* * *
POV Максон
Работа по восстановлению дворца кипела с утра до ночи. В этот раз нападение было невероятно разгромным, словно повстанцы взяли себе за цель сломать всё, что только можно. Досталось даже гостевому крылу, над которым сейчас работало несколько бригад, чтобы успеть восстановить комнаты к первым гостям, которые прибудут уже вечером. И к слову сказать, они проделали грандиозную работу за эти сутки. Главный зал был готов к завтрашней репетиции. Лёгкая паника перед свадьбой уступила место тревоге за похищенные дневники. Что предпримут северяне, когда поймут, что в этот раз попало им в руки? Они не были столь кровожадны, как южане, но не стоило надеяться на их жалость. Попади мне в руки такой компромат, я бы непременно им воспользовался. Америка выглядела, как в воду опущенная. Казалось, что её больше не волновали предсвадебные хлопоты из-за случившегося нападения. Хорошо, что её не было во дворце, но всё же она винила себя за пропажу дневников. Я же не считал её виновной. Никто не мог знать, что повстанцы нападут накануне свадьбы и украдут то, что плохо лежит. — Дорогой, к тебе можно? — спросила мама, заглядывая в кабинет. Аспен вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул, отпуская его. Мама не часто заглядывала днём, значит это было что-то срочное. Устроившись на диванчике, я предложил ей закуски, что принесла прислуга. Она отказалась, и тут я заметил жёлтый конверт, который она сжимала в руках. Такой конверт ассоциировался только с… — Не говори мне, что это то, о чём я думаю, — жёстко произнёс я. Мама нервно кивнула и сжала конверт так, что побелели костяшки пальцев. — Боже, я же просил! Я доверяю ей! — Знаю, я и не собиралась, но на днях, мне показалось подозрительным поведение Америки. Ей кто-то позвонил, а она вся побледнела, а потом сорвалась за детьми. Я решила, что у неё какие-то проблемы и всё же позвонила Берту. Ты же знаешь, он никогда мне не откажет. — Она изменила мне? — свистящим шёпотом спросил я, не желая смотреть на фотографии, если это так. Мама покачала головой, и у меня отлегло от сердца, но шум в голове не затих. Нужно было взять себя в руки. Бонье ясно дал понять, что эмоциональные скачки могут усугубить состояние, подняв внутричерепное давление. — Я смогу её простить, если узнаю, что там? — Если действительно любишь — да, но ты должен взглянуть на эти фотографии. Возможно, это совпадение, и Америка не знала, кто это, но если нет, то… Руки слегка тряслись, когда я вскрыл конверт. Фотографий было несколько, сделанных с разного ракурса и сильно приближенные, отчего на изображениях было много шума, однако, не узнать Америку я не мог. Она сидела в кафе в компании до боли знакомой девушки. Я нахмурился, пытаясь припомнить откуда её знаю. Образ ускользал, но когда всё же был пойман, я похолодел. Ринувшись к столу и открыв сейф, я достал синюю папку, где хранилась вся информация по повстанцам с севера. Несколько лет назад один тайный агент, внедрённый Аспеном, очень близко подобрался к главарю. Он сделал несколько снимков, которые передал генералу, за что впоследствии был убит повстанцами. Снимки были качественными, и на них была запечатлена пара, которая беседовала и не подозревала о слежке. Девушка со снимка была та же, что и на снимке Берта. Мама сразу поняла, с кем встречалась Америка, потому что Аспен, в целях безопасности, заставил запомнить, как выглядят лидеры повстанцев. — Берту не удалось подслушать разговор, но говорит леди Америка была в гневе, возможно её шантажировали. — Я посмотрел на маму, которая в несвойственной ей манере, пыталась оправдать Америку. С Эвелин она не была так добра, когда показывала мне её фотографии. — Возможно… — Хватит! — Не было сил слушать оправдания из её уст. Это звучало абсурдно. Она сама ничего не знала. Америка обнаружилась в Главном зале в окружении десятка слуг. Они наперебой требовали к себе внимания будущей королевы. Несколько столов было накрыто. Джерад и Астра устроили шутливый бой закусками, пока их не увидела Америка. Музыканты наигрывали нежные мелодии, которые собирались включить в план вечерней программы после свадьбы. — Мне нужно поговорить с моей невестой, — произнёс я, но за шумом меня почти никто не услышал. — Все вон! — взревел я. Америка вздрогнула, музыканты прекратили играть, слуги замерли с раскрытыми ртами, а Астра всхлипнула, напуганная моим криком. Первым очнулся Джерад. Взяв за руку племянницу, он вывел её из зала. За ними потянулись слуги и музыканты. — Я сказал все, — процедил я, заметив в дверях маму. — Я подожду тебя в кабинете, — произнесла она и закрыла за собой дверь. — Максон, в чём дело? — севшим