***
— Шарркан! — окликнул друга Джафар. Парень удивлённо обернулся, и он нагнал того у выхода из школы. — Тренер просил передать тебе, что ждёт тебя в спортзале. — Ха? — Шарркан выглядел действительно удивлённым. — Почему он попросил передать это тебя? — Ну, я же староста нашего класса. Он заглянул, и оказалось, что ты уже ушёл. Вот он и попросил меня нагнать, — надеясь, что прозвучало реалистично, быстро отвёл от себя подозрения Джафар. Кажется, отговорка не помогла. Шарркан всё также продолжал смотреть недоверчиво, постоянно оглядываясь на шкафчики с обувью и явно нервничая. — Но ведь он мог и на тренировке сказать… — Ну забыл, может быть, с кем не бывает? — уже начиная беспокоиться, пожал плечами он, пытаясь придумать что-нибудь действенное. — По-моему, это касается твоей драки с Масруром… Последняя фраза выполнила свою миссию на ура. Парень заметно побледнел и испуганно огляделся по сторонам, словно боясь увидеть прячущегося за углом тренера. Создавалось впечатление, что он рванёт в сторону спортзала прямо сейчас. Джафар облегчённо выдохнул. Это было опасно. — Тогда я, пожалуй, пойду, — криво улыбнувшись, ответил Шарркан. — Спасибо за то, что передал. Шарркан обошёл его и исчез за первым поворотом. Джафар мысленно попросил у друга прощения за обман и будущую подлость. И невольно возликовал от первой победы. Оставалось только надеяться, что Син тоже справился со своей частью плана, иначе все действия прошли напрасно, и Шарркан обидится. Джафар осторожно огляделся по сторонам, молясь, чтобы не появился реальный тренер, и на цыпочках последовал вслед за спешащим на встречу Шаррканом. Тот уже добрался до западного выхода, ведущего к спортивным секциям, и направился в сторону спортзала, который возвышался неподалёку. Прячась за деревьями, он проследил, как Шарркан зашёл внутрь, и подкрался к приоткрытым дверям, заглядывая внутрь. Шарркан разговаривал с выходящим наружу Сином. Что-то выслушав, третьегодка указал на подсобку, в которой хранился инвентарь. Видимо, Шарркан спросил, где находится тренер. Парень слегка кивнул и поспешил внутрь, а затем остановился, ошарашенно глядя на кого-то в подсобке. В этот самый момент Джафар выбежал из своего укрытия и толкнул Шарркана, мгновенно захлопывая за ним дверь. Синдбад вставил ключ в замочную скважину. Замок громко щёлкнул. — А окно?.. — неуверенно начал было Джафар, но Син остановил его взмахом руки. — Ещё до прихода Масрура закрыл. — Эй! — раздался взбешённый крик Шарркана, и в дверь громко и сильно заколотили. — Ребят, какого чёрта?! Через пару секунд к нему присоединился Масрур с более увесистыми и звонкими ударами. Джафар вздрогнул при мысли, что бывает с теми, кто разозлил эту громадину. — Извините, конечно, — первым молчание с их стороны прервал Син. — Но мы вас не выпустим, пока вы не поговорите нормально и не помиритесь. — Ты, чёртов петух! — Шарркан, судя по звуку, пнул дверь. — Так и знал, ты настоящий подонок! Джафар, от тебя я не ожидал такой подставы. Выпусти, пожалуйста! — Прости, но нет, — чувствуя себя самым настоящим уродом, ответил Джафар. — Син прав, вы должны помириться. Поэтому мы выпустим вас только тогда, когда вы сделаете это. — Да мои родители всю округу перелопатят, если я дома вовремя не буду! — в голосе Шарркана звучала явная угроза. — Так что вам придётся открыть эту грёбаную дверь! — Совсем забыл сказать, — Синдбад нагло хихикнул. — Я, как истинный капитан команды, предупредил ваших родственников о том, что сегодняшняя тренировка кончится очень-очень поздно. И что, возможно, мы все даже переночуем у меня. А вы, кажется, телефоны забыли… — Син постучал костяшками по двери. — Ну так что, готовы всю ночь там