Царица 2. Сказка про тьму и свет.

«Очень страшно. Страх горьким ядом разливается по венам. Сердце застывает, грозясь в любой момент рассыпаться пеплом, сожжённое горькой отравой практически животного ужаса. Елена разлепила залитые спёкшейся кровью глаза. Она не помнила практически ничего. Словно прошедшие два дня кто-то стёр из её памяти. Окинула слабым взглядом «сквозь веки» пепелище вокруг. Едва приподняв голову, Елена оглянулась. Ей показалось, что она так и не проснулась после очередного ночного кошмара. Сгоревшие дома, почерневшие от пепла и огня мостовые, сожжённые кусты и опалённые деревья. Кровь на улицах. Взгляд, полный ненависти. Взгляд отовсюду! — Вот он! — кто-то обвиняюще ткнул в неё пальцем. — Это тот монстр! Наполненные злобой голоса резанули слух. «Монстр!»

«Чудовище!»

«Убийца!»

«Монстр...» – одно лишь слово набатом ударило в сознание, перекликаясь с гулким стуком испуганного сердца. Весь мир вокруг затрепетал, вздрагивая от каждого удара, вспыхивая кривыми резонансами, разливаясь чёрной, ядовитой, густой болью по напряжённым венам. И отовсюду – тысячи наполненных страхом и ненавистью глаз... Елена боялась сама себя. Во рту разливалась неприятная горечь, язык пересох, словно после бутыли крепкого алкоголя. Мышцы были скручены в жгут. Она приподнялась на руках, позволяя бурым от пыли волосам упасть на лоб и скрыть её лицо от тех, кто собрался сейчас вершить над ней правосудие. — Нэлли... — Елена тихо позвала, приметив в толпе знакомое лицо. Полусильфа, в ужасе прикрыв рот ладонью, смотрела на неё широко распахнутыми от шока зелёными глазами. Она боится её... Холодные слёзы прокладывали дорожки на вымазанных багровой, с примесью крови, грязью щеках. Тихо капали в бурую пыль дороги, тут же исчезая в песке. — Уничтожьте монстра! — раздался крик из толпы, который тут же подхватили миллионы других голосов. — Убейте его! — Чудовище не должно жить! — Пусть за всё ответит! — Нет!!! — резкий крик и зеленоволосая девушка бросилась из толпы к распростёртому на земле силуэту. Закрыла его руками. — Я вам не позволю! — Невермора должна быть уничтожена. — раздался рядом холодный голос Кощея. Елена не видела его, но точно знала, что в его взгляде сейчас не больше тепла, чем в арктической льдине. — Никто, — процедила сквозь зубы Мэй. — Никто не тронет её, пока Я не решу! Это ясно? Послышался топот. Местные жители старались убраться подальше от разгневанной хитры. Дриада ласково погладила царевну по запутанным, взлохмаченным волосам. Мелькнула рыжая шевелюра Ядвиги. Ведьма опустилась на колени возле Елены. — Лучик, — раздался её тихий, звенящий от напряжения голос. — Слышишь меня? — Слышу... — тихим и очень хриплым голосом отозвалась девушка. Ей показалось, что она разучилась говорить... — Пожалуйста, Рыжик... Оставьте меня... Я – монстр... Я не хочу жить... Резко получает пощечину от Мэй. Разгневанные зелёные глаза дриады уставились на неё. — Как ты смеешь такое говорить?! — шипит она. Ядвига строго свела тонкие брови на переносице. — Монстр – не ты, Елена. А тот, кто живёт внутри тебя. — её тонкий палец упёрся царевне в грудь. Синие глаза девушки потрясённо расширились. — И его имя – Невермора. — дополняет тихий голос Кощея и её сознание снова меркнет...» *** Елена резко ухватилась за виски, когда в сознании снова вспыхнул свет. Воспоминание приносило боль, на языке снова появился полузабытый вкус пепла, дыма и людской ненависти. В её сердце много лет томился самый ужасающий монстр. Невермора. Она не знала, кто и зачем заставляет её вспоминать это. Елене было неприятно воскрешать это в памяти. Тогда, на одном из континентов, она не смогла совладать