голосом, спросила Америка. — Скажи, пожалуйста, — спокойно начал я, медленно приближаясь к ней, — что ты имела ввиду, когда говорила, что это ты виновата в пропаже дневников Грегори Иллеа? — Взгляд Америки заметался по залу. — Я поступила безалаберно, плохо спрятав их. — Сдаётся мне, как бы ты их не прятала, повстанцы всё равно бы их нашли. — Я протянул ей фотографии, которые ещё чудом не разорвал в клочья, как впрочем и саму Америку. Но я не собирался становиться отцом, который поддавался собственным эмоциям. Мама всегда говорила, что сначала нужно узнать причину поступка, а уже потом вершить правосудие. Когда я ехал к Эвелин, я надеялся, что фотографии были всего лишь постановкой, чьей-то злой шуткой, но получил весомые доказательства. — Не объяснишь мне, как оказалась в обществе жены лидера повстанцев с севера? — Максон, послушай… — Я слушаю, — вспыхнул я. — Почему, когда я злюсь, все считают, что я становлюсь тугодумом и не знаю, что делать? Я слушаю тебя, Америка! — Она пришла ко мне после того, как ты предложил мне работу, — выпалила она. — Я собиралась отказать, но она начала шантажировать, и мне пришлось согласиться. Сначала я ничего не знала, они устроили мне серию проверок, а потом сказали, что нужно найти дневники Грегори. Я надеялась, что они не существуют, но ты разубедил меня. Потом, — она сделала глубокий вдох, словно задыхалась и вцепилась в мою руку, — потом мы стали встречаться, и я попыталась от них избавиться, но появился Август, и пригрозил уже он. Это было полгода назад. Я разрывалась на части, хотела уйти от тебя, но не смогла. Давала себя неделю, а потом ещё и ещё. В конце концов поняла, что вообще не смогу бросить тебя, потому что люблю. — Она снова перевела дух. Было видно, что она боялась не успеть всё рассказать, боялась, что я уйду, не дослушав. — На какое-то время Джорджия исчезла, а месяц назад ты сделал мне предложения. Когда мы вернулись, я ей позвонила и сказала, что никогда не предам тебя. Увезла детей во дворец, обезопасила всех, кто мне дорог, но позавчера Джорджия вновь объявилась. Она забрала Астру из школы, а Лео из садика. И она… она их похитила, понимаешь. Сказала, пока не добуду дневники, она их не вернёт. А ты как раз их мне дал, я… — Господи, — прошептал я, слушая её сбивчивый рассказ. Всё казалось нереальным, глупым. — Неужели ты не могла прийти ко мне и попросить о помощи? Неужели ты не доверяла мне и думала, что я не пойму, в каком отчаянном положении ты находишься? — Я думала, ты бросишь меня, или хуже того, казнишь за измену. — Какая же ты дура! — вырвалось у меня. — Есть ведь ещё Аспен. Он военный, который мог бы помочь тебе, как старому другу, или бы смог аккуратно всё преподнести мне, чтобы… Боже, Америка, что ты натворила? Если они так целенаправленно искали дневники, то знают, как использовать их нам во вред. О чём ты только думала? Вот за это я вправе тебя казнить! — Она вся сжалась, а я понял, что погорячился. При всём желании, я бы не смог убить её или даже посадить в тюрьму. Она поступила глупо и действовала под давлением, но даже понимая это, я чувствовал, как кипит во мне гнев, который и не думал гаснуть. — Проклятье! — Максон, прости меня, — всхлипнула Америка и подалась ко мне. Я взмахом руки приказал ей остановиться. Мне невыносимо было сейчас смотреть на неё. Да, она действовала во благо своей семьи, но даже не попыталась разделить со мной свои проблемы, поставив под угрозу целую страну. Она не доверяла мне, как и я теперь не доверял ей. — Максон, я… — Мне нужно побыть одному. — Я не помнил, как добрался до кабинета. Мама вскрикнула, когда я ввалился внутрь. Один из стражников успел подхватить меня под локоть. Вяло поблагодарив его, я доковылял до дивана и рухнул на него. В глазах двоилось, и начало мутить. — Позови Бонье, — прошептал я, чувствуя, как ломит затылок. Гул в голове всё нарастал, и я сжал голову ладонями, надеясь его заглушить. Я тряхнул головой, но все только ухудшилось. Больно стрельнуло в шее, а потом спазм прошёлся по всему позвоночнику. Гул нарастал, и я, не выдержав, закричал. Вскоре кто-то попытался убрать мои руки и посветил мне фонариком в глаза. Я не мог разобрать слов, а образы людей расплывались в бесформенные пятна. Бонье уколол в предплечье и через мгновение стало легче, однако зрение не вернулось, и я с ужасом понял, что возможно начал слепнуть. Ещё один укол оборвал подступающую истерику и погрузил в сон.* * *
