Бандитский Сейрейтей.

В общем, как оказалось, в философских спорах об устройстве Сообщества Душ, о том, на что в первую очередь необходимо делать упор - на науку, политику, экономику или военную оборону, - Киске как-то ненароком затронул тему пыток и истребления военнопленных, на что Гримм аж в лице переменился и отрывисто выпалил: - Да я бы сжёг нахер этот Готей и все эти военные штабы! Знал бы ты, что то, какие мы с Шухеичем поехавшие теперь - это наполовину заслуга этих тварей! Не, ну я-то ладно, я по жизни отбитым был... но Шухей до попадания в то дерьмо, в котором мы по уши в своё время извалялись, такую жесть, какую тогда, он никогда не творил, и так себя не вёл. Поймав заинтересованный взгляд своего собеседника, Джаггерджак запоздало осознал, что ляпнул лишнего, а потом, махнув рукой, внезапно вперил остекленевший явно вовсе не из-за выпивки взгляд в никуда и глухо заговорил: - Только про это, Киске, никому ни слова. А то нам голов просто потом не сносить... И особенно Шухею не вздумай ляпнуть, что ты в курсе. Он, конечно, башку мне не отрежет... но не хочу я отношений с ним портить, он же мне как брат родной. Да что там - он мой брат, и плевать мне, что по факту у нас родители разные! Просто... условились мы никому ни о чём не рассказывать, да только не могу я так больше ходить и носить в себе всё это. Мне твоя жалость нахрен не нужна, но... может, если расскажу всё, ты совета какого дать сможешь, если заметишь, что как-то мы не так себя ведём, или ещё что в этом роде. Ну это, как ты там всегда говоришь, когда я совета у тебя в очередной раз прошу? - Когда знаешь ситуацию изнутри, легче сделать выводы и выбрать правильный курс поведения, - с лёгкой полуулыбкой напомнил Урахара, внутри же обратившись в сплошное внимание. Он ценил эти моменты пьяных исповедей. Нет, не за то, что услышанное он потом как-то использовал против тех людей, кто изливал ему душу, Киске вообще никогда так не делал, даже если отношения его с кем-то скатывались с хорошей дружбы до лютой вражды. Просто для блондина было бесценно, если он видел - ему доверяют, ему не боятся рассказать всё, как есть, раскрыть себя не только с той глянцево-успешной стороны, которую старательно показывают в обществе, а и самые неприглядные или тщательно оберегаемые от других грани своего характера или биографии вскрыть. - В общем, - начал Гриммждоу, припив ещё для храбрости и устало откинувшись в кресле, - всё началось очень давно, мне лет четырнадцать было, когда я Шухея встретил... Рос Гриммджо один в Руконгае. Как проворный, наглый и смелый пацан выкручивался, чтобы не протянуть ноги с голоду и не помереть во время очередной стычки с агрессивными местными - одному небу да самому отчаянному мальчишке было известно. Просто сложилось так, что, когда Гриммджоу исполнилось двенадцать, он остался без родителей. Его мама и папа трудились на заводе по производству бумаги, располагавшемуся рядом с их домом, как обычно, ранним утром торопились на смену, и торопились настолько, что даже не посмотрели по сторонам, бросившись перебегать дорогу там, где пешеходная зона не была очерчена полосами белой краски... Признаться честно, и по сей день Гримм просыпался временами от собственного крика. А всё потому, что снова и снова всплывали в его снах обезображенные и окровавленные тела родителей, по которым на бешеной скорости проехалась грузовая фура... После похорон мамы и папы Гриммджоу был направлен в местный детский дом. Правда, отношения с озлобленными и прекрасно уже осознающими, что усыновление им не светит, подростками, у дерзкого, упрямого и своевольного пацана, совсем не сложились. Передравшись практически со всеми воспитанниками приюта, дважды получив от них по полной программе (взбешённые наглостью и хамством отказывающегося выполнять всякие их унизительные требования новичка, парни объединили свои усилия и дважды измордовали Джаггерджака чуть ли не до смерти), просидев шесть раз по двое-трое (тут в зависимости от того, насколько плохим было расположение духа у назначавших наказание пацану воспитателей) суток в карцере без еды с