Царица 2. Сказка про тьму и свет.

Кощей, заложив руки за спину, мерил шагами расстояние от кресла до книжного шкафа. Его личная агентура обыскала весь Дремучий Лес, Мышкин и ближайшие округи Лукоморья. Девочек нигде не было. Лея и Милалика рыдали навзрыд, а Яга, замотав звенящую от криков голову смоченным холодной водой полотенцем, сидела за его собственным письменным столом с рюмкой густой настойки, которая должна была снять мигрень. Безутешным матерям же ничто не могло помочь, кроме возвращения их дочерей. А это, увы, пока не представлялось возможным. Кощей вздохнул. Да он и сам прочесал окрестные леса, приняв облик огромного красавца-волка с горящими серыми глазами, чёрного, как смоль. Это дорого ему обошлось, он едва не попал под дуло охотников-любителей близ Ярославля. Яга вызвалась отправиться на поиски вместе с ним, лишь бы не слышать больше звенящих в ушах криков ссор, бормотаний Мороза Иваныча и рыданий Милалики. Многие посетители леса в тот день очень удивились, увидев чёрного волка с пушистым кроваво-рыжим хорьком на спине. И никто, конечно, не знал, что могучий и прекрасный царь леса, в тайне даже от себя, надеялся увидеть среди зарослей кустов, стволов и крон деревьев хрупкую, тонконогую белую лань. Сколько раз он твердил себе, что привязываться к людям – глупо? Маг вздохнул. Трудно. Слишком трудно даже для него. И угроза Морского Царя всё ещё жгла сознание. А если это не просто сотрясение воздуха? О, он уже ни в чём не уверен. Неслышно поднявшись из-за стола, Ядвига подошла сзади и положила ему руки на плечи. — Чего ты маешься? — усталым, чуть охрипшим голосом спросила она. — Я знаю, я тоже скучаю по ней, но всё это – уже перебор. — Яга... — Попроси помощи у Неё. — предложила кроваво-рыжая ведьма. Кощей резко сбросил её руки. — Нет! — отрезал мэр города Мышкина. — Я до этого никогда не опущусь. — И когда-нибудь твоя чёртова гордость погубит нас всех. — раздался голос от дверей, и на пороге появилась Василиса. Морская царевна недовольно сложила руки на груди. — Мы же не предлагаем идти на поклон к Ладе, в конце-то концов. — Лучше бы к Ладе. — прошипел маг, терзая каблуками остатки ковра на полу. — Да только она бесполезна! — Вот-вот. — кивнула Василиса. — А ведь Она не откажет. Она простит, просто позови, и Она обязательно придёт... — НЕТ! — голос Кощея прогремел под потолком. Чародейки вздрогнули. — Мне ещё раз повторить? — Прекрасно. — холодно отозвалась Премудрая. — В таком случае нам не о чем разговаривать. Передумаешь – я в библиотеке. Она вышла из кабинета, громко хлопнув дверью, так, что на долю секунды показалось, что отвалятся петли, а вместе с ними и потолок полетит по кускам. Ядвига покачала головой. — В последнее время с тобой становится общаться всё труднее. Ты уверен, что всё в порядке? Маг поднял на неё взгляд. Усталые, серые глаза. Растрёпанные, тёмные с примесью седины, пряди падали на лоб. Он осунулся, и словно постарел на добрую тысячу лет. — А как сама думаешь? — вопросом на вопрос ответил он. Ведьма вздохнула. Опёрлась подбородком о его плечо. — Я разумею, что тебе трудно, но не стыдно попросить о помощи. Тем более, у своей семьи. — Ни за что. — раздалось в ответ. — Яга, ты ничего не знаешь о наших взаимоотношениях. — Я знаю, что Она всегда тебя любила, и всегда будет любить. И, само собой, простит тебе твою дурость. — ведьма щёлкнула его по лбу согнутым пальцем. — Вы же семья. — Уже нет. Ядвига выпустила весь воздух из лёгких и отошла на пару шагов назад. — Да что не так-то, а? — Пожалуйста, оставь меня одного. — приговорил Кощей, так и не обернувшись. — И, будь добра, другим скажи,чтоб не беспокоили. — Как пожелаешь. — ведьма, покачивая бёдрами, вышла из кабинета. За ней захлопнулась дверь. Лёгкие ветерок проник в комнату через разбитое окно и встрепенул растрёпанные пряди волос Кощея. Его облик мэра был давно потерян. На скуле появился шрам. В уголках глаз собрались морщины. Бессмертный маг ощущал себя дряхлым стариком... *** Мэй, твёрдо сжав губы, прохаживалась от одной стены к другой, обхватив подбородок пальцами. Напротив неё стояли Белоснежка и Питер Пэн и неотрывно следили за дриадой взглядом. — Они перекрыли левый канал Смородины. — процедила зеленоволосая девушка. — Это был единственный путь, который вёл в Лукоморье, и по которому можно было минуть большинство патрулирующих постов. — А если попытаться пройти по старым шахтам гномов? — предложил Пэн. — Они обвалились. — моментально отозвалась Мэй, отмахнувшись. — Ну, можно попробовать пробраться по сетям внутренних