I hate you

— Итак, — сказал Стинг. Сказал и замолчал, пытаясь подобрать слова. Забавно. Столько раз он репетировал то, что скажет Лисанне, когда она подпустит его к себе, столько раз стоял и упражнялся перед зеркалом, ловя любопытные взгляды. Столько раз спрашивал совета у более опытных в любви людях — у Миры, у Лаксуса, у Люси, в конце концов! У Нацу советов спрашивать не стал. Драгнил, конечно, был примером для подражания во многих местах, начиная с его привлекательной внешности, заканчивая искренностью и преданностью, но о любви у парня было самое что ни на есть странное представление, полностью отличающееся от того, к которому привык Эвклиф. Несмотря на внешнюю схожесть, у Стинга и Нацу в корне разное мировоззрение. В это трудно поверить, но внутри Эвклиф больше похож на Джерара, нежели на своего друга детства. Но вкусы в девушках у всех разные, что удивительно… А все мысли неожиданно улетучились из головы парня, как только Лисанна, краснея от накатывающего волной смущения, внимательно заглянула Стингу в глаза. Он не ожидал, что любимая девушка, расположение которой он так быстро потерял, подпустит его так близко. Он не был к этому готов. — Итак, — сказал парень после длительной паузы, которая тянулась, как казалось, вечность. — Тогда… Я поцеловал тебя… Без твоего разрешения… Прости. И мысленно отругал себя за столь банальное, некрасивое и совершенно не романтичное начало диалога. — Знаешь, Нацу всегда говорил мне: «Веди себя круто», «Действуй, как в романтических книжонках», и тому подобные вещи… Но я так не могу. Не в моём характере это, надеюсь, ты понимаешь, о чём я. Но, может быть, я не идеальный принц из сказки, но чувства у меня к тебе самые искренние. И я знаю, что тогда поступил подло, украл твой первый поцелуй… — Стинг… — Вот так просто, будто бы я такой крутой мачо, с мускулами, как у Лакса и деньжищами, как у Фернандеса… Но знаешь, это был и мой первый поцелуй… Так что в этой ситуации мы с тобой в одинаковом положении, — Эвклиф неловко почесал затылок. — Стинг! — И я обещаю, что больше не буду вот так вот распоряжаться тобой, делать что-