***
«Возможно, наступит день, когда мужество оставит род людей, и мы предадим друзей, и разорвем все узы дружбы, но только не сегодня. Может быть, придет час волков, когда треснут щиты и настанет закат эпохи людей, но только не сегодня. Сегодня мы сразимся! За все, что вы любите на этой славной земле».
Артур отпускает его с миром, но как предателя, заподозрив ту самую гнильцу, которую всегда чувствовал сердцем, но которая до этого времени никак не являла себя свету. Перед Мерлином — великовозрастный старец со все еще бурлящей горячей кровью, уверенно держащий руку на мече, который, увы, на сей раз не поднять. Не на свою победу. Что век его уже завершен. И по выставленным счетам придется платить. Артур должен умереть. —Он до зубовного скрежета ненавидит эти слова, но в дурашьей голове только они и остаются. — Я всегда считал тебя храбрым человеком, но я не думал, что ты всерьез... Старый король упрекает его молча, стоя в старых доспехах, как в свои лучшие дни, с выдержанным достоинством, — как не было всех этих лет, — и сейчас ничем не хуже пресловутых римских императоров и египетских царей. Блудливый солнечный свет, дерзко осмелев, падает ему на лицо. Старый король— в темные времена король не может не быть старым. «Я пошел бы за тобой, мой брат. Мой вождь. Мой король». Мерлин хочет сказать Пендрагону что-то важное, что-то, что не говорил уже давно, но все-таки думает, что за эти слова его без промедления сожгут. Мерлин думает соврать. — Мне нужно кое-что сделать. Он не хочет объясняться, и поэтому как можно быстрее кидается за дверь.***
Это не бой, это бойня. Могилы безымянных. У Артура больше не осталось никого, кто мог бы отдать за него жизнь. Моргана прекрасно это знает, как и знает то, что не сможет убить его своими руками, пока старый король играет по правилам, которые никто давно не соблюдает. «Будь тем, кем ты рожден». Да они над ним смеются. Таща Артура на своей спине, Мерлин, пожалуй, начинает понимать северянку: он снова наблюдает за чужими смертями, держа в голове, что его сил более чем достаточно, чтобы спасти всех. Эй, у тебя не вышло. Снова. Ты сделал неправильно всё. Так сильно хотеть уберечь и под ручку всех подвести на погребальный костер. Так похоже на Мерлина, если честно. Эй, Моргана, у меня загнать Артура в гроб получается намного лучше, веришь? — Ах да, ты же мертвая, — Мерлин говорит это еще до того, как она касается земли, наконец-то мертвая, и разглядывает её стекленеющие саламандровые глаза, словно говорящие: «почему ты не убил меня раньше?» «Почему ты не убил меня раньше, Мерлин? Когда всё не зашло так далеко?» Или нет. Или это всё воспаленное сознание. Где он ошибся? Артур временами захлебывается кровью и не может простить ему. Мерлину кажется, что никогда, — осознание полоснет ножом по горлу и заставит замолчать как каменную статую в Долине павших королей. Где он ошибся? Старый король стареет слишком быстро, и Мерлин не поспевает. Его сон глубок, и Мерлин не чувствует пульса. Где он ошибся? — Ты со всей своей магией не сможешь меня спасти. — Я смогу, я не хочу тебя потерять. Да и что Артуру с этого? Мерлин додумывает за Артура: кому какое дело, что ты хочешь? «Эй, я хочу тебе кое-что сказать». Он признается в том, что был слепым, неблагодарным, но Мерлин не так уж и рад это слышать. Никак не на смертном одре. — Спасибо. Это не то, что Мерлин вообще хочет услышать. Старый мудрый король знал, как все кончится, и уходит с достоинством, а он, дурак, вымазался в соплях и никак не может его отпустить. Наверное, Мерлин даже этого не заслужил. На девятом кругу тащит мертвого Артура, чтобы вечно прощаться с ним на реке. Где он ошибся? — …мы стали частью великой истории, которая будет вечно жить в памяти людей. Это не то, что он хочет услышать.***
Он возвращается под утро, с трудом волоча ноги, как последний пьяница, и живет одним только желанием — выспаться. Ничего больше его не волнует. Артур умер, и это теперь не так уж и важно. Она встречает его на главной площади. Несется, чуть не ломая двери на своем пути, подхватывая полы своего непышного платья, и Мерлин чувствует, что Аслейф его обязательно собьет с ног. — Слава богам, — говорит, обнимая, и он не может вдохнуть. — Вся армия уже здесь. С каким чертом и где тебя носило? Мерлин по-дурацки горько улыбается игре слов, собираясь с силами ответить. Попробовать не задохнуться. — С Артуром, дорогая. Ты простишь меня? Он сжимает зубы и хочет разрыдаться на её плече как трехлетний ребенок, у которого отняли конфету, прямо на площади. — А у нас застолье в честь возвращения короля, — голос у Аслейф встревоженный. — Правда? — весело переспрашивает Мерлин и быстро смахивает слезы, чтобы она не увидела. Больше всего на свете… — Да. Люди верят, что он всегда возвращается. — Артур… придет попозже. …он хочет, чтобы так всё и было. Аслейф ему, конечно, не верит и о Гавейне не зарекается. На пиру, как бы то ни было, все рыцари вусмерть — реки эля между ними. Аслейф — хочет казаться пьянее, чем на самом деле, и плывет по залу в обнимку с лютней, напевая хмельные песни — но Мерлин, как жало по сердцу, хочет, чтобы та пела для него одного. Смех отовсюду и так далеко от Мерлина. Мерлин делает первый глоток вина победителя, который должен принадлежать Артуру, и оттого ему не по-детски***
«Как найти и подобрать нити прежней жизни, как жить дальше, когда в глубине души начинаешь понимать, что возврата к прежнему нет? Есть вещи, которые не излечит время, некоторые раны уходят так глубоко, что не заживают никогда...»
Аслейф с легкой душой смеется под безутешные рыданья Гвиневры, и та непроницаемая пелена тревоги, нависшая на долгие месяцы, наконец спадает с её глаз. Все худшее произошло и осталось позади. Камелот живет своей жизнью. Мерлин не видит смысла оставаться.***
Мы с тобой одной крови, Мы с тобой одной породы, Нам не привыкать к боли, Если имя ей – свобода.
«Её место среди её народа. Она остаётся из-за тебя».
С тех пор северянка только и говорит, что скоро уйдет, что сердце постоянно зовет в дорогу и не дает покоя. Через месяц, через три, через полгода. И что-то её постоянно останавливает. Он находит её глубоко в подсолнечном поле за стенами Камелота почему-то сразу. Аслейф, даже не смотря на него, срезает мечом цветок и идет навстречу. — Ты хотела вот так уйти? Думала, тебе удастся ускользнуть с рассветом незамеченной? — А ты всегда знаешь, где меня искать, — и загадочно улыбается. — Ты знаешь… — Эй, я ведь вернусь. Мерлин хочет уловить её поцелуй, но она уворачивается и ловко целует в переносицу, оставив с глупым подсолнухом в руках. И он, как всегда, — в дураках. Завтра Мерлина здесь не будет, но когда-нибудь она обязательно споет ему снова.Обязательно.