просидеть? — Зараза! — вопль Шарркана даже оглушил не ожидавшего ничего подобного Джафара. — А если я есть захочу? Или в туалет?! — Еда там лежит, в углу подсобки, так что не помрёте. А нужду справить и в бутылку можно или, на крайний случай, перетерпеть. Но легче, конечно, просто помириться. В этот раз Шарркан ничего не ответил, только со всей силы ударил по двери, да так, что Джафар в испуге отскочил от тонкой перегородки, разделявшей его с разозлёнными до чёртиков друзьями. — Не напрягайся, сам знаешь, какая она крепкая, — даже слегка издевательски протянул Синдбад. — Ну ладно, мы пошли, придём через часик. Удачи! И, схватив Джафара за руку, тот в самом деле потянул его на улицу. Только сзади раздавались крики Шарркана и удары по двери. Оставалось надеяться, что эти двое не поубивают друг друга. — Син, а это нормально — оставить их вот так? — неуверенно спросил Джафар, едва они оказались снаружи. Третьегодка притворно задумался, а затем уверенно улыбнулся ему, поднимая большой палец вверх. — Ага, все в порядке. Может, они оба и не хотят признавать этого, но чувства никуда не исчезли. Кстати, раз уж мы затронули эту тему… — прервал сам себя Синдбад и с хитринкой посмотрел на него. — А тебе кто-нибудь нравится? — Ха? — Джафар растерялся от неожиданного вопроса. В свои годы он пережил вещи, которые не каждый взрослый бы вынес, а также познал множество чувств, к сожалению, отнюдь не очень положительных. Не то, чтобы он вообще не испытывал приятных эмоций, нет. Радость от поступления в престижную старшую школу, как стипендиат, облегчение от дней, когда отчим не избивает его, непонятное веселье, охватывающее его в присутствии Шарркана, мирное спокойствие рядом с Масруром, воодушевление и восторг во время рисования, безумная благодарность Эсле и Бадру и, конечно же, некое тепло и счастье, которое появляется только когда Син рядом. Было ещё много других, таких как, например, восторг от игры ребят в баскетбол и радость от хорошей оценки, но это были мелочи. А любовь… Единственное чувство, которое ему было непонятно и чуждо. Джафар даже примерно не мог представить, что это такое и что люди испытывают, когда влюблены. Судя по прочитанным книгам, это одновременно и что-то очень приятное, заставляющее двигаться дальше и жить, и что-то мерзкое и ужасное, самая худшая вещь, которая только могла произойти с человеком. Он так давно не испытывал любви, что просто позабыл о ней. А может Джафар всего навсего врёт себе, чтобы было легче. Однажды познав счастья, возвращаться в кошмар не захочется. Вот какой урок он успел вынести. Но что испытывают люди, которые любят кого-то? Шарркан, например, страдал, но явно просто боялся неизвестности. Масрур тоже, но больше из-за проделок самого Шарркана. А мама… Любовь превратила её жизнь в настоящий ад. Так какова будет вероятность, что и Джафара не постигнет та же участь? Но было и много хороших примеров и, к счастью, таких большинство. — Не знаю, — наконец, ответил Джафар под испытывающим взглядом Синдбада. Тот явно был удивлён. — Что-то не так? — Ох, прости, — Син отчего-то смутился и отвёл глаза. — Просто обычно люди отвечают либо да, либо нет. По-крайней мере, подобных тебе я не встречал… Я не говорю, что это плохо! — по всей видимости, заметив его состояние, замахал руками парень. — Но… Хоть кто-нибудь тебе нравился? — Не знаю, — повторился Джафар, не обращая внимание на от изумления открывшего рот собеседника. А затем неожиданно добавил. — Я… Не знаю, что такое любовь. Джафар был из того числа людей, которые ненавидели жалость. И дело было не только в том, что жалеющий подсознательно считал его хуже себя или что-то в этом роде. Нет. Просто… Наверное, он всегда боялся того