со своим монстром и целый город за каких-то там два дня был полностью стёрт с лица земли. Неожиданно взгляд зацепил тонкие ультрамариново-фиолетовые струны на стенах. Эту магию она знала хорошо. Даже слишком хорошо... Премудрая нахмурила тёмные брови. Кажется, сейчас она начала догадываться, что к чему. О, нет... Ничто из того, что произошло с ними и конкретно с ней – это не случайность. Далеко не случайность. И то, что они попали именно сюда и именно сейчас. И то, что Невермора смогла освободиться. Кто-то уже давным-давно выбрал её на роль богини Хейлейн. Только вот... Кому за всё это следует сказать спасибо? Намного проще достать белый флаг, Чем сражаться, сбиваясь в хлам. Ты не знаешь, что твой главный враг – Не весь мир, а только ты сам... *** Мэй лежала на спине у Аслана, ослабшая настолько, что уже могла идти самостоятельно. Белоснежка шагала рядом, потрёпанная и исцарапанная. Лес вокруг становился всё гуще. Было неестественно тихо. Великий лев молчал. — Аслан... — тихо позвала дриада, приоткрыв глаза. — А что же... Что же теперь? — Ничего, дитя. — ответил тот, глядя лишь на тропу перед собой. — Сейчас нам нужно найти место, где мы сможем спокойно всё обсудить, не боясь, что нас могут обнаружить. — А таковых мест и днём с огнём не сыщешь. — вздохнула Белоснежка, сунув исцарапанный клинок в ножны. — Сейчас Морок выставил свою агентуру на каждом углу. — Придётся идти тайными тропами, чтобы не попасться. — неловко вставила Мэй и её рука вновь безвольно повисла. — Их, слава богу, не смогут засечь. Я благодарна Елене за то, что она позволила эльфам остаться. Кстати говоря... Почему я до сих пор её не видела? Где она? Повисло молчание. Дриада сердцем ощутила, что ничего хорошего она не услышит. Это молчание было гнетущим, страшным, не несущим в себе хорошей надежды. Мэй приподнялась, глядя на Белоснежку широко раскрытыми глазами. — Мэй... — наконец решилась принцесса. — Елена... Она... Её больше нет... — Что?! — всё сущее ухнуло куда-то вниз. Стало так пусто... Нет, она не верила. Отказывалась верить, хотя нутром прекрасно ощущала, что никто из них не шутит. Нет... Её больше нет... Как же так... Почему... — Как она умерла? — охрипшим голосом спросила дриада, и Белоснежка виновато отвела взгляд. — Морок. Он убил её. Сжёг страницы. — она сглотнула, ощутив, как пересохло в горле. Говорить было трудно. Мэй медленно слезла со спины Аслана. Лев молча смотрел на неё. Изумрудистая прикрыла глаза и глубоко выдохнула. В её больших глазах зажглись тёмные огоньки. — Я клянусь, он за всё заплатит. — прошипела она и, гордо подняв голову, исчезла среди тёмной, высохшей листвы. Пусть мир мой рухнет миллионы раз, Пусть я нарушу мировой завет, От боли стисну зубы, вспомнив вас, Я буду слёзы лить – позора в этом нет... *** Ядвига спустилась по скрипящей, с провалившимися, погнившими ступенями, лестнице, обхватив себя одной рукой за плечо. Ей было стыдно за свою несдержанность, совершенно детское поведение. Со скрипящих, раскачивающихся перил ей на плечо спрыгнул пушистый серый кот. Бывший первый советник при дворе сверкнул глазами, вскинув поистине павлиний хвост и топчась мягкими лапками по плечу ведьмы. — Он сильно ругался? — мурлыкнул он, усаживаясь на её плече по удобнее. — Да и хуже могло быть. — вздохнула Ядвига. — Савелий... Я не ведаю, что нам делать. Он запретил мне высовываться за пределы барьера. Но ведь нельзя же так! Это война! А он просто огородил нас от всего мира кругом защитным. Я понимаю, что он старается всё взять в свои руки, самостоятельно решить эту проблему, но ведь не его же это проблема! Наша! — Всегда упрямым был. — фыркнул кот. — Ну а