путей. — неуверенно выдвинула идею Белоснежка. — На них наложен Надзор. — отмела и эту версию дриада. — Порталы открывать нельзя, за ними тщательно следят. Повисла тишина, которую нарушал только цокот каблуков Мэй о каменный пол. Неожиданно зеленоволосая остановилась, и её глаза сверкнули озарением. — Платяной шкаф!.. — прошептала она. Белоснежка и Питер Пэн переглянулись. — Ты в Нарнию собралась? — уточнила принцесса. — Да нет же! — отмахнулась дриада. Подобрав с пола кусочек известняка, осыпавшегося с балок на потолке, она принялась что-то корябать на стене. — Снежа, платяной шкаф – это артефакт, универсальный портал. Он не оставляет абсолютно никаких магических следов, и момент его активности просто невозможно засечь! — Если я правильно поняла, то для того, чтобы перемещение было «невозможно засечь», шкафов должно быть два? — хмуро поинтересовалась Белоснежка. — Иначе нас с лёгкостью засекут, уловив активность на точке приземления. — Верно. — слегка улыбнулась Мэй. — Когда-то Кощей рассказывал, что... В общем, в лавке Освальда, здесь, в Белогорье, в подвалах стоит один такой шкаф. А второй во дворце царя Авдея. Если верить Емеле, то Морок сейчас отсиживается в Туманной гавани, и на дворец почти никто не обращает внимания. — Кстати, о Емеле. — в дверях появилась высокая женщина лет 30-35-ти, с толстой золотой косой и венком в волосах. — Что там с печами? Ты о них договорилась? — Да. — кивнула дриада, отходя в сторону и демонстрируя своё творение – немного кривую схему работы волшебных шкафов. — Он обещал поговорить с Афанасьей и зачаровать их для нас. — Это хорошо. — кивнула женщина. Из-за её спины высунулся миленький златоволосый мальчик лет семи, с синими, как глубина неба, глазами. На его волосах покоился пёстрый цветочный венок. — Я сделал, как ты велела, матушка. — его голосок оказался звонким, как трель весеннего ручейка. — Молодец. — похвалила его женщина. Хлопнула в ладоши и к ней со всех сторон подлетели разномастные птички. Две из них несли перо, две другие – чернильницу, и ещё четыре – свёрток бересты. Обмакнув перо в чернила, она быстро что-то написала на тёмной стороне коры. Подув на них, и подождав, пока чернила подсохнут, женщина свернула бересту, завязала атласной ленточкой и вручила мальчику. — Вот, — строго наказала она. — Побежишь к речке Смородине, да щуке Афанасье прям в плавники и вручишь. Понял меня? Тот кивнул и исчез в воздухе. *** Морок сидел на троне, подперев щёку кулаком. Рядом, на подлокотнике, сидела Мара. Её тёмные волосы рассыпались по плечам. Она была копией Елены, и это угнетало князя. Единственное, что отличало Мару от наследницы трона Лукоморья – это цвет волос и глаз. Ну и, пожалуй, выбранная сторона. Дочь Авдея уж скорее всадила бы себе в грудь серебряный кинжал, чем согласилась помогать Мороку. Князь вздохнул. Мало кто знал, и мало кто помнил, что раньше его звали Евгением. Князь Евгений – о, какой бы это сейчас было отрадой для его ушей. А Морок... Прозвище, скрывшее всё его сущее, всю его природу. Мара рядом вздрогнула. — Тебя что-то беспокоит, мой князь? — её обманчиво-ласковый голос прозвенел в гробовой тишине и вознёсся к потолку. Морок не поддался на это – он прекрасно помнил, с какой опасностью имеет дело. — Ваше сходство. — слетает с его губ. В первые секунды Мара не понимает, о чём он, но потом в её взгляде появляется осознание. — Увы, я не могу перестать быть похожей на Елену. — тянет она, словно сожалея, но это не так. — Тебя это сильно расстраивает? — Уж не радует. — Морок поднялся с трона. — Её образ не может оставить меня даже после её смерти. — Ваша ненависть друг к другу настолько сильна, что ты и во мне видишь её? — мурлычет Мара, обнимая его за плечи. Князь вздохнул и сбросил её ладони. — Оставь меня. Холод твоих рук раздражает – у меня ощущение, будто рядом сидит мерзкая и ледяная жаба. Улыбка медленно сползает с лица девушки. — Жаба? — тихо спрашивает она, поджав губы. — Ну же, ты поплатишься за свои слова, князь. Она сползла с подлокотника и тёмным облаком вылетела из тронного зала, разбив витраж, заменявший оконное стекло в огромных французских окнах в тронном зале. Морок вздохнул. — Чёрт-те что... — прошипел он. — подойдя к небольшому столику, взял хрустальный кубок с вином и полюбовался на напиток в просвет. — Она надеется испугать меня этим. Что же, пока у меня в руках алатырь, даже гнев самого Рода мне не страшен. А что до неё... — князь сделал глоток из кубка. — Она вернётся. Через разбитое окно в тронный зал лились яркие солнечные лучи.