взгляда, каким на него смотрели. Взгляд, полный жалости. Под ним уже сам Джафар чувствовал себя каким-то неполноценным, лишним. Подобно сломанной игрушке, от которой вскоре избавятся, едва найдя замену. Когда-то Син уже смотрел на него так. В тот день, когда узнал правду. Тогда он подбежал к рыдающему Джафару и крепко обнял его, не отпуская до тех пор, пока не ушёл накрывший его ужас. И вот сейчас янтарные глаза Сина снова были полны той самой ненавистной жалостью. А ему вновь было просто страшно. — Не смотри так, — почти умоляюще попросил Джафар, прячась за упавшей на глаза чёлкой. — Прости, — Синдбад отвёл взгляд, лицо его исказилось странной гримасой. — Джафар, и долго ты намереваешься всё это терпеть? — Это? — переспросил он, прекрасно понимая, что имел в виду парень, отчего ему было ещё больнее. — Это, — Син резко дёрнулся и схватил не ожидавшего подобной выходки Джафара за руки, поднимая рукава рубашки и оголяя уже налившиеся синевой побои. В тот же миг сердце болезненно кольнуло. — Прекрати! — Джафар отчаянно забился в хватке Синдбада. Порция ненависти и брезгливости к самому себе вылилась в его душу. Он не хотел, чтобы Син видел его таким. — А что если он ненароком убьёт тебя?! — закричал третьегодка, притягивая одной рукой упирающегося Джафара к себе, и другой схватил его за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. — Ты думал об этом?! — Не твоё дело! — он закрыл глаза, чтобы хоть как-то спастись от навязанного зрительного контакта. — Нет, моё! Ты думал, что будет со мной, если это случится?! — дыхание Сина было громким и тяжёлым, создавалось ощущение, что парень истерит. Джафар недоверчиво взглянул на впервые разъярённого Синдбада. — Нет?! — Син?.. — тихонечко пробормотал он, дрожа от неожиданного страха. Думал ли Джафар о смерти от рук отчима? Да, и не раз. Думал ли хоть раз о других людях? Вернее, о том, что произойдёт с ними после его смерти? Никогда. Наверное, потому что у него никого не было до того, как он пошёл в старшую школу. Син, Шарркан, Масрур, Эсла, Бадр, даже Ямурайха и Мистрас… Когда он потерял счёт тому, сколько потрясающих людей стали обыденной частью его жизни? Когда понял, что больше не один, что нет смысла страдать, отталкивая всех? Когда неожиданно осознал, что… Очень хочет жить с ними? — Ар-р, — глаза Синдбада расширились, и он тихо зарычал, отпуская задумавшегося Джафара и сильно взъерошивая свои волосы, словно в попытке навести порядок в голове. — Прости. Просто порой так раздражает, что ты все грехи берёшь на себя. Послушай, — Син неожиданно прервался и тяжёлым взглядом посмотрел прямо в его глаза. — Ты должен доверять мне гораздо больше. Не взваливай всё на себя, иначе рано или поздно ты сломаешься. Я твой друг, в конце концов. И я беспокоюсь. — Син, — неосознанно выдохнул Джафар, а затем испуганно отвёл взгляд, едва понял, что его зрение расплывается. В носу стало горячо. — Ну вот опять ты… — с каким-то бессилием пробормотали над ним, а затем он оказался в крепких объятиях парня. — Когда ты уже поймёшь очевидные вещи? — Не говори так, словно я дурак какой-то… — буркнул Джафар куда-то в область груди. — Ну, в этом деле ты точно глупее меня, — тихонько засмеялся Син, отчего из-за дыхания волосы на его макушке разлохматились. — Джафар, — слабо позвали его, будто заранее предсказывая отказ. — Что? — сонно ответил он. — Переночуй сегодня у меня, а? Тебе не обязательно возвращаться туда. — Прекрати, — вздохнул Джафар, выворачиваясь из тёплых объятий и устало глядя на нервничающего парня. Началось. — Каким бы он ни был, это мой дом. — Не понимаю, при чём здесь это, — в голосе Синдбада не было злости или раздражения, только спокойствие и какая-то