Дворец, в котором должен был состояться приём, выглядел на удивление таким же, как и всегда. В нескольких окнах горел свет, подъездная дорога была окутана тенями, хотя я видела встроенные фонари. Других машин не было. Площадка перед входом была пуста. Взглянув на часы, я убедилась, что не опаздывала, да и водитель приехал вовремя. Как-то всё это было странно. Не отменил же Максон приём? Он ведь предупредил бы? Что ж, если и забыл, то урок истории в таком платье я ещё не проводила…
Моника постаралась на славу! Откопала в моём
волшебном шкафу платья, которые я задвинула как можно дальше от посторонних глаз. Некоторые из них были чересчур откровенными, другие не подходили по статусу. Подобные платья одевали двойки, выходя в свет, а я думала, что никогда не представится случая надеть подобный наряд. Чёрное платье с золотой юбкой под гипюром сидело идеально. Однако, мне было неуютно от того, что весь лиф был сделан из одного лишь гипюра, и только витиеватые узоры скрывали все мои прелести. Но сколько бы я не смущалась из-за этого, стоило принять тот факт, что платье было великолепно. Я выглядела по-королевски!
— Его Величество вас ожидает, — произнёс Энтони, забрав моё пальто.
Поднявшись на второй этаж, он проводил меня к двустворчатым дверям Главного зала. В последний раз я здесь была, когда Максон дал мне отворот поворот с Отбором. Впрочем, я сама была виновата. Входя, я никак не ожидала, что зал будет утопать в полумраке. Никакого электричества, только естественный свет от полусотен свечей, расставленных вокруг небольшого сервированного столика. В закутке, где раньше размещались диванчики, сидело несколько музыкантов.
— Подозреваю, это не приём, — хмыкнула я, подходя к королю. Выглядел он как и всегда безупречно — в отутюженном с иголочки костюме и вычищенных до блеска оксфордах.
— Почему же? Приём, но только очень частный. — Король улыбнулся и запечатлел на моей руке поцелуй. От его взгляда, в котором горело восхищения, я вся затрепетала. — Я задолжал вам ужин, помните?
— Кажется, вы уже как-то накормили меня яичницей, — рассмеялась я. Максон помог сесть и придвинул стул к столу.
— Это не в счёт!
— Что за повод? — поинтересовалась я, положив на колени салфетку. Слуга церемонно поставил передо мной тарелку и открыл поднос. Всё это казалось довольно странным. Я ужинала с королём при свечах в огромном зале, где принимаются высокородные гости, а слуги подавали еду и разливали шампанское. С половиной из этих вещей можно было смириться и закрыть на них глаза, но то, что меня обхаживали люди, которые ещё восемь лет назад были бы всего на одну касту ниже меня, смущало. Я не привыкла, чтобы мне подавали еду и разливали вино, потому что могла сделать это самостоятельно, но глупый этикет этого не позволял. Именно это уже делало нас с Максоном такими разными. Он привык, что с самого детства ему заглядывали в рот, тогда как мне от этого было не комфортно. Однако, вот она я, сидела напротив короля и ждала, когда удалится слуга, чтобы продолжить разговор.
— Ваш прошедший день рождения, чем не повод? — улыбнулся Максон и поднял бокал. И почему я раньше считала его снобом? Ведь он так легко поддавался эмоциям, их легко было прочесть по его лицу. Да, возможно на камеру он был другим, но в жизни — намного лучше. И только за эту улыбку можно было отдать богу душу.
— Хороший аргумент, но зачем было хитрить?
— Я боялся, что вы откажите мне в этом маленьком свидании.
— Так значит, это всё же свидание? — лукаво улыбнулась я. Максон серьёзно посмотрел на меня и кивнул. Стало жарко, хотя в зале было довольно-таки прохладно, благодаря работающим кондиционерам. Запечённый цыплёнок выглядел аппетитно, но кусок теперь не лез в горло. — Вы боялись, что я откажу, узнав, что вы приглашаете меня на свидание? — Максон снова кивнул. — Почему?
— На это было несколько причин. И одна другой краше, — невесело усмехнулся король и сделал несколько глотков из бокала. Я тоже поспешила смочить горло. — Потанцуем? — предложил он, вставая из-за стола. Музыканты заиграли громче, а Максон уверенно закружил нас в танце.
