Царица 2. Сказка про тьму и свет.

Едва вокруг вновь возник Мышкин, как в глаза ударил яркий ослепляющий свет. Кощей заслонил лицо рукой. Ядвига тряхнула волосами, поднимая повыше метлу. Постепенно свет угас. Маги ошарашенно переглянулись. Что это ещё за фокусы?! Из леса выкатился серый пушистый клубок. — Кощей! — истерический крик на грани с ультразвуком. Маг поморщился. — Савелий! — с удивлением узнал он первого советника царя Авдея. Кот, у которого шерсть встала дыбом, истерично вскинул хвост трубой и с размаху забрался бывшему мэру города Мышкина на плечо, цепляясь острыми когтями за кожу и одежду. — Ты что делаешь? — гневно прошипел маг. Савелий свернулся в клубок. Лишь яркие янтарные глаза светились из серой шерсти. Кот трясся. — С Лукоморского дуба они все попадали! — проговорил он, судорожно глотая воздух. — Совсем страх потеряли! Ой, мамочки... — Савелий, ты что там бормочешь? — удивилась Ядвига. — Давай по существу! — Я тут, как бы, домашний любимец. — пояснил кот. — А меня нагло потеряли! Нет, ну вообще ни стыда, ни совести... — Чей? — прищурившись, спросил Кощей, ощущая смутные подозрения по этому поводу. — Да так... Журналистка какая-то. Светленькая, кудрявенькая, влазит, куда не стоило бы. — беспечно пояснил Савелий. И добавил: — Психичка! — Елень... — процедил тёмный маг. Где эту журналистку фигову носит? Нет, поймает – будет она у него безвылазно сидеть в подвалах мэрии от греха подальше! — А у меня, вообще, только восемь жизней осталось! — продолжил жаловаться первый советник. — Можно сказать, раритет! А она... А они... — Так, раритет, хватит там мяукать! — перебила Ядвига и нахмурилась. — Откуда тебя нелёгкая принесла? — Да там... На площади... Полный беспорядок вообще! — из клубка шерсти высунулись две лапы и показали, какой там внушительный бардак. — Понятно. — помрачнел Кощей. — Пошли. Будем наводить порядок. Достали они меня... — Вот пусть они мне только на глаза попадутся! — воинственно пообещала кроваво-рыжая ведьма. Маг, тяжело опираясь на трость, зашагал по испещрённой воронками от взрывов улице. Кот сидел у него на плече, покачиваясь при ходьбе. — Савелий, — раздражённо бросил ему Кощей. — Может, своим ходом пойдёшь? Ты, знаешь ли, далеко не лёгкий. — Неправильное распределение тяжести ведёт к искривлению осанки. — поучительно произнёс кот. — Вот-вот. А твоя мохнатая тушка этому только способствует. Оскорблённый Савелий спрыгнул с плеча мага. Гордо задрав хвост, потрусил рядом с Ядвигой. Ведьма грустно улыбнулась. А ведь раньше Кощей вовсе не возражал против того, чтобы кот или кто ещё сидел на его плечах. Хотя Савелий за последнее время сильно поднабрал в весе. Лично она бы не рискнула тащить его на себе. Давным давно уже сорвала спину. Кощей молча шёл вперёд. Мысли и воспоминания всё сильнее сдавливали его в своих тисках. Взгляд неожиданно упал на высокую, в пол-обхвата в стволе, вишню. Ветви сломаны, кора в некоторых местах сожжена. Однако она устояла. За три года войны эта вишня так и не согнулась. «Тёмная кора – яд и горечь, хрупкие белые цветки – чистота и невинность, ярко-бордовые плоды – страсть и кровь. В этом дереве сокрыта целая история.» Насколько глубоко эти слова врезались в его сердце... Да, действительно, целая история. Красивая сказка с печальным концом. Что заставило его подойти к дереву, маг вряд ли узнает. Он прислонился лбом к израненной коре. Стало как-то теплее, словно чьи-то знакомые руки обняли его за плечи. Но Кощей прекрасно