усталость сквозили в на вид равнодушном тоне. — Я не могу. Словно заклинание, фраза повисла в воздухе. Через некоторое время Синдбад громко вздохнул и почесал затылок, глядя на него тусклыми глазами. Во всех его движениях читались бессилие и безысходность. Джафару даже стало совестно непонятно от чего. — Хорошо, я понял, — наконец прервал молчание Син каким-то ломким голосом. Настроение было потеряно, даже далёкий от всей этой дружбы Джафар почувствовал очевидное. Стало больно и обидно, словно во всём виноват был именно он. — Я, пожалуй, пойду, — бесцветно пробормотал Джафар и, не ожидая ответа, направился к выходу из школы. Даже интерес к очевидному завершению ссоры Масрура и Шарркана пропал. Синдбад его так и не окликнул.***
Дом был погружён во тьму, даже несмотря на то, что на улице день был всё ещё в разгаре. Подобный резонанс показался Джафару как-никогда символичным, отчего стало почему-то смешно. Он с самого детства наблюдал данную картину и пару раз даже пытался запечатлеть её, как эталон безысходности и отчаяния. Джафар даже подобрал соответствующий угол обзора: со стороны кухни, чтобы зацепить и корявую лестницу, и сгнивший пол, и проход в гостиную, и грязные стёкла в окнах, и, самое главное, что было бы центром картины — открытую трухлявую дверь, за которой начинался дивный мир, наполненный красками, жизнью и счастьем, словно в перевес тёмным оттенкам холла. Естественно, это только задумки и ничего более — отчим бы в жизни не позволил ему преспокойно устроиться на полу кухни с холстом, красками и кисточками. Нарисовать задуманное можно было бы только в тот момент, когда тот спал, но Джафар всегда смаковал любой процесс рисования, а потому тратил на очередной шедевр не меньше нескольких дней. Зато потом чувствовал полное удовлетворение от получившейся картины, покрываемое разве что тенью усталости. По привычке заглянув в гостиную и не обнаружив в ней отчима, он поднялся по лестнице и остановился напротив собственной комнаты, отчего-то медля зайти. Все его инстинкты так и кричали об опасности, поджидавшей его внутри. Прислонившись ухом к деревянной поверхности, Джафар прислушался. И через некоторое время услышал, как кто-то громко дышит с той стороны. Он быстро отстранился и сделал шаг назад, обеспокоенно сжимая похолодевшие кончики пальцев в кулак. Что отчим делает в его комнате? В этот самый миг, словно услышав его мысли, дверь распахнулась, и перед Джафаром предстал отчим, одетый в весьма и весьма отвратительную даже для него одежду, больше напоминающую лохмотья. И, судя по взгляду и поведению, со специфичным горьким запахом, тот был пьян, а может даже и наркотиком побаловался. Джафар замер, словно мышонок под взглядом удава, а затем постарался как можно незаметнее отойти от явно неконтролирующего себя мужчины, чтобы сбежать ночевать в парк. Но его попытка была замечена и прервана сильным толчком, от которого он упал на захламленный пол. — Джафар, и долго ты намереваешься всё это терпеть? На него смотрели с похотью. С той самой, которую так сильно испугался Джафар летом во время избиения. — А что если он ненароком убьёт тебя?! Ты думал об этом?! От воспоминания стало страшно. Ладони вспотели, в голове появилась пустота, живот предательски скрутило. Дыхания отчаянно не хватало. — Ты думал, что будет со мной, если это случится?! Нет?! Отчим сделал шаг вперёд, выходя из комнаты и нависая над недвигающимся от нахлынувшего ужаса Джафаром. — Переночуй сегодня у меня, а? Тебе не обязательно возвращаться туда. Ну вот почему именно в такой момент в голову лезет всякая ерунда?! В последнюю секунду вскочив на ноги и увернувшись от захвата, Джафар быстро сбежал вниз по лестнице, перепрыгнув