— Хочу услышать эти причины, Ваше величество! — произнесла я, оказавшись в его объятиях. Это невероятно отвлекало и мешало сосредоточиться.
— Прошу, давай без титулов, — взмолился король, и я сразу же кивнула. Его ладонь заскользила по моей спине, отчего по коже пробежала стайка мурашек. — Возможно, одна из причин заключалась в том, что я мог случайно напугать тебя в Глендейле. Я сказал, не подумав.
— Так вы… ты забираешь свои слова назад? — севшим голосом спросила я.
— Нет, ни в коем случае! Я тогда поторопился, но ты действительно мне нравишься. Однако, тот злополучный мост испортил вечер, и я так и не услышал твоего ответа.
Я покраснела и поняла, что все заготовленные слова вылетели из головы. Максон продолжил вести в танце и терпеливо ждал ответ, а я, тем временем, жалела о том, что так жаждала этого разговора. Что ж, мечтам свойственно было иногда сбываться. И как теперь следовало поступить? Поставить точку сейчас или рискнуть? Стоила ли игра свеч? По большей части я старалась контролировать свою жизнь, но если я поддамся чувствам, то контроля не видать, как собственных ушей.
И всё же, чувства побеждали. Слишком часто я доверяла разуму, может поэтому в моей жизни не было места мужчинам. Я боялась потерять контроль, ведь многое могло зависеть не только от меня, но и от человека напротив. Но что ответить ему? Как сказать о собственных чувствах? Банальное
ты тоже мне нравишься звучало кощунственно и грозило испортить момент также, как тот злополучный мост. Любые слова звучали бы нелепо, и даже близко бы не отражали тех истинных чувств, что я испытывала к нему.
Поэтому, ничего лучше не придумав, я остановилась. Максон вздрогнул, когда моя ладонь скользнула по его шеи и подался вперёд, подталкиваемый моей рукой. Сколько раз мы оказывались так близко, сбиваясь с дыхания, но так и не переступали черту? Сердце колотилось о рёбра, и я готова была нырнуть в этот омут с головой.
Поцелуй вышел робким, нерешительным, мимолётным. Я не до конца была уверена в том, что выбрала правильный путь, но сделанного не воротишь. Закусив губу, я опустила голову и перевела дух. Максон заметно расслабился, но руки сильнее обхватили мою талию. Я отважилась поднять взгляд и увидела его сияющую улыбку, а потом новый водоворот чувств обрушился на меня.
Максон мягко коснулся моих губ своими, а потом осторожно провёл языком по верхней губе. Я выдохнула, и он, воспользовавшись моментом, углубил поцелуй. Внутренний голос, который ещё пытался вразумить меня, затих, потому что всё шло так, как надо. Это было тем, чего я хотела. Объятия Максона ощущались как нечто абсолютно правильное. Именно здесь было моё место, в его руках, под его защитой. Мы подходили друг другу, были половинками одного целого, но до этого момента даже не подозревали об этом. И так не хотелось отпускать его, а даже наоборот — лучше узнать, остаться рядом, стать частью его жизни. Все сомнения ушли прочь, потому что теперь я точно знала, чего хотела.
— Америка, — прошептал Максон, уткнувшись лбом в мой лоб. Его дыхание сбилось, как и моё, а сердца выпрыгивали из груди. Это было невероятно. Не помню, чтобы я испытывала что-то подобное с Аспеном. Максон погладил мою щеку, а потом снова поцеловал и снова, и снова, и снова. Поцелуям не было конца и края. Они были то страстными, то нежными. Мы не могли остановиться, наконец достигнув желаемого.
Я не сразу заметила, что музыка уже давно стихла, и в зале мы остались вдвоём, но не было страха, что Максон воспользуется положением. Я успела достаточно его узнать и безоговорочно ему доверяла, чтобы отринуть прочь слова, сказанные кем-то ещё перед Отбором.
