Снег падает вверх

— Давно ждёшь меня? — Кюхён подходит к другу, стоящему около подъезда. — Не очень, — кивает Макс. Очередное приветственное рукопожатие оставляет после себя горящий след. — Ты задержался. — Да, извини! — он открывает железную дверь. — Я зашёл в круглосуточный, чтобы купить вино и закуски. — Вино? — Чанмин вскидывает бровь. — Библейский напиток? — Ну, я люблю его, — тот улыбается. — Нет напитка лучше в мире, чем этот! — Кажется, того же мнения придерживались и жители Содома и Гоморры, — чуть тише говорит он. — Кто? — Ни разу не пил вино, говорю, — Бог Смерти пожимает плечами. — Никогда? — тот ахает. — Ага. — Ну, всё бывает впервые! Они преодолевают три лестничных пролёта в одно мгновение и оказываются в ставшей такой родной за последнее время квартире Кю. И Макс ловит себя на мысли, что он уже даже привык к её тесноте. — Располагайся, а я пока закуски подготовлю, — Кюхён кивает в сторону своей комнаты. — Можешь включить игру и потренироваться, пока есть время. — А можно я тебе лучше помогу? — он забирает у него один пакет. — А то ты постоянно всё делаешь один. Хозяин квартиры кивает. — Ну, пошли, если хочешь. К огромному сожалению Чанмина, кухня оказывается едва ли больше туалета, и развернуться вдвоём здесь практически не представляется возможным, оттого они и касаются друг друга почти что при каждом движении. И эти места также обжигает. — Чем сегодня займемся? Ещё один баттл? — Кю нарезает сыр. — Можем фильм какой-нибудь посмотреть. — А как насчет того, чтобы пропустить всю эту неинтересную часть и сразу начать целоваться? Кюхён переводит на гостя удивленный и слегка насмешливый взгляд. — Вот так? Без прелюдии? Макс наклоняется и ловит своими губами чужие. Он касается мягко, почти невесомо, целует уголки губ, притягивая того к себе за подбородок, а уже через минуту Кю, отбросив нож в раковину, прижимается к нему всем своим телом, обвив его талию руками. — А как же вино? — между поцелуями выдыхает человек. — Для него у нас ещё весь вечер впереди. Постепенно Чанмин становится более требовательным, переплетая их языки и покусывая чужие губы. Пальцы нажимают сильнее, его колено оказывается между чужих ног, а в бедро что-то подозрительно упирается. И, как будто бы он уже делал это сотню раз, Макс подхватывает того за талию и усаживает на кухонную тумбу, совершенно не заботясь о том, что там может что-нибудь быть. — Аккуратно, сыр! — отстраняясь, смеётся Кюхён. — Я на него последние деньги потратил! И Бог Смерти в прямом смысле останавливается, смотря в чёрные глаза напротив слишком долго, выжидающе, совершенно забывая мигать хотя бы раз в минуту. — Что с тобой? — тот хмурится, не убирая руки с чужих плеч. — Всё хорошо? — Мне кажется, в последнее время я слишком часто слышу этот вопрос, — отвечает Чанмин. — А по какому случаю тебе обычно его задают? — По случаю моего будущего, — честно признается он. — А что с ним? — хозяин квартиры старается всё также непринуждённо улыбаться, но во взгляде читается явное непонимание. — Скажи, Кю-а, — Макс ладонями сжимает чужие бедра, — а ты веришь в судьбу? — Ну, допустим, — слегка кивает тот. — Ты веришь, что каждому небеса уготовили его собственный путь, который никто не вправе изменить? — Ну, я предпочитаю думать, что мы сами творим свою судьбу, своими силами. — Своими? — Бог Смерти вскидывает бровь. — Обычными человеческими силами? — Ну, а какими еще? — он улыбается. — Других и не существует. Чанмина такой ответ явно не удовлетворил, но вместо продолжения дискуссии он снова притягивает к себе свою жертву, целуя слишком жадно, слишком настойчиво, слишком пошло. И он чувствует, как сильно напряжён Кюхён. Даже слишком. — Извини, — шепчет он ему в губы и отходит в сторону насколько это возможно. — Кажется, я отвлек тебя от готовки. — Ну, полноценной готовкой это назвать сложно, — Кю хмыкает, спрыгивая с тумбы, — так, обычная нарезка для перекуса. — Сыр хорошо подходит к вину? — Скорее уж, это вино отлично сочетается со всем на свете. — Надо запомнить. Он снова берет в руки нож и отворачивается к разделочной доске. — Слушай, а я могу задать тебе вопрос? — Кюхён старается всеми силами побороть желание и повернуться к собеседнику. — Конечно, — Макс подпирает собой холодильник. — К чему был этот вопрос о судьбе? — Мне просто стало интересно, что об этом думаешь ты. — То же, наверное, что и любой другой нормальный человек, разве нет? — И ты прямо уверен в том, что только ты — её творец? — Да, — тот кивает, отправляя в рот кусочек сыра. — Стопроцентно. — И ты не веришь в существование высших сил? — Не знаю, — Кю пожимает плечами. — Здесь сложно ответить однозначно. Наверно, хочется думать, что кто-то за нами всё-таки присматривает. — А если я скажу тебе, что небесам плевать на тебя настолько, что они готовы умертвить тебя в любой момент ради благой цели? Что ты на это скажешь? — Ну, — он ненадолго задумывается, недоумевая про себя от выбранной собеседником темы для разговора, — а почему именно я? — Допустим, потому что они считают тебя бесполезным балластом, точно таким же, например, как какого-нибудь любителя кокса или коматозного парня. — А спросить я у небес могу, почему так? — Нет. — А что за благая цель? — Тоже секрет. — Что ж, — Кюхён крадёт у себя же с тарелки очередной ломтик, — думаю, тогда в этом случае у меня нет выбора. — И поэтому ты просто согласишься? — А что мне ещё делать? Разве в борьбе с такими противниками у меня есть хоть какие-то шансы? Думаю, случись такая ситуация, никто бы не стал обсуждать это со мной, стоя на кухне. Чанмин выдыхает, ломая голову над тем, как тому удаётся постоянно, хоть и неосознанно, но попадать в самую суть. — Но, знаешь, — немного подумав, добавляет он, — раз уж они делают это со мной ради чего-то стоящего, не спрашивая моего мнения, думаю, всё-таки у меня есть право знать правду. Тебе так не кажется? Ответ очевиден. — Кажется. — Ну, вот. Бог Смерти шумно выдыхает. — Ты сегодня умрёшь, Чо Кюхён, — Макс прожигает взглядом чужую спину. Нож в его руках резко останавливается. — И убить тебя должен буду я.