Снег падает вверх

Макс сидел на самом краю крыши невысокого здания в одном из спальных районов Сеула, свесив ноги, и наблюдал за людьми. Его пустой, ничего не выражающий взгляд сканировал каждого проходящего по улице напротив человека, заглядывая прямо в душу. — Что тут у нас? — он посмотрел на полноватого мужчину, курящего прямо у входа в продуктовый магазин и слишком громко разговаривающего по телефону. — Рак. Немного тебе осталось, приятель. Он ухмыльнулся. — А вот ты будешь жить ещё долго, — он проводил взглядом подростка, звонко смеявшегося и разъезжающего по округе на самокате вместе с друзьями. — Но лучше бы тебе не пробовать наркотики в университете. Затем глаза зацепились за очередную пёструю юбку. — ДТП через десять лет. Он выдохнул. — И что же вам всем спокойно не живётся? Макс слегка наклонил голову в бок, продолжая изучать ничего не подозревающих людей, вынося им смертные приговоры один за другим. — Передозировка. Электрический ток. Рак. Тромб. ДТП. Ещё одно ДТП. И зачем вы только сдаёте на права? Рак. Самоубийство. Почечная недостаточность. Сердечный приступ. Блин, а вот ты бы не налегал на жирную пищу! А ты бы не спешил так на это свидание, она тебя в могилу сведёт. Он покачал головой. — Странные вы существа всё-таки, люди. — На то они и люди, — внезапно услышал он за спиной знакомый голос, — странные, нелогичные и такие слабые. Но Макс даже не шелохнулся. — Что ты тут забыл, 26011986Х? — Ты сам просил оповестить тебя, когда придёт время, — ответили ему монотонным голосом. — Пора на занятия. — Скорее уж, на зомбирование и промывание мозгов. — Зомбирование? — нахмурился тот. — Что это значит? Сидящий парень закатил глаза. — Ты хоть что-нибудь читаешь, ну, кроме учебной литературы? — Зачем? — всё тот же безэмоциональный и безразличный тон. — Я читаю только то, что необходимо. И учу только то, что нужно знать Богам Смерти. Ничего лишнего. Макс кивнул. — Точно, — он усмехнулся, — только то, что нужно знать Богам Смерти. Крошечный свод правил и обязанностей, которые мы только и делаем, что неделями повторяем, точно мантру, сидя в одной-единственной позе с закрытыми глазами, до тех пор, пока это не въестся прямо в кору головного мозга. — Не думаю, что мы устроены так же, как и люди, поэтому вряд ли у нас есть кора головного мозга, — тот качает головой. — Хоть облик у нас и человеческий, но внутри — пустота. — А зачем у нас облик человеческий, кстати? — Макс изогнул бровь. — Что-то я запамятовал. Конечно, нет, он всё это знает, но порой так весело бывает подонимать главного заучку. — Лучше бы ты меньше в этом мире находился, уделяя всё своё внимание обучению, — строго ответили ему. — Как ты собираешься выпускной экзамен сдавать? — Методом проб и ошибок, — он выдохнул. — Как и всегда. Ты же знаешь, я молодец. — Знаю. — Ну, так что там стало с ответом на мой вопрос? Или ты тоже не помнишь? — Я помню всё, мы не умеем забывать, — слышит он грозный тон. — Мы выглядим так же, как и они, чтобы случайно не напугать людей и не вызвать ещё больше пересудов и сплетен среди них о загробном мире. — И мне всегда было интересно, какое нам вообще до этого дело? Ну, подумаешь, парочка стажёров раз в год заявляются в этот мир в своём истинном обличье, и что? Кому какое дело до этого? Зато, вон, смотри, сколько они благодаря этому религий придумали, сколько божьих домов настроили, а сколько книг написали! Наконец, он обернулся к собеседнику. Тот продолжал стоять по стойке смирно, не отрывая от Макса строгого взгляда. — Ты хоть Библию-то прочитал? Или Коран? — смешок. — Забавные книженции. — Их нет в списке литературы. — А Шекспира тоже нет? — Кого? — Ну, хотя бы Гарри Поттера-то ты знаешь? Роботоподобный парень напротив него в очередной раз нахмурился. — Ладно хоть, что мордашку ты себе выбрал симпатичную и смазливую. — Нам пора, Макс. Нам вообще нельзя здесь находиться. — И что же ты тут тогда забыл, позволь полюбопытствовать? Не боишься за такой проступок по шее получить от учителя? Эти слова как будто бы отрезвляют его, и он мигом исчезает, точно ретируясь с места преступления. — То-то