздувшаяся и перекрытая следами от веревок рука, дрожа, потянулась в сторону ободранной после стычки с Кенпачи щеки голубоглазой: - У тебя кровь. - Нашел, о чем беспокоиться, - параллельно думая, как поднять раненого, Рангику едва сдержалась, чтобы не расплакаться снова. - Мои царапки заживут... а у тебя такие раны глубокие, что даже подумать страшно, что с тобой дальше будет. - Я ж тебе сказал - не парься, мне не впервой, - издал вымученный смешок сероглазый. Правда, смешок был этот очень похож на тщательно замаскированный выдох человека, которому невыносимо больно, улыбаться сейчас у него из-за того, что лицо было жестоко располосовано, совсем не получалось. Быстро решив перевести тему, израненный парень выдавил из себя: - А я думал, когда меня скрутили, что ты и тот худощавый парень ушли уже... - Да ты с ума сошел? Как же мы могли тебя тут с этими сволочами бросить?.. - сквозь набежавшие слезы грустно улыбнулась Рангику. И следом же девушка спросила: - Как тебя зовут-то, герой? - Хисаги... - выдохнул тот, из последних сил попытавшись приподняться. Тут же взгляд байкера помутнел, он неуклюже осел обратно, и еле слышно выдохнул: - Хисаги Шухей. И отключился как раз в ту минуту, когда Гин смог приковылять к нему и Рангику. - Вот черт, а я только представиться хотел, - невесело пошутил Гин, увидев, что назвавшийся Шухеем парень потерял сознание от тяжелых ран и кровопотери. - Ладно, Ран, нам деваться некуда, погнали отсюда. С этими словами Гин, пыхтя, кряхтя и негромко матерясь, взвалил на плечо казавшуюся с виду для него абсолютно непосильной ношу в лице впавшего в забытье Шухея, и, жестоко припадая на ту ногу, колено на которой было рассечено, тяжело похромал подальше от той стороны, где все еще корчились раненые подопечные Дзараки. Увидев это жуткое зрелище, которое, кроме как "битый битого ведет", иначе и не обозначить было, Рангику поспешно схватила валявшуюся на земле и окровавленную цепь, ту самую, ударом которой Шухей спас ее от верной смерти от руки Дзараки, и с помощью которой смог знатно отделать Мадараме и Ибу. Следом же девушка бросилась к едва ли не заваливающемуся из-за своих травм, но мужественно продолжавшего волочь на себе раненого Шухея Ичимару, и скоренько перехватила байкера с другой стороны, тоже вскидывая себе на плечо. - Жаль, мотоцикл я водить так и не научился, - тяжело выдохнул Гин, сдувая прилипшую к лицу окровавленную прядь. - Все по машинам да по машинам как-то... - Стой-ка! - встрепенулась Мацумото, услышав, что спасенный от смерти в психбольнице аристократ умеет водить. - Дзараки же сто пудов сюда не пешком пришел, у него ж машина есть! Ты вести сейчас сможешь? - Естественно, - выдохнул Ичимару, сгорбившись под тяжестью раненого Шухея, но не отпуская его. - Побудьте-ка здесь оба, - без лишних слов и церемоний Мацумото стремглав бросилась к распростертому на земле с пробитой головой доктору Кенпачи и ловко начала обшаривать его карманы в поисках ключей от его авто. Признаться честно, сейчас девушка чувствовала себя каким-то мародером во время войны или апокалипсиса, который деловито обчищает карманы раненых и погибших. Но не до церемоний и голоса нравственности в тот миг было - ноги уносить надо было любой ценой, а в таком виде их сто процентов ни один таксист везти не станет, это Мацумото понимала прекрасно. И надо было шевелиться, пока единственный из тех, кто в сознании и умеет водить машину, на ногах держится. Найдя ключи и вместе с Гином дотащив Шухея до припаркованной, как выяснилось, прямо за углом машины доктора, Рангику внезапно достала телефон из кармана серых клетчатых брюк. - Ты кому звонить собралась? - удивленно посмотрел на нее Ичимару, захлопнув дверь после того, как они с Мацумото уложили Шухея на заднее сиденье. - Надо хотя бы скорую этим упырям вызвать. А Шухея лучше с собой заберем, не дай бог, оказавшись в одной больнице с ним, Дзараки и его псы его убьют, - произнесла