— Америка, я должен кое-что сказать, — тихо произнёс Максон, слегка отстраняясь, но руки крепко продолжали держать за талию, — точнее спросить и хочу услышать честный ответ. — Я кивнула. — Готова ли ты к этим отношениям? — Я перевела взгляд на собственные руки, что перебирали волосы за его ухом. — Я не простой человек, и я говорю не только о титуле, хотя он играет не последнюю роль. Со мной бывает непросто, в шкафах имеются скелеты, которые рано или поздно, придётся хранить и тебе. Я никогда не смогу принадлежать всецело тебе, потому что моя первая жена, которая вряд ли когда-нибудь даст развод, это Иллеа. А если… если всё зайдёт далеко, а я надеюсь на это, то и ты будешь связана с ней крепкими узами. А до этого… до этого будет столько трудностей, что ты пожалеешь, что вообще согласилась на эту авантюру.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — прямо спросила я. Руки Максона напряглись, словно он пытался побороть себя, но всё же опустил их, выпуская меня на свободу и давая право выбора.
— Нет, — честно ответ Максон. — Я хочу, чтобы ты осталась. Осталась по собственному желанию, осознавая всю ответственность и попыталась бороться за эти отношения, потому что один я не справлюсь. Как только общественность узнает о нас, то перемоют тебе и твоей семье все косточки. Журналисты жестоки, они будут лгать, пытаться нас разлучить, в их речах не будет ни капли правды. Ты должна будешь научиться доверять мне. Верить мне. Жизнь в твоём привычном понимании перестанет быть нормальной.
Я задумчиво обвела зал взглядом. Странное место. Почему именно здесь вершилась моя судьба? Максон говорил о доверии, но как он отреагирует если узнает, почему я согласилась заниматься историей. Смогут ли журналисты вынюхать эту страшную тайну? Удастся ли убедить Джорджию, что я не смогу предать корону и короля, и оставить меня и мою семью в покое? Со лжи всё началось, но ложью не должно было закончиться.
— Максон, — тихо позвала я, и он встрепенулся. Его взгляд сосредоточился на мне в немом вопросе. — Я останусь, только если ты честно ответишь на несколько вопросов.
— Справедливо!
— Почему вы расстались с Эвелин? — Максон поморщился и потёр лоб.
— Щекотливый вопрос, — протянул он. — Ты точно хочешь это знать?
— Да, потому что ещё три месяца назад вы были крепкой парой, и все только и ждали, что вы поженитесь. Поэтому я хочу узнать правду от тебя. Что могло произойти такое, что вы вычеркнули друг друга из жизни? И если ты до сих пор испытываешь к ней тёплые чувства, а меня используешь, чтобы насолить ей, то я не хочу участвовать в этих играх.
— Нет! — порывисто воскликнул Максон и приблизился ко мне. — Нет! Я не люблю её, и за эти месяцы, кажется, понял, что вообще никогда не любил. Просто мы были похожи, с ней было удобно, привычно. И всё это затянулось в петлю на шее, а я этого и не понимал, пока мне не открыли глаза. Я и в мыслях не думал использовать тебя таким образом! — Максон отвёл взгляд и шумно сглотнул. — А причина по которой мы расстались - проста. Эвелин изменила мне, — признался Максон, — с садовником, — добавил он, а я после секундной тишины не выдержала и рассмеялась. Такое заявление было достойно лучшего бульварного романа. Казалось бы, такое признание должно было смутить и возмутить, но я продолжала хохотать. Попытки Максона выглядеть обиженным только сильнее раззадоривали меня. В конце концов, Максон тоже рассмеялся.
— Что стало с бедолагой?
— Я приказал посадить его в тюрьму, но через две недели его выпустили и отправили в самую дальнюю провинцию, от греха подальше, — хмыкнул Максон. — Я не стал лишать его касты, потому что с моральной точки зрения, это неправильно. Ведь я сам переступил черту дозволенного. — Я вскинула голову. — Да, Америка, короли нарушают собственные же законы. Вот и первый мой скелет в шкафу. — Я кивнула, хотя на душе остался неприятный осадок от мысли, что Максон и Эвелин были близки. Да, он пощадил садовника, но таких как он было много и с ними обходились куда хуже. Мы с Аспеном тоже могли встрять в подобную ситуацию, если бы были неосторожны. Никто бы тогда не мучился совестью, посадив нас в тюрьму и лишив каст. — Какой второй вопрос?
— Скажи честно, ты ведь знаешь историю лучше меня, не так ли? — Максон снова отвёл взгляд, но на губах заиграла озорная улыбка.