водой и в компании вечно голодных крыс, Гриммджоу понял - надо бежать. И сбежал. Правда, с первого раза попытка побега не удалась - его заловили. А всё потому, что, кроме как в дом покойных родителей, где он рос и жил, более никуда Гримм пойти не догадался. Да и некуда идти было больше. После того, как его приволокли за шиворот обратно в детдом, и он прошёл ещё один круг ада, состоящий из новой порции побоев, голодовки и заседания в карцере, Джаггерджак снова решил сматывать удочки из этого адова местечка. Только теперь мальчишка понял - домой соваться не стоит ни в коем случае, если, разумеется, он не хочет, чтобы его снова поймали и притащили в этот поганый приют. Куда идти - выскочивший посреди ночи с территории детского дома на вечно запылённую дорогу Гриммджоу особо не представлял. Но и здесь оставаться он намерен не был ни за какие коврижки. С неделю пролазив по окрестностям и с каждым днём своих скитаний всё дальше уходя от ненавистного приюта, мальчишка наконец-то приглядел один смотревшийся заброшенным и показавшийся ему вполне так годным для проживания домик. Ну и обосновался там. В школу Джаггерджак так и не пошёл, решил, что навыков чтения и письма ему вполне хватит для дальнейшей жизни, и отдал предпочтение совершенствованию в искусствах уличных боёв, выполнению всяческих опасных для жизни трюков и вождению мотоциклов, автомобилей и всего, что поддаётся вождению в принципе. Зачем ему это было нужно - парнишка не особо понимал, но каким-то внутренним чутьём ощущал, что именно эти умения помогут ему устроиться в жизни. Перебиваясь воровством, выступлениями с всяческими фокусами такого рода за деньги и прочей ерундой, на которой можно хоть какие-то деньги заработать, Гриммджоу даже умудрился провести в свой облюбованный им домик свет и более-менее его обустроить. Так и прошло два года, и вот Гримм из угловатого всклокоченного мальчишки стал превращаться в высокого и ладно сложенного подростка. Агрессивный, но всегда способный протянуть руку помощи своим парень не чурался выпивки, рано познал прелести интимных связей с разными девчатами, и жил в своё удовольствие, совершенствуя свои бойцовские навыки. Может, всё и шло бы себе вот так, непонятно самому Гриммджоу куда, если бы не одна перевернувшая его жизнь неожиданная встреча. Проснувшись после очередных оказавшихся достаточно жёсткими алкогольных возлияний, парень решил, что без поправки здоровья тут никак не обойтись, пересчитал мелочёвку в своём кармане, обрадовался, что на стакан свежего разливного пива как раз хватит, и направился в бар, что находился минутах десяти ходьбы от его дома. Да только вот до бара этого синеволосому дойти оказалось уже не суждено... Переходя дорогу, Джаггерджак нервно встрепенулся. За стоявшим неподалёку магазином явственно различался шум потасовки. Причём, судя по крикам, раздававшимся оттуда, били мальчишку лет десяти-двенадцати. А, судя по глухим и множественным ударам, били его совсем не в шутку. Гриммджоу Джаггерджак по жизни не мог пропустить ни одной драки, если мордобой происходил в радиусе его присутствия. Ну а в данном случае разозлиться и броситься на шум парня заставило кое-что другое. Ему сразу вспомнилось, как его забивали кучей в детдоме. И с той поры он вынес одно правило для самого себя - если и биться с кем, то один на один. Даже если компания ошивающихся с ним молодчиков пыталась встрять в организованную Гриммом драку, считая её заведомо для него провальной, подросток зло щерился и посылал всех лесом, говоря, что это его драка, и соваться в неё равносильно попытке встать у него на пути. Всё потому, что Гримм помнил, как это - схаркивать кровь под градом непрекращающихся ударов, корчиться от собственного бессилия, оголтело лупить непонятно куда в попытке хоть кому-то дать сдачи... и только хуже утопать в собственном унижении. Нет уж, решил для себя парень, лучше гордиться тем, что ты в бою один на один сломал того, кто казался сильнее тебя, чем вместе с компанией заколотить до бессознательного состояния какого-то прохожего пьяного дурачка. Потому-то зачастую Гриммджоу и провоцировал