рыжая. Когда, кивнув в знак согласия, Ичимару проковылял к водительскому и завел авто, и девушка поговорила с диспетчером, обрисовав всю ситуацию, на вопрос, кто вызывает медиков, она негромко ответила: - Ячиру Кусаджиши. И следом же со всей дури шарахнула телефон об асфальт, для верности хорошенько потоптавшись по разлетевшимся во все стороны осколкам. - Чего ты на меня так смотришь? - нервно улыбнулась она мотнувшему головой из-за очередного приступа головокружения и удивленно воззрившемуся на нее Ичимару. - Сам подумай - мы пробили голову главврачу психиатрической клиники, угнали его тачку и подстрелили трех его студентов. Увидев такое, медики вызовут полицию, а те, естественно, начнут копать под человека, вызвавшего скорую, и пытаться определить его местоположение по телефону, с которого в службы экстренного спасения звонили. А так... пускай ищут ветра в поле. - Здраво мыслишь, - кивнул Гин, и ударил по газам, заставляя крупный внедорожник агрессивного дизайна сорваться с места, словно ретивого жеребца, так и ждущего знатной скачки, и выруливая наугад в надежде, что скорая не с этой стороны заедет. И тут-то, присмотревшись к тому, как Гин то глаза закрывал, то головой тряс, то чуть ли не лбом в руль впечатывался, то машину вел или резкими рывками, или по какой-то одной ему ведомой синусоиде, Рангику с ужасом поняла - похоже, молодой аристократ явно бравировал, заверив ее, что машину сможет вести однозначно. Повезло хоть в чем-то - скорая по пути им не встретилась, и дорогу под руководстовом Рангику Гин осилял практически уверенно. Поначалу рыжая молчала, но, когда лишь благодаря тому, что Ичимару плюнул на свои попытки сдержать приступы дурноты после транквилизаторов и, чтобы не бороться с заставляющим закрывать глаза головокружением, наблевал несколько раз прямо в приоткрытую на ходу дверь внедорожника Дзараки, и смог в следующую секунду лишь чудом вывернуть руль и не впечатать машину капотом в забор возле чьего-то особняка, она осторожно спросила: - Гин, ты точно машину сможешь вести? - Я же сказал, да, - странно, в этот раз Ичимару даже не ухмылялся, и, казалось, даже подбитый глаз его чуточку приоткрылся, до того он посерьезнел. Но, помолчав, он растянул разбитые тонкие губы в явно призванной заставить Рангику поверить, что все в порядке, ухмылке и выдал: - Так что такси "Одноглазый Лис" продолжает свою работу. Прошу меня простить, милая леди, я устроился недавно, дорогу особо не знаю. Так что будьте моим навигатором, домчу с ветерком, как нефиг делать! Не то небо над ними смилостивилось, не то Гин смог, по сути, невозможное - сам будучи едва живым после всех издевательств, что на его бедную голову выпали, все-таки доставил Рангику и уже переставшего подавать признаки жизни Шухея к дому, где снимали квартиру Мацумото и проведшая эту ночь в полном страха ожидании Иноуэ. - Господи, Рангику, что произошло? - бедная Орихиме чуть в обморок не упала, когда отворила дверь после первого же короткого стука Мацумото и увидела в подъезде явно побитую и потрепанную сестрицу, державшую вместе с высоким, худым и зверски измордованным молодым человеком вообще не то мертвого, не то умирающего черноволосого парня с изрезанным в мясо лицом. - Давай отворяй скорее, по ходу дела все расскажу, - отрывисто произнесла Рангику. - И звони Урахаре, помощь его будет нужна. - Господину Урахаре? - Орихиме совсем растерялась. Она знала этого странного исследователя, с которым Рангику познакомилась у себя на работе - в психушку Дзараки в ту пору он ходил каждый день, навещал там свою старенькую маму... пока однажды она не умерла. Изобретатель очень тяжело перенес гибель последней из тех, кто был родным ему по крови человеком, но как-то так сложилось, что связь с Рангику они поддерживали даже после того, как он перестал появляться в стенах сумасшедшего дома. Способный и компьютер из горки железок собрать, и открытую рану на раз-два