знал, что рядом никого нет. Ядвига наблюдала за магом с тихим сожалением. Она и сама теряла. Мэй, Елена, княгиня Елизавета, Елисей, Варвара-Краса, Снегурочка... Со всеми она была хорошо знакома. И так тяжело переживала их уход. К ведьме неслышно подошла Марья-Искусница. — Что с ним? — кивнула она в сторону Кощея. Ядвига красноречиво указала глазами на вишню. Марья понятливо качнула головой. Именно это дерево, можно сказать, и послужило началом не только для сада, но и для самого Мышкина. В то время на его месте стояла деревенька, где всем распоряжалась Баба-Яга. Однажды Елена принесла саженец из личного сада самих Гесперид и упросила ведьму позволить ей посадить здесь деревце. Само собой, ей не отказали. Сам сад был напоминанием о ней. Кощей вздохнул. Неожиданно вдали раздался крик: — Ядвига Петровна! Маг горько усмехнулся. О, прекрасно, его словно бы здесь и нет. Кроваво-рыжая ведьма с изумлением подняла изумрудный взгляд на четырёх юных волшебниц. — Ой, что на площади было... — протянула Снежка, задыхаясь от быстрого бега. — На нас... Солдаты напали! — пытаясь отдышаться, пояснила Маша. — А потом девушка какая-то выходит, и говорит: «Эй, вы, а ну отойдите от них!» — с увлечением рассказывала Алёнка. — А потом ка~ак пульнёт в них светом... — Погодите, хватит трындеть, я ничего не понимаю! — резко оборвала воспитанниц Ядвига. — Какая девушка? Какой ещё свет?! — Ну, такой... Шар, светящийся! — огненная чародейка показала, какой именно шар. Марья-Искусница бросила на ведьму обеспокоенный взгляд. — Магия света. — одними губами прошептала она. — А мне известен только один такой маг... — Стихия ещё ничего не доказывает. — раздражённо отмахнулась Ядвига. Повернулась к девочкам. — Где она? Когда вы её видели? — А мы... — протянула Снежка. — Сбежала она. — закончила за неё Маша. — Мы даже спасибо ей сказать не успели. — Весёленькое дело... — протянула Марья-Искусница. — Слушая, Яга... А зеркало-то где? Ну, то, которое Моревне Хозяйка Медной горы на заказ из зеркального янтаря высекла? — Шут его разберёт. — буркнула ведьма. — Я его последний раз месяц назад видела. — Кощей... — Даже не смотри на меня так! — отмахнулся маг. — Я золота больше не коплю. Да и не золотое оно. — Книга... — Три года назад сгорела. — фыркнула Ядвига. С обломленного флагштока спустился сокол. Спустился на землю и его очертания начали плавиться. Через пару минут на его месте появился молодой мужчина. — Видел я вашу недоволшебницу, или кто она там такая. — хмыкнул он. — В лес понеслась. А среди ветвей, уж извините, с моим размахом крыльев не очень-то легко летать. — развёл он руками. Ядвига вздохнула. Марья-Искусница погладила Финиста по плечу. Кощей нахмурился. — А Василиса где? — сурово спросил он. Ясный Сокол наклонил голову. — Она с Даниловым, Кощей Трипетович, в полной безопасности. Маг с облегчением вздохнул. Ну, хоть не надо волноваться, что Премудрая с горя наделает глупостей. Мастера он знал прекрасно. В обиду Василису не дадут. Едва маги более-менее успокоились, как над их головами грянул взрыв... *** Елень бесцельно шаталась по тюремной камере, пиная носком изуродованных туфель небольшой камешек. Однако кусочек базальта всё время увязал в старой, перепревшей соломе, чем выводил журналистку из себя. — Это нарушение прав личности! — бормотала она. — Насильное удержание человека. Это, блин, уголовная ответственность, в конце концов! — наконец не выдержала она, бросаясь к решётке. — Немедленно выпустите