Царица 2. Сказка про тьму и свет.

Кощей, закутавшись в тёплый шарф до самого кончика покрасневшего от мороза носа, быстрым шагом направлялся в мэрию. Четырнадцатилетняя Варя еле поспевала за ним, пытаясь подстроиться по темп бывшего мэра некогда светлого и жизнерадостного города Мышкина, ныне разваленного, горящего, и почти опустевшего. — Кощей! — отчаянно позвала она, отстав на добрых три метра. — Пожалуйста, подождите! Маг резко обернулся и раздражённо бросил: — Варвара! Я, кажется, уже объяснял Ядвиге, что мне не нужны помощники! Девушка растерянно остановилась. Холодный зимний ветер трепал её волосы, сорвав с них с них старую, замызганную ленточку и быстро расплетя толстую каштановую косу. Снежинки оседали на куртке, падали на лицо, моментально таяли, оставляя на покрасневших от мороза щеках мокрые холодные капли. — Но... — Варя, — Кощей глубоко вздохнул. — Иди домой. Нечего юной девушке шататься среди развалин в такую погоду. Да и подруги тебя наверняка ждут. — Но послушайте! — вспыхнула Варя. — Это не конец! Жизнь продолжается! Нельзя вечно жить в трауре! Кощей в два шага преодолел расстояние между ними и, наклонившись к лицу девушки, прошипел: — Ты вообще слышишь меня? Сказано – иди домой! Да передай Ядвиге, что в помощниках я не нуждаюсь! Варя оскорблённо фыркнула. Что-что, а упрямство у Кощея поистине царское. За что он так с ней? Она ведь просто пытается помочь. С тех пор, как сгорела последняя страница сказки о Премудрой Елене, говорить с бывшим мэром о чей-то помощи было без толку. Чародейка ветра вздохнула, обводя взглядом улицу. Полуразрушенные обгоревшие здания, почти полностью занесённые снегом. Вокруг – ни души. Людей спешно эвакуировали из города. Как Кощею удалось не привлечь к Мышкину внимание областных властей, не знал никто. Но на городок не обращали внимания, ничьи внешние силы не вмешивались в войну. Правда, кто-то из прошлых жителей предпочёл остаться, не смотря на все увещевания Ядвиги Петровны и мэра. Некоторые оказались магами и считали своим долгом ввязаться в войну, некоторые просто не желали покидать родные дома. Бабушка Алёнки наотрез отказалась уезжать, и этому быстро нашлась причина. Во-первых, не желала оставлять внучку, во-вторых, открыла своё настоящее имя – Агафья, знаменитая во всё сказочном мире ведунья. К такой новости Алёнка отнеслась предвзято. Они с Абрикосовым всё чаще куда-то пропадали, и Василиса Васильевна сильно подозревала, что подростки тайно выбираются на разведку, вопреки всем запретам новой царицы. Варя вздохнула. Снег хлестал в лицо. Кощей, строго сдвинув брови, смотрел на неё сверху вниз. Под его взглядом девушка поёжилась и, развернувшись, бросилась в противоположный конец улицы. Маг вздохнул. Ну вот, обидилась. Как же с ними трудно! Мэр поднял лицо навстречу холодным шестигранным снежинкам. Два долгих года... А он, оказывается, уже успел позабыть, что такое война. Развернувшись, Кощей быстрым шагом направился в мэрию. Тяжело вздохнув, ступил на занесённый снегом порог, положив ладонь на ледяной металл дверной ручки. Повернул её. Дверь со скрипом отворилась, и маг переступил порог. Внутри было темно. Кощей вздохнул и щелчком пальцев заставил фитиля свечей загореться. Дверь захлопнуло порывом холодного ветра. От неожиданности Кощей вздрогнул. Наверху послышались торопливые шаги, слишком лёгкие для мужчины. По ступеням быстро спустилась огненно-рыжая веснушчатая женщина с озорными карими глазами, сейчас светящимися гневным пламенем. На её ладонях перекатывались два огненных пульсара. Увидев Кощея, женщина облегчённо вздохнула и шары погасли. — Это ты... — выдохнула она. Кощей изогнул бровь. — А ты ожидала увидеть кого-то другого? Рыжая покачала головой. — Замёрз? — вместо ответа спросила она. Бывший мэр Мышкина усмехнулся, развязывая шарф. — Опять переводишь тему, Лея... Ну ладно, дело твоё, не хочешь, не говори. А Николай где? Мать Алёнки флегматично фыркнула. — Он вместе с Ильёй развалины библиотеки разбирает. Проверяет, не осталось ли чего. Кощей хмыкнул. После того пожара, что устроила Алёнка три года назад, надежда найти уцелевшие книги была ничтожно мала. Троюродная сестра Ядвиги, Елена, которую для удобства (да и хотя бы для того, чтобы не путать с Премудрой) все звали Леей, с неодобрением посмотрела на него. — Чай будешь? — спросила она, прищурившись. Кощей усмехнулся. Знал, что Лея надеется за столом вытрясти из него ответы на все интересующие её вопросы. Противиться натиску рыжей, оптимально настроенной ведьмы не оставалось ни сил, ни желания. Маг лишь вздохнул, вешая куртку на полуотвалившийся крючок. — Пожалуй. С Ядвигой виделась? А то от неё в последнее время ни вестей, ни новостей. Лея кивнула, проходя в старую комнатку, служившую в бывшей мэрии помещением для хранения хоз. инвентаря, теперь же переквалифицированную в кухню. Взяла в руки чайник и через пару секунд тот закипел. Бросила в