зашить, но при этом, увы, так и не успевший подтянуть свои изыскания в психиатрии настолько, чтобы забрать свою маму из лечебницы и вылечить ее, молодой мужчина частенько захаживал к Мацумото в гости на чаек или что-нибудь покрепче, а потому и с Орихиме был знаком. По слухам, у него была интрижка с эпатажной аристократкой из знатного дома Шихоин, загорелой златоглазой брюнеткой по имени Йоруичи, которой, вообще-то, в мужья в то время родители изо всех сил навязывали молодого аристократа из дома Шиба, Кайена, парня с черными волосами, зелеными глазами и позитивным открытым характером. Про то, что Кайен должен был стать супругом Йоруичи, Орихиме знала наверняка - ее нынешний кавалер, рыжеволосый кареглазый юноша Ичиго Куросаки, как раз доводился Шибе племянником. Только вот наверняка о том, насколько Йоруичи близка с Киске Урахарой, не знал никто - при разговорах на такие темы исследователь отшучивался, а молодая аристократка отмалчивалась. - Да, Орешек, звони Киске Урахаре, - выпалила Мацумото, протаскивая вместе с нереально хромающим Гином Шухея в комнату и укладывая его на койку. - Я телефон разбила, позвонить не смогу. А тут дело срочное - один уже практически умирает, сама же видишь, как его изуродовали, другой... - девушка красноречиво покосилась на попытавшегося изобразить, что он без малого в полном порядке, Ичимару, - другой тоже недалек от того, чтоб коньки отбросить. Едва услышав сбивчивые объяснения Иноуэ, а следом за ними короткий, но емкий рассказ о том, что произошло, из уст перехватившей трубку у сестры Рангику, Киске велел более по телефону не распаляться и ждать его прибытия. Взамен же гений-самоучка пообещал прибыть как можно скорее. Слово свое Урахара сдержал - явился буквально через двадцать минут после звонка. А это было и впрямь очень быстро, с учетом того, что обитал он на другом конце Сейрейтея, в неприметном и тихом его квартальчике на самой окраине. - Доброй... - начал было он, обнимая Рангику в знак приветствия. Но тут же осекся, увидев кровь на ее лице и покосившись в сторону избитого Гина, молча помахавшего ему из-за стола, за которым он расположился, устало облокотившись на спинку стула: - Да какой, к чертовой матери, доброй... Рангику, я так понимаю, вон тот искалеченный молодой человек, про которого ты говорила? - Я еще не искалеченный, - и снова Ичимару растянул потрескавшиеся и покрытые запёкшейся кровавой коркой губы в улыбке, явно вымученной, но призванной убедить собеседника, будто уж кто-кто, а он-то точно в полнейшем порядке. Глянув на это и припомнив, как вызволенный ей и благодаря своевременному появлению Шухея аристократ вёл себя, Рангику вдруг подумала, что, похоже, привычка прятать истинное состояние души за улыбкой, намертво приклеившейся, словно маска, к худому бледному лицу, у Гина в крови настолько, что он уже неосознанно демонстрирует её не только тем, к кому испытывает неприязнь, но и всем, кого вообще перед собою видит. - Вы лучше в спальню пройдите, там ещё один боец лежит, вот уж кто действительно искалеченный... Помрачнев и припомнив, что ещё по телефону Мацумото вкратце поведала ему о мотоциклисте, который спас её от смерти, но поплатился за это своим собственным лицом и здоровьем, Киске кивнул, приняв, что этот спасённый рыжей аристократ решил уступить и потерпеть ещё немного без должной медицинской помощи. Которая, к слову сказать, худощавому блондину была тоже необходима - одного беглого взгляда опытному лекарю хватило, чтобы понять: держится этот парень лишь на собственной настырности, физически он измучен, изувечен и истощён практически донельзя. Впрочем, тянуть время Урахара не стал и направился в спальню девушек. И спустя несколько мгновений до Иноуэ, Рангику и Гина, настороженно притихших на кухне в ожидании, раздался громкий возглас поражённого увиденным до глубины души учёного: - Рангику, а Шухея-то ты откуда откопать умудрилась, скажи на милость?!