— Так и знал, что ты догадалась. Нужно было лучше притворяться неучем, но я не жалею о том, что обманом заманил тебя во дворец, — рассмеялся он и притянул меня к себе. — Это всё? Я ответил на все твои вопросы?
— Пока да, — улыбнулась я.
— В таком случае, мисс Сингер, готовы ли стать девушкой обаятельного молодого короля?
— Только, если он меня поцелует, — лукаво улыбнулась я, поражаясь собственной смелости. Максон не заставил себя долго ждать, и в промежутках между поцелуями, я всё же дала своё согласие, которое отчего-то так важно было услышать королю.
* * *
Следующим утром я первым же делом договорилась с Джорджией о встрече в университетском кафе. Рабочий день тянулся до ужаса долго, и мыслями я прибывала в объятьях Максона, вспоминая его крепкие руки и жаркие поцелуи, но на горизонте, как грозовая туча, маячила проблема с северянами. Если я хотела быть с Максоном, все связи с повстанцами нужно было оборвать немедленно, и чтобы вечерняя встреча с Джорджией прошла без проблем, пришлось провести обед с подругами и рассказать о прошлом вечере. Моника, не сдержав эмоций, радостно закричала на всю столовую, и несколько студентов в испуге обернулись на её крик. Более спокойная Саманта улыбнулась и крепко обняла меня.
— Так и думала, что это будет свидание, потому что у нас не было никаких приглашений на очередной приём, — восторженно заявила Моника. — Как хорошо, что я выбрала платье пооткровеннее для тебя. Он оценил?
— Моника, — вздохнула я, ковыряясь ложкой в пюре. Есть совершенно не хотелось, я либо пребывала в грёзах, либо паниковала перед встречей с повстанкой. — Давайте оставим эту тему. Мы с Максоном решили пока не оглашать общественность о том, что мы вместе. Но боюсь, если ты не прекратишь вопить, то сюда слетятся журналисты!
— Как скажешь, — надулась Моника, но почти сразу же улыбнулась. — Кстати, все помнят, что через месяц у Долиса заканчивается срок? Может, замолвишь словечко перед королём за Саманту?
— Не надо! — вспыхнула Сэм. — Моника, как тебе вообще такое в голову пришло? Я не собираюсь занимать должность директора незаконным путём. Не хочу уподобляться Долису!
— Да, конечно, лучше пусть Долис снова директором станет, и жизнь продолжит нас радовать его картавостью и махинациями с деньгами!
— Не утрируй, — покачала головой Саманта. — Долис не станет директором, потому что весь руководящий состав, помимо самого, конечно же, Долиса, подписали документ об его отстранении и отправили королю. Так что он вряд ли снова станет директором. А вот кто займёт его пост пусть сам король решает. Помимо меня есть ещё хорошие люди, готовые занять этот пост. Но если рассуждать логически, то заместитель директора, то есть я, наилучший кандидат на роль директора. Так что у меня есть все шансы.
— Хаммер, всё равно замолви за неё словечко, — проигнорировав пылкую речь Сэм, произнесла Мон. Саманта лишь вздохнула, понимая, что переубеждать Монику не было никакого смысла.
* * *
Следующие несколько пар я провела в тихом ужасе, обливаясь холодным потом и поглядывая на часы, где минутная стрелка неминуемо приближала к встрече с Джорджией.
На удивление всегда забитое университетское кафе было почти пустым. В голову закралась мысль, что над этим постаралась северянка, как и в первую нашу встречу. Да и не было сомнений, что те, кто был здесь, покинут заведение, стоит только Джорджии щёлкнуть пальцами. Заказав кофе, я направилась к столу, где уже дожидалась повстанка.
— В этом году весна началась рано, — произнесла девушка, после того как вдали затих гром. — Вчера зацвёл Эрантис, но вижу тебе это неинтересно. К чему была нужна встреча и именно сегодня? Ты нашла дневники?
— Нет, не нашла и искать не буду, — твёрдо произнесла я, надеясь, что она не заметила, как дрожали у меня руки. Джорджия вскинула бровь и оценивающе посмотрела на меня.
— А ты не находишь, что уже поздно брыкаться?
— Я не хочу предавать свою страну!
— Скорее короля, ведь он так благожелательно настроен к тебе. Вчерашнее свидание о многом говорит, — усмехнулась Джорджия, а я задохнулась от удивления. — Ты думала, что мы не узнаем? О, мне в подробностях рассказали о вашем поцелуе, о том, где были его руки, а где твои, и как он…
— Прекрати! Я не намерена обсуждать свою личную жизнь, и не хочу помогать вам! — Джорджия проигнорировала мои слова. — Что мне стоит обратиться к королю и всё рассказать? Может, мне помочь ему спрятать дневники получше?
— О, ты не станешь, — рассмеялась Джорджия. — Ты незначительная фигурка на шахматной доске. Если король узнает, что ты его пыталась предать, то он вышвырнет тебя из дворца и плакала ваша любовь. Так что ты пешка, которую легко убрать. — Я шумно сглотнула. — Не нервничай, никто тебя убивать не станет, мы ведь не южане. Но вот спрятать от греха подальше можем, пока не реализуем свои планы. Ну или заберём твою семью, пока ты не исполнишь наш договор.
— Никакого договора не было! Вы шантажируете меня, да и только.
— Позволь уточнить, ты попала во дворец с нашей подачи. Если бы не я, то не миловалась бы ты вчера с королём.
— Много заслуг приписываешь себе, — процедила я. — Король без вашего позволения пригласил меня, а уж я, в конечном счёте, согласилась бы и без вашего шантажа. — Джорджия сжала пальцы в кулак и зло сощурила глаза.
— Как много от вас шума, — вздохнул мужчина за соседним столиком. — Джорджия, не думал, что найдётся кто-то, кто сможет дать тебе отпор. Отдаю вам должное, мисс Сингер! Немногие способны с ней спорить.
— А вы кто такой?
— Август Иллеа, — представился он, а я недоверчиво посмотрела на этого высокого стройного мужчину. — Да, вы не ослышались, я Иллеа, прямой потомок Грегори Иллеа. — Август сел рядом с Джорджией. — Моя жена много о вас рассказывала. — Мужчина с нежностью посмотрел на северянку, а я заметила на их руках обручальные кольца. — Вы интересная личность, мисс Сингер.
— Так вот зачем вам дневники, — догадалась я, отойдя от потрясения. Картинка частично начала выстраиваться в голове, при условии, что этот мужчина и правда был Иллеа. — Там должно быть что-то, что могло бы доказать, что вы тот, кто вы есть.
— Она и правда умна, — удовлетворённо хмыкнул Август. — Да, это одна из причин, но она не главная. Видите ли, у меня и так есть доказательства, что я Иллеа, но с дневниками они станут весомее.
— А главное — это, конечно же, свержение действующей монархии? — Август неопределённо повёл плечом, а Джорджия отвела взгляд. — Не держите меня за дуру! Я знаю, что в дневниках. — Оба синхронно посмотрели на меня, пытаясь понять блефую я или действительно видела дневники. — Я не видела их, — Джорджия недовольно фыркнула, — но Максон рассказывал мне о Грегори, и не стоит труда сложить два и два, чтобы понять, что в этих дневниках.
— Ах, значит Максон, — протянул Август и посмотрел на свою жену. — Джорджи, а разве у неё было задание прыгнуть в постель к королю?
— Это её инициатива, — отмахнулась девушка, а я покраснела до корней волос. Возмущение так и переполняло меня, но я сдержалась, лишь зло стрельнула в них взглядом.
— И что дальше? — взяв себя в руки, спросила я. — Собираетесь занять место короля?
— Власть никогда не прельщала меня, — задумчиво изрёк Август. — Я не собираюсь становиться королём.
— Ох, как интересно, — вспыхнула я. — Как только вы выдадите общественности эти дневники, страна сама себя сожрёт без должного руководства. Кто-то должен вести людей, иначе всё грозит превратиться в бойню. В таком случае, чем вы лучше других повстанцев, которые только и льют кровь в южных провинциях.
— Что ж, возможно, поначалу мне придётся занять место короля, — уклончиво ответил Август.
— И что дальше? Вы сядете на трон, хотя я искренне не понимаю, почему люди должны будут вас принять! Потомка жестокого тирана, который узурпировал власть и разделил людей на касты. Чем вы лучше Грегори Иллеа? Или Максона Шрива, который по крайней мере никогда не превышал собственных полномочий? — Повстанцы недовольно переглянулись.
— Такое чувство, что меня отчитывает собственная мать, — простонала Джорджия, потирая виски. — Я же говорила, с ней сложно. Лучше бы вообще её не привлекали. От неё одни проблемы.
— У неё есть мозги, — довольно заключил Август, — и она мне нравится.
— Я здесь, — процедила я.
— Вы хотите знать, чем я буду лучше прошлых королей? Что ж, для начала я собираюсь отменить касты, потом создать парламент и делегировать власть, а там как дела пойдут, — сухо, но по факту ответил мужчина.
Наконец-то я получила хоть какой-то прямой ответ. Планы Августа были благородны, но какой ценой они будут достигнуты? Революции было не избежать, обязательно будут недовольные новой системой, страна может расколоться на части, а соседние государства смогут воспользоваться ситуацией, и Иллия может вообще прекратить своё существование. И конечно же, прольётся кровь. И первым будет король. Я не могла такого допустить!
— Если вы не достанете нам дневники, то вы больше никогда не увидите свою семью, — серьёзно произнёс Август, словно прочитав мои мысли. Я поражённо закрыла глаза. Повстанцы не оставляли выбора. Боже, каким-то невероятным образом я стала героиней третьесортных фильмов, где девушка должна была решить, что лучше: жизнь собственной семьи или благополучие целой страны? Неужели я и правда стояла перед таким выбором?
— Вы можете гарантировать безопасность Максону? — тихо спросила я, хотя прекрасно понимала, что рассвирепевший народ вполне может потребовать голову короля. Как и следовало ожидать, Август покачал головой.
— Не привязывайтесь к нему, мисс Сингер. Король не стоит любви такой сильной и умной женщины, как вы.
Я промолчала, поднялась из-за стола и, прихватив свои вещи, покинула ресторан. На улице уже вовсю лил дождь, и я не сдержав слёз, поддалась собственным чувствам. Всё равно никто не заметит. Боже, почему всё должно быть таким сложным? Я не хотела стать пешкой повстанцев, не хотела решать судьбу страны, ведь именно от моего решения будет зависеть будущее. И что лучше — лишиться семьи и защитить страну и короля, или послать всё к чёрту и предать человека, в которого влюблена? Где гарантии, что дневники найдутся скоро, и я не успею перешагнуть точку невозврата? Проще было вчера отказать Максону, тогда бы… тогда бы… Я разрыдалась ещё сильнее.
Зайдя домой, я проскользнула мимо гостиной и поднялась наверх в комнату Лео. Это была единственная комната, где была личная ванная. Никто не увидит моих слёз, кроме племянника, который никому не скажет, потому что просто ещё не умел. Он сидел в кроватке и играл с погремушкой. Так и захотелось наорать на Мэй, которая как всегда прошляпила пробуждение Лео. Он мог выпасть из кроватки, или бог знает, что ещё могло случиться, пока был один.
Взяв племянника на руки, я прижала его к себе и, уткнувшись в его светлую макушку, тихо заплакала. Лео обвил ручками мою шею, словно чувствуя, что мне было ужасно плохо. В конце концов, заплакал и он, не понимая, почему плакала я.
— Всё хорошо, — прошептала я, шмыгая носом. — Прости, я напугала тебя. Прости, мой хороший. Видишь, я уже улыбаюсь. — Лео хлопнул меня по щеке, отчего я скривилась, но зато племянник заливисто рассмеялся. — И вот ты уже улыбаешься.
Посадив Лео обратно в кроватку, я поплелась к ванной, чтобы умыться.
— Мама. — Из меня словно вышибли весь дух. — Мама, — повторил Лео.
Я зажмурилась и обернулась. Может, он говорил это, глядя на фотографию Кенны? Я часто показывала ему её и говорила, что она его мама. Но надежды пошли прахом, когда я отважилась открыть глаза. Лео стоял на ножках, крепко вцепившись в перила кроватки, и пританцовывая в детской манере, весело повторял слово
мама, глядя прямо на меня.
— Боже, — всхлипнула я. — Нет, нет, нет. — Сев прямо на пол перед кроваткой и вцепившись в прутики, я попыталась остановить Лео, но он продолжал называть меня мамой. Мир перевернулся. Я предала собственную сестру! Отобрала это почётное звание, заменила её. Радость от того, что Лео впервые осознанно что-то произнёс, померкла из-за того, что он считал меня родной матерью.