меня! Я требую адвоката! По какому праву вы меня здесь держите?! — Ну, так князь велел. — зевнул громила, призванный стоять на стрёме возле тюремной камеры. Девушка досадливо скрипнула зубами, убирая со лба вьющиеся волосы, набравшиеся пыли. — Да что это такое! — продолжила бушевать она. — Да я на вас санэпидемстанцию натравлю! Как можно в таких условиях содежать заключённых?! А еда... Это же гастрит и желудочная язва! Намеренная травля! Я на вас в суд подам! За неисполнение должностных обязанностей! — О чём это она? — спросил громила напарника. Тот пожал плечами. — Не имею ни малейшего понятия. Стражник повернулся к девушке и с подозрением спросил: — Слышь, малая, а ты, часом, не ведьма? — Сам ты ведьма! — фыркнула Елень. Потрясла прутья решётки. — Вы-пус-ти-те! У нас демократия! Ну, хотя бы приговор огласите! Иначе это самосуд! — Бесполезно... — хмыкнул голос откуда-то из угла. До этого момента Елень и не замечала, что она в камере не одна. Девушка резко обернулась и держащим голосом спросила: — Кто вы? — Царевна Милалика Сергеевна. — вздохнул голос. — А ты-то кто будешь? — Елень... — прошептала девушка. Ворох тряпья у самой стены заворошился и оттуда высунулась растрёпанная девичья голова с тёмно-русыми волосами. — Имя сказочное, а на нашу, на лукоморскую, что-то не смахиваешь. — сощурила она серые глаза. — Вы тут сколько сидите? — вежливо спросила журналистка. Милалика изогнула бровь. — Вы? — Ты. — поправилась Елень. Тёмно-русая вздохнула. — Да уж, почитай, неделю. Ты садись, чего стоишь-то. Журналистка быстро присела рядом,с интересом рассматривая лицо собеседницы. Волосы спутаны, лицо измазано в пыли. А так очень красивая. Большие серые глаза, немного печальное выражение лица. — А вы... ты что, сказочная? — спросила она, затаив дыхание. Царевна усмехнулась. — А то! Я казака Морозилы жена. — о чём-то вспомнив, всхлипнула. — У меня там дочурка осталась. Снежана. Младшая Снегурочка. Старшую-то Морок растопи-ил. Ледяная была, глупенькая... — она горько зарыдала. Елень растерянно посмотрела на Милалику. Нет. С ума тут никто не сходит. Значит, это всё правда? И про Кощея Бессмертного, и про какого-то злобного князя, и про войну между миром людей и миром сказок? Господи, во что ж она вляпалась... — Никогда не жалей о прошлом. Просто живи так, чтобы оно не стало будущим. — проговорила она, неожиданно вспомнив полузабытые слова. — Ну, знаешь, просто не плачь. Успокойся, ладно? Милалика поражённо отняла руки от лица. — Что ты сказала? — с придыханием спросила она. — Эмм... Успокойся? — неуверенно спросила Елень. — Нет, нет, до этого! — Никогда не жалей о прошлом? Царевна закусила губу. — Невозможно... — прошептала она. Елень изогнула бровь. — Что? Милалика резко вскочила. — Может я, конечно, схожу с ума, но мне кажется, что я тебя знаю! — Конечно, знаешь. — съехидничала журналистка. — Мы познакомились десять минут назад. — Нет! — та махнула рукой. — Мы были знакомы... до этого, понимаешь? — Похоже ты бредишь. — с сомнением произнесла Елень. — Я тебя не помню. Милалика погрустнела. Потом махнула рукой. — Ай, ладно, забудь! Она уселась в уголок. Елень задумалась. Провести остаток жизни в темнице ей ну никак не улыбалось. А ждать, пока спасут... Лучше сразу убейте! Сквозь прутья решётки просунулись два куска хлеба и упали на пыльный пол. Журналистка посмотрела на них и её белокурую голову посетила гениальная идея. — А ну-ка, Мила, кажется, у меня есть план, как нам отсюда сбежать...