что ты ему сделаешь? — Не имею понятия. — рассерженно отозвалась ведьма. — Но нельзя его так оставлять! Хоть и бессмертный, а этот груз не по его плечам! Зачахнет, и никто ничего не сделает. Если бы он только позволил помочь ему... Раздался грохот распахнувшейся двери. На пороге, прислонившись к дверному косяку и тяжело дыша, стоял Финист. Одна рука была явно сломана и бессильно обвисла. На губах пузырилась кровь. Ядвига сейчас же бросилась к нему, скрипнув зубами, когда Савелий вцепился когтями в её плечо. Она придержала его за руку, когда маг еле удержался со слабости в ногах. — Финист, что случилось? — шепнула она, усаживая его на печально скрипнувший стул с гнутой ножкой. Ясный Сокол глубоко выдохнул. Сверху слетела Лея. На ней не было лица. — Боже... — шепнула она и тут же бросилась за Агафьей. Было ясно, что ему сейчас же не помочь, продержится он недолго. — Морок стал сильнее... — сквозь хрип, вырывавшийся из груди, произнёс Финист. — Он почти поймал... Меня... Я не знаю, как я ушёл... Там, в Лукоморье... Что-то страшное... Необъяснимое... Он закрыл глаза, безвольно обвисая в руках у Ядвиги. Сознание ведьмы затопляла паника. Нет, он не умрёт! Не должен умереть! Она положила ладони на его грудь, еле прикрытую изорванной рубахой, призывая всю целительскую магию, чтобы не дать ему переступить порог раньше времени. Ведьма побелела от напряжения, Савелий так сильно подался вперёд, что едва не свалился с её плеча. — Раны магические... — наконец устало шепнула ведьма, бессильно оседая на пол. Вдруг ей на плечо опустилась чья-то тёплая рука. Тело Финиста вспыхнуло зеленоватым огнём. К нему прибавился золотистый, потом голубой и ультрамариновый. Ядвига облегчённо вздохнула и провалилась в обморок... Война, неглядя, тяжёлые рубцы На сердце взмахом стали оставляет. С концами трудно так сводить концы. Победа – кровь, и это каждый знает... *** Настасья стояла недалеко возле границы защитного барьера, обнажив трофейный ятаган. Она видела сапфирово-чёрные вспышки по границе магического барьера, и была начеку. Никто не знал, когда магия Кощея иссякнет. И никому не хотелось бы встречать врагов вслепую. — Настасья, — раздался шелест листьев и из кустов показалась черномазая макушка Моревны. Медноволосая воительница облегчённо вздохнула и опустила ятаган. — Это ты... — облегчённо вздохнула она. — Что случилось, Марья? Огромные глаза девушки сверкнули и она прошептала одними губами: — Лихо... Настасья Микулишна ощутила, как в горле образовался ком. — Где ты его видела?! — неожиданно севшим голосом спросила она. Марья прикрыла глаза, перекидывая цвайхендер из одной руки в другую. — Я видела его мельком. Где-то в двух милях отсюда. Что-то мне подсказывает, что грядёт что-то страшное. Воительница вздохнула. Кто бы знал, как она устала от всего этого... От войны, от треклятого Морока, от всей этой магической маяты. Конечно, она знала, за кого выходила замуж, и прекрасно осознавала, чем за это придётся заплатить. Как говорят, на войне все средства хороши... Но ей это всё уже порядком надоело. Бесконечные битвы, опасность, читающая в воздухе, смерть самых близких друзей, предательства. Марья Моревна вздохнула, глядя на подругу. Ветер трепал её тёмные волосы. Ей тоже хотелось простой жизни. Не сражений, не адреналина в крови, не постоянной опасности. А простого, семейного счастья. Сидеть перед горящим камином в объятиях того, кого любишь, и ни о чём не думать... Всем этого хотелось... Но, как говорят, самая опасная и жестокая война – война за власть... Споткнулся, упал, душа взвилась в высь, Загорелись жизни мосты. Меч в руки беря, ты Богу молись, Но и Черта не гневи...