жестяную чашку пару сухих желтоватых листочков и залила их кипятком. Чаем это можно было назвать лишь с очень большой натяжкой. Кощей осторожно принял жестянку из рук Леи. Чуть-чуть отхлебнул и поморщился. Противный, страсть! Но что делать? Листья трын-травы хорошо восстанавливают силы, а это ему сейчас ой, как нужно. Магический резерв Кощея был абсолютно израсходован. — Ядвига сейчас в уцелевших подземельях библиотеки, — проговорила рыжеволосая, делая глоток из своей жестянки и с отвращением морщась. — Пытается найти в зале сказок с плохим концом что-нибудь, что могло бы помочь уничтожить зеркала и алатырь заодно. Потому что пока Морока питает силой дух Чернобога, на хороший для нас исход войны можно и не надеяться. Кощей снова отхлебнул противного отвара. — Да? А я-то думаю, почему она на связь не выходит... Кстати, Василиса выступала с речью на заседании Сената? — Выступала. — усмехнулась Лея. — Только ей там отказали. Говорят, их святой долг – защитить волшебное население от Морока. Так что вмешиваться в войну они категорически не собираются. — Знаешь, а я ожидал чего-то подобного. — усмехнулся маг, в два глотка допивая содержимое жестянки. — Хотя, признаться, предполагал, что они пришлют хоть кого-нибудь на помощь. — А они и прислали, — хмуро ответила мать Алёнки. — Василису! — Ага... — протянул мэр. Лея хмыкнула и посмотрела в окно, сложив руки на груди и скосив на него глаза. — А я всё-таки верю, что она вернётся. — словно промежду делом произнесла она. Кощей стрельнул в неё глазами и в его взгляде появилась сталь. — Не говори глупостей. Её сказка была уничтожена. Её больше нет. После такого никто бы не смог даже не вернуться, возродиться! — А она – вернётся! «Упряма, как и её дочь.» — устало подумал Кощей. Резко встал из-за стола. — Послушай, это не-воз-мож-но, понимаешь?! Никто не возвращался! — Кощей, — рыжеволосая ведьма успокаивающе гладит его по плечам. — Ты ведь тоже в это веришь. Надеешься, что она воскреснет. Всегда ведь воскресала... — Хватит, — с неимоверной усталостью отвечает маг и уже действительно чувствует себя на все свои две с половиной тысячи лет. Внизу раздались чьи-то шаги. Лея и Кощей переглянулись и, одновременно создав магические пульсары, спустились в коридор. На пороге, отряхивая снег с пшеничных волос, в которых ясно виднелась серебристая седина, стоял молодой мужчина. Такой резкий контраст заставлял вздрогнуть. С облегчением выдохнув, Кощей и Елена развеяли заклинания. Николай, подув на запотевшие стёкла очков, протёр их и снова водрузил на нос. Рыжеволосая ведьма бросилась ему на шею, попутно целуя в губы. Кощей хмыкнул, оперевшись на перила лестницы и сложив руки на груди. — О, Кощей, давно вернулся? — спросил маг огня, пожимая ему руку. Бывший мэр Мышкина изогнул бровь. — Мы с тобой разминулись всего-то минут на пятнадцать. Ну что, нашли что-нибудь? — Абсолютно ничего! — скривился Николай, обнимая прижавшуюся к нему жену за талию. — Только обгоревший каркас, балки да груда кирпичей и щебня. — Плохо. — прокомментировал маг. — Остаётся только поблагодарить богов за то, что половина томов хранилась в подземельях. — Кстати, Кощей, — Николай прошёл на кухню и тоже заварил листочки трын-травы в медной кружке с помятым краем, пропустив его последние слова мимо ушей. — Новый год через неделю. Чего желать будешь? Маг всерьёз задумался. Слишком детским казалось желание вновь увидеть дочь Авдея Берендеевича живой. Кто бы мог подумать, что он будет так скучать по белокурой девочке с большими льдисто-голубыми глазами и гордым прозвищем Премудрая? Любовь жестока... Привязанность ошибочна... Разлука неизбежна... *** В областной больнице Ярославля как раз закончилась смена. Врачи расходились по домам. В терапевтическом отделении остались лишь Евгения Николаевна, старшая медсестра, да трое дежурных врачей. — А через неделю-то Новый год. — выдохнул молодой интерн Никита. — А то! — хмыкнула Евгения Сергеевна. — Слышишь, Никита, твоя очередь сегодня реанимационное отделение проверять. Так что иди, иди! Чем быстрее начнёшь, тем быстрее закончишь! Парень вздохнул и отправился в реанимационный отсек. Зашёл в первую комнату. Грустно вздохнул. Здесь лежала никому не известная девушка. Её нашли избитой на пустыре без денег и документов три года назад. С тех пор она ни разу не приходила в себя. Ослепительно красивая белокурая, хрупкая, словно фарфоровая куколка. По правилам её уже дано должны были отключить от аппарата жизнеобеспечения, но ни у кого не поднималась рука, даже у заведующего отделением. Никита опять грустно вздохнул. Давление в норме, пульс не скачет. Он уже было собрался уходить, как вдруг расслышал слабый писк. Резко развернулся, и увидел, как линия пульса подскочила вверх. Девушка медленно раскрыла насыщенно-синие глаза, и слабым голосом проговорила: — Что случилось? Где я? Кто я такая? Тихо вскрикнув, Никита бросился вон из комнаты.