тех, кто старше, сильнее, на драку - в этих боях он раз за разом выводил своё искусство драться на новый уровень. Ну а в тот момент услышав, как за магазином бьют мальчишку, Джаггерджак содрогнулся, вспомнил свои "развесёлые" деньки в детдоме, позабыл про похмелье и прямым ходом рванул в ту сторону, где драка уже шла вовсю. Когда он достиг места назначения, он на миг аж застыл от ужаса. Он что угодно ожидал увидеть, но только не то, как четверо одетых в форму охранников парней лет по двадцать-двадцать пять с виду битами будут охаживать уже потерявшего способность к сопротивлению и окровавленного после жестоких побоев черноволосого пацанёнка, достаточно высокого, но на вид из-за своей болезненной худобы тянущего максимум лет на двенадцать. Прикинув расклад, и сообразив, что соотношение его противников явно не в его пользу, Гриммджоу всё равно на попятную не пошёл. Поняв, что, если он ещё хоть минуту протянет, мальчишка может и дух испустить, синеволосый схватил валявшийся под ногами обломок кирпича и бросился в самую гущу этой драки с криком: - А ну пошли нахер от него, скоты недобитые!!! Бошки, сука, поразбиваю! Гримм не видел того, как сероглазый мальчишка попытался подняться на перебитых и окровавленных дрожащих руках, глядя на сумасшедшего пацана, осмелившегося броситься защищать его от этих четырёх мужиков, потому что встал к нему спиной, угрожающе замахнувшись кирпичом и на какое-то время закрыв его собой от возможных нападений. От такого неожиданного его появления даже эти охранники опешили и отступили на шаг, видя, что парень не шутит и в случае чего огреет кого-то из них кирпичом по черепу, не раздумывая. - Слышь, - зло сощурив зелёные глаза, на Гримма покосился один из избивавших мальчишку молодчиков. - А ты кто такой, и тебе какое дело до того, что мы тут делаем? Проваливай нахер отсюда, пока и тебя так же, как этого гадёныша мелкого, не отделали. В ответ Гриммджоу матом пояснил нервно качнувшему головой блондину, что его волновать не должно, кто он такой, и так же матом потребовал отстать от пацана. - Этот кусок дерьма пытался обнести магазин, - хмыкнул зеленоглазый, ведущий явно идущие к провалу переговоры с Джаггерджаком. - Жрать ему, видите ли, захотелось... кого это волнует? Иди и заработай, потом покупай себе жратву! - Ты дебил? - нахмурился Гриммджоу. Признаться честно, в воровстве особого греха он не видел - самому частенько приходилось подворовывать, когда с подработками проблемы были. - Где он тебе заработает, ты видел, сколько ему лет?! И скажи-ка мне на милость, что он своровал?! Курицу гриль какую-нибудь?! - Банку тушёнки и контейнер с готовым рисом, - внезапно отведя взгляд, пробурчал зеленоглазый охранник. Гриммджоу обомлел. И чтобы вот за такую мелочёвку мальчишку вот так жестоко отделывали битами?! Точно, охренели... Синие глаза Джаггерджака зло сощурились. - Слышьте, оползни, - цокнув языком, оглядел он охранников, окруживших его и всё пытавшегося встать мальчишку за его спиной. - Сколько стоит то, что он своровать пытался? Сейчас куплю, и сойдёмся на том, что я его с собой уведу, и вы от него отстанете. Рехнулись, что ли, уроды - бьёте пацана за жрачку, которая и сотни в сумме стоить не будет?! - Во-первых, если ты хочешь за него заплатить, то нужно будет платить в десятикратном размере, - высокомерно процедил зеленоглазый блондин, который и решил один из своих коллег попытаться договориться с так неожиданно ввязавшимся в драку подростком. - А, во-вторых, если таких, как он не избить, они не получат урока, не запомнят, что воровство наказуемо. - Понятно, не хочешь, значит, по-хорошему разойтись, - зло ощерился Джаггерджак, про себя же с грустью осознавая, что в десятикратном размере оплатить сворованное он точно не сможет - там хватило бы на то, чтобы по стоимости заплатить. Эх, ну почему этот пацан ему вчера не попался, крепче сжимая кирпич в руке, думал Гримм - там бы и в десятикратном размере оплатил, и ещё бы накупил вкуснятины явно изголодавшемуся мелкому. А так - ясно всё теперь, драки не избежать. Ну что ж, выпрямляясь, решил отчаянный подросток, раз