Очнулся я в дворцовом госпитале. Пожалуй, пора было переезжать сюда. Слишком часто я стал просыпаться здесь в последнее время. В кресле у кровати сидела мама, нервно теребя кисточку шарфа. Бонье нигде не было видно, но не стоило сомневаться, что он где-то поблизости. — Который час? — хрипло спросил я, отмечая, что в палате горел ночник, а за окном стемнело. Мама встрепенулась и подалась ко мне. Удивительно, но мне удалось сесть и при этом не почувствовать головокружение. — Заполночь, — ответила она, смахнув с моего лба волосы, — и предвосхищая твой следующий вопрос, нет, Бонье тебя не оперировал. — Но готов приступить в любую минуту, — добавил он, входя в палату. Отпив немного воды, я вернул стакан маме. — Пришлось накачать вас тонной препаратов, чтобы снять давление на мозг и унять боль. Но знаете, мне кажется, что вы отчаянный идиот, который всё-таки стремиться лечь в могилу. — Следите за речью, месье Бонье. Вы говорите с королём, а не с одним из своих подчинённых, — жёстко осадила его мать. — Прошу прощения, Ваше Величество, — склонив голову, произнёс доктор. — Что случилось? — спросил я, когда Арно приступил к проверке зрения. — Повышение давления в следствие нервного перенапряжения, — монотонно произнёс он, водя перед моим лицом фонариком. — Перед тем как я вас усыпил, вы кричали, что ничего не видите, что насчёт данного момента? Всё хорошо? — Я кивнул, смущённо отводя взгляд. — Что ж, в этот раз мне удалось стабилизировать ваше состояние, хотя руки так и чесались вас оперировать, но без вашего согласия, которое вы так и не подписали, и даже не передали полномочия решать за вас своей матери, я не мог действовать. Если случится новый приступ до того, как вы всё-таки согласитесь на операцию, и если вы также будете не в состоянии отвечать на вопросы, не подпишите бумаги на случай экстренной ситуации и возможности решать за вас другому человеку, то я могу и не успеть вас спасти. В следующий раз лекарства могут не сработать. Я итак перепробовал несколько препаратов, которые в силу того, что вы их принимаете ежедневно, вызвали у организма привыкание и не сработали должным образом сейчас. В другой раз могут не найтись аналоги более сильного спектра действий. Прекратите играть в бессмертного героя и подпишите уже чёртовы бумаги. — Руки Бонье слега подрагивали, но лицо оставалось серьёзным и непоколебимым. В этот раз мама не стала осуждать его, лишь согласно кивнула, вставая на сторону доктора. — Я подпишу бумаги, — сдался я. Оба выдохнули от облегчения, но в комнате продолжало чувствоваться напряжение. — Сколько у меня времени? — Минимум пара недель, максимум — месяцев, смотря как будут действовать препараты. Я так и думал, что вы не согласитесь сейчас на операцию, поэтому скорректировал курс лечения. — Максон, может не стоит больше откладывать? — заламывая руки, спросила мама. Я покачал головой. — Доктор Бонье, выпишите мне успокоительное посильнее, с таким сыном нервы уже не те, что прежде. — Арно хмыкнул и кивнул. — Что ты собираешься делать? — То же, что и планировал — женюсь на Америке. — Мама охнула, но спорить не стала. — Её шантажировали, но предательство есть предательство. Мне нужно время, чтобы остыть, но свадьбу отменять не собираюсь. У меня не так много времени, как и нет наследника, хотя… может всё-таки и есть. — На щеках матери появился лёгкий румянец, а на губах Бонье растянулась широкая улыбка одобрения. — Так что, если я не женюсь на ней, а у Америки будет ребёнок от меня, то мы потеряем потенциального наследника. — Месье Бонье, вы можете нас оставить? — Доктор кивнул и вышел. — Мне не нравится, как хладнокровно ты об этом говоришь. Это неправильно, потому что это всё-таки твой ребёнок. И если ты выживешь, а ты выживешь, я верю в это, то он не должен быть для тебя просто наследником, просто словом, галочкой на будущее. — Я знаю, мама, и этого не будет. Просто сейчас сложно смотреть в будущее, когда на кону собственная жизнь и страх за страну. Дневники у северян, юг припрятал бомбы, а теперь ещё и Америка, у меня просто опускаются руки. Мне до ужаса страшно, что я не смогу всё уладить вовремя, и Иллеа разорвёт саму себя на части. — Мама погладила меня по щеке, а потом поцеловала лоб. — Пообещай, что сбежишь, если ситуация станет критической! — Не могу, — прошептала она. Что ж, другого и не следовало ожидать. Посидев в её объятиях ещё несколько минут, я принял окончательное решение. Я всё также собирался жениться на Америке, продолжая следовать намеченному курсу столько сколько смогу. Только вот как избавиться от горечи в душе? Пожалуй, было опрометчиво с моей стороны довериться Америке. Любовь к ней ослепила, но времени больше не оставалось, чтобы что-то исправить или предпринять вторую попытку с кем-то ещё, да мне никто другой и не нужен был. Я всё также любил её, да только… Когда-нибудь я прощу её, и станет легче.