последние две ступени, и неожиданно почувствовал, как боль пронзила его затылок, отчего он покачнулся и схватился за стену, чтобы не упасть вновь. Позади раздался звон бьющегося стекла. Ошарашенно приложив руку к голове, Джафар почувствовал на пальцах что-то липкое и горячее. Кровь? Он растерянно посмотрел в сторону, откуда раздался звук, и увидел осколки бутылки. Чуть дальше с лестницы неумело спускался отчим. Этот пьяница что, в него её запустил и даже попасть умудрился? Удивляться времени не было. Нужно было как можно быстрее покинуть дом, иначе… Джафар даже представить боялся, что тогда произойдёт. Затылок сильно болел в том месте, куда попала злосчастная бутылка, а также вся голова гудела от сильного удара. Поэтому Джафар, когда оторвался от стены, покачнулся и едва не назначил очередное свидание своего лица с полом. К счастью, устоять он всё-таки смог. Замешательства Джафара хватило, чтобы его успел нагнать отчим, из-за головокружения увернуться в этот раз не получилось, отчего он оказался в стальных объятиях мужчины. Сил вырываться не было, отчим, явно ликуя, судя по нечленораздельным вскрикам, оттащил его в гостиную и бросил на давным давно порванный диван, нависая сверху и фиксируя его руки над головой. Джафар обессиленно забился, с ужасом осознавая, что именно с ним хотели сделать. И, признаться, подобное унижение было для него гораздо хуже смерти. Он не настолько опустился, чтобы стать подстилкой своего пьяницы-отчима! — Отпусти! — Джафар принялся кусаться и лягаться, чтобы хоть как-то отсрочить миг, когда с него стянут одежду, а может, ему даже удалось бы вырваться и спастись. — О чём ты думаешь, тебя посадят за изнасилование! Глаза мужчины были совершенно безумные и пустые, наполненные только одной лишь похотью, словно у какого-то животного. По всей видимости, тот так напился, что совершенно не соображал, что творит. И это пугало даже сильнее, чем предстоящая возможность лишиться гордости и девственности. И тогда Джафар решил абсолютно наплевать на страх. Он закричал так громко, как никогда раньше не кричал. Джафар бился, царапался, рвался на свободу, наплевав на возможные побои и последствия, звал на помощь, молился и срывался на хрип от бесконечных криков. Отчим же всё это время срывал с него школьную форму, совершенно не жалея ни одежду, ни самого Джафара. Он уже не мог выдавить из себя ни звука, чувствуя, как его хватают за пряжку ремня в попытке расстегнуть, как вдруг вес придавившего его тела исчез, а где-то в коридоре послышался грохот. Ничего не соображая, Джафар сел прямо и ошарашенно уставился на стоящий напротив него высокий мужской силуэт, который протягивал ему рубашку и жилет. Дрожащими руками он принял одежду и заметил, как отчим поднялся на ноги. — Там… — начал было он, но буквально через секунду тень оказалась рядом с пьяным мужчиной и ударила его прямо в челюсть, отчего тот повалился на пол, по всей видимости, отключившись. Незнакомец отвернулся от бессознательного тела и подбежал к нему, крепко сжимая и утешая. Джафар понял, что плачет, только когда оказался в тёплых объятиях. Он всхлипнул громче и обнял в ответ, чувствуя, как на него накидывают рубашку, и слыша просьбу засунуть руки в рукава. И узнал голос говорившего. — Син!.. — совершенно расклеившись, взвыл Джафар и обессиленно повалился на грудь парня. Тот мягко провёл рукой по волосам и оголённой спине, успокаивая. Затем всё же заставил его надеть рубашку и запахнул её, сверху натягивая жилет, чтобы скрыть отсутствие пуговиц. — У тебя есть, что взять с собой? — тихо спросил Синдбад, помогая подняться и придерживая его под руку. — Что? — недоумённо переспросил он, не понимая суть вопроса. — Мы сейчас идём ко мне домой, и я клянусь, что больше сюда ты не вернёшься, — Джафар хотел было противиться, но взгляд, которым одарил его Син, был выразительнее тысячи слов. Он послушно кивнул. — А потому скажи, есть ли что-то, что ты хотел бы забрать с собой? — Тетради с записями и одежду для улицы, — после недолгого раздумья ответил Джафар. — Они спрятаны в нише рядом с окном и под одной из отошедших досок на полу. — Понял, — Синдбад вывел его на крыльцо и усадил на ступеньку. — Не вздумай напрягаться, я сейчас буду. Как только парень скрылся за дверью, Джафар опустил голову на притянутые руками колени и попытался перевести дух. Получилось так себе, но стало чуточку легче, дыхание выровнялось, а боль в теле навалилась с новой силой. И запоздавший страх наконец-то нагнал события, из-за чего Джафар с ужасом осознал, что с ним чуть не сделали, если бы не подоспевший Син. — Всё, пошли, — раздался позади него голос, и его накрыла тень парня. — Идти сам можешь? — Да, — устало кивнул он и поднялся на ноги. Стоящий рядом Синдбад поддержал его, и они медленно побрели домой к Эсле и Бадру, часто останавливаясь, чтобы дать Джафару передохнуть. По дороге они не проронили не слова. Джафар был слишком слаб для разговора, а Син, по всей видимости, заметил это, потому и молчал, лишь изредка помогая Джафару увернуться от столбов или предупреждая о ступеньках и канавах. И он был очень благодарен за понимание Сина. И только лишь когда показался дом Синдбада, Джафар остановился. — Что-то не так? — парень мгновенно оказался рядом и обеспокоенно заглянул ему в лицо. — Тебе плохо? — Нет, — хрипло пробормотал он, во рту неожиданно пересохло. А как ему показаться перед семьёй Синдбада в таком виде? Что они подумают о нем? — Син, пожалуйста, не говори родителям… — Прекрати, — в голосе парня послышался металл, в глазах промелькнуло раздражение. Джафар испуганно сделал шаг назад и едва не повалился на асфальт, но был вовремя перехвачен руками Синдбада. Тот с укором посмотрел прямо на него, а затем продолжил. — Ты слишком много натерпелся, поэтому я собираюсь всё им рассказать. И ты меня не переубедишь. — Но… — неуверенно начал он, Син послушно ждал продолжения. — А что если они меня возненавидят? Синдбад на мгновение впал в транс, но затем возмущённо уставился на краснеющего от собственного бреда Джафара. Но потом с силой завертел головой из стороны в сторону, словно отрицая даже малейшую возможность подобного исхода. — Прекрати нести чушь, — наконец, сказал парень и мягко потянул его в сторону дома. — Они обожают тебя, а потому ни за что не возненавидят. Мы же не изверги, в конце концов. — Син, — слабо позвал его Джафар. — М? — с улыбкой оглянулся на него парень. — Мне нехорошо, — чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, просипел он и без сил повалился на асфальт. Над головой послышался вскрик Синдбада, и Джафар ощутил чувство невесомости. — Эй, держись! — перед глазами была темнота, но даже так он ясно услышал в голосе Сина неподдельный страх. — Джафар! На секунду, как показалось ему, он провалился в поверхностный мучительный сон, в котором слышались разные явно взволнованные голоса, перемешивающиеся в непонятную кашу; ему было то холодно, то жарко, кто-то постоянно касался его головы, а затем его наконец-то объяла тишина и спокойствие. Джафар проснулся лишь однажды и на короткое время, которое даже нельзя было толком назвать пробуждением. Он, укрытый мягким пуховым одеялом, лежал в какой-то тёмной комнате, которая насквозь пропахла уютом и свежей выпечкой. А рядом с его подушкой дремали, сидя на стульях, Эсла и Синдбад. Джафар улыбнулся и вновь прикрыл глаза.Отчего-то ему вдруг стало так радостно и спокойно на душе…