на то пошло - пусть и он заплюёт кровью всю территорию за этим магазинчиком, но этого еле живого горе-воришку уж точно в обиду он не даст! Выпрямившись и зло сверкнув замутнёнными после вчерашней попойки ярко-голубыми глазами, Гриммджоу отчеканил: - Я, кажется, предупреждал: не отстанете от мелкого - я вам ваши тупые головы кирпичом раскрою. Смотрю, вы плохо меня поняли... А потом понеслась такая кутерьма, которую и по сей день Джаггерджак вспоминал, с грустью ухмыляясь и дивясь, каким чудом он не отдал концы в той замызганной подворотне. Да, как и обещал, он саданул кирпичом моментально сползшего кульком к его ногам блондина - ничего личного, тот просто под руку первым попался, - отобрал у него биту и, обложив противников порцией грязной ругани, кинулся на них с разбегу. Может, при всей своей ловкости, сноровке, отточенных в жестоких уличных драках навыках и пусть и несколько своеобразном, но оружии в виде биты и кирпича, Гримм и сумел бы отбиться от трёх замахнувшихся на него битами молодчиков. Да только удача сегодня оказалась не на стороне дерзкого подростка - схлестнувшись с ним в бою и поняв, что просто так его не взять, охранники отскочили от него на мгновение, почти синхронно выуживая что-то из карманов. Этим "что-то" оказались три пронзившие с их подачи после очередной атаки тело Гримма невероятно одуряющей болью электрошокера. Куда бита полетела из его рук, куда кирпич - зарычавший от боли и рухнувший на колени парень даже и не понял толком, до того невыносимо стало жечь каждую мышцу. Чёрт, да насколько же силён был заряд этих штуковин, поражался Джаггерджак, катаясь по земле от невыносимой болезненности повторяющихся и повторяющихся ударов током, которые стали перемежаться ещё и впечатывающимися в его тело и голову дубинками... он даже встать не мог, дёргаясь, харкая кровью, мотая головой и чувствуя, будто он снова в детдом попал, в те времена, когда его забивали кучей, а он вот так же рыпался, рвался - и ничего не мог сделать. Одно только вызвало в душе нещадно забиваемого тремя охранниками с битами и шокерами парня небольшое подобие облегчения - когда с колен, получив шокером в шею и битой в голову, он рухнул на спину, мальчишки за его спиной уже не было. Ну хоть догадался сбежать, уже неплохо, обречённо подумал Гриммджоу, снова словив битами по рёбрам, шокером прямо в живот, да ещё и потерявшись после ударов облачёнными в тяжёлые охранничьи ботинки ногами прямо по макушке. - Суки... - прохрипел Гримм, когда, на некоторое время дав коллегам знак остановиться, один из охранников взял его за окровавленные волосы, поднял голову так, чтобы видеть его глаза, и издевательски поинтересовался, не желает ли он признать, что был в корне неправ, вмешавшись в их дела. Вместо извинений охранник получил кровавый плевок прямо в лицо, а Джаггерджак - ещё град уже практически выведших его из строя ударов током и битами с кулаками и ногами вперемешку. И в тот миг, когда сил даже пытаться прикрыться от побоев у парня уже не осталось, он вдруг встрепенулся, увидев кое-что, поразившее не только его, но и взбесившее до чёртиков гнобящих его молодчиков. Прямо между двумя охаживавшими его парнями просвистела длинная цепь, наградившая обоих длинными кровоточащими полосами на открытых благодаря фасонам их форменных рубашек руках и заставившая их зло зашипеть и отпрянуть от чуть ли не терявшего сознания Джаггерджака. Причём цепь эта каким-то удивительным образом самого Гримма не задевала, если, правда, не считать того, что пару раз она прошла в опасной близости от его разбитого в кровь лица, чиркнув по коже, на что, впрочем, синеволосому уже плевать было с высокой колокольни. Перевернувшись на спину, чтобы посмотреть, кто же вдруг ввязался в это побоище его выручать, Гримм аж смачно выругался от удивления. На территории за магазином опять стоял тот самый тощий пацан, которого Джаггерджак закрыл собой, чтобы его прекратили избивать!.. Только теперь в руках сосредоточенно нахмурившегося мальчугана была длинная цепь, которую он то раскручивал, лупя ею охранников, то наматывал на кулак для новой атаки.