же. Макс снова перевёл безразличный взгляд на снующих туда-сюда по улице людей. — Богам Смерти не положено нарушать правила. Это была осень, время, когда всё вокруг окрашивается в золото и пестрит яркими красками. Ветры дуют сильнее, люди одеваются теплее, дни становятся короче. Но только не для него. Продолжая пристально вглядываться в чужие души, совершенно игнорируя внешнюю оболочку и подмечая, кому какой срок из них отведён, он невольно задумался. Все эти их взаимоотношения друг с другом, вредные привычки в виде алкоголя или жирной пищи, ежедневная, убивающая их рутина и геноцид — зачем всё это? Зачем они вообще живут, имея в запасе лишь короткие десятилетия, пролетающие, как один миг? Какой в этом смысл? К сожалению, ни один учебник не давал ответы на эти вопросы. Существование людей везде описывается как положение, принимаемое без доказательств, и даже все книги из цикла 'запрещённой литературы' придерживаются той же аксиомы. — Но не будь вас, не было бы и нас, верно? — вслух рассуждает он. — Кто-то же должен за вами присматривать и выполнять всю грязную работу. Такой вывод хоть и не до конца устраивал его, но всё же был лучшим из всех, к которым он приходил за последние пятьсот лет. Всё верно, пятьсот лет — тот самый срок, за который Бог Смерти с порядковым номером 18021988М и прозвищем Макс, данным ему его учителем за то, что он всегда и во всём был лучшим и не разменивался по мелочам, стал именно тем, кем он является сейчас. И хоть стандартные временные рамки, за которые готовят таких же, как он — ровно тысячелетие, ему потребовалось на это гораздо меньше времени. — Знакомься, это 06021986Ю и 26011986Х, — однажды учитель представил ему двух других Богов, — им через сто лет также придётся сдавать итоговый экзамен. — 06021986Ю и 26011986Х? А прозвища у них есть? — не церемонясь даже со своим наставником и совершенно не заботясь о соблюдении субординации, спрашивает Макс. — Это слишком долго выговаривать. — 06021986Ю по прозвищу Юно, — холодно отвечает первый. — 26011986Х, Хиро, — тем же тоном вещает второй. — А почему так? — младший переводит вопросительный взгляд на учителя. — Потому что одного знают все, you know, а второй — настоящий герой по части учёбы, — объясняет тот. — Лучшие из лучших. Поэтому я и хочу, чтобы ты держался их. — Я Макс, кстати, — он улыбнулся, — тоже лучший. Но те двое лишь только покосились друг на друга, опешив от странной манеры речи и поведения новоприбывшего, а ещё от лояльности и снисходительности к нему их строгого и не особо разговорчивого обычно учителя. — Надеюсь, ты не испортишь мне их, — бросает наставник напоследок перед тем, как удалиться прочь. — Пожалуйста, Юно, Хиро, держите его под контролем! — У них кишка тонка, чтобы держать меня в ежовых рукавицах, — Макс усмехается. — Кишка тонка? — хмурится первый. — В ежовых рукавицах? — вторит ему второй. — Что это значит? Бог Смерти с порядковым номером 18021988М на это лишь только качает головой, про себя подмечая, что лучшие из лучших на деле оказались самыми обычными солдатами, безвольными и безынициативными болванчиками, как и все остальные, с которыми ему придётся провести бок о бок весь следующий век. — И почему только я такой? — Макс шумно выдохнул. — Как главный экспонат на ярмарке уродов, — протянул он и в то же мгновение испарился. — Ты куда? — воскликнул, кажется, Юно. — Нужно готовиться к экзамену! — кричит, вроде бы, Хиро. — Он только через сто лет, расслабьтесь, — растворившись в воздухе, рассмеялся тот, заметив их вытянутые и шокированные лица. — Времени полно. Сейчас же таких, как они, люди обычно называют друзьями, хоть это немного и неверно, потому что, если верить словарю, дружба — близкие приязненные отношения, подразумевающие душевную привязанность, взаимную поддержку, доверие, общность деятельности и интересов. Но приязни и неприязни им не знакомы, как и само наличие души. У них её нет. Потому что они — всего лишь рядовые Боги Смерти, задача которых — лишь собирать те самые души умерших людей по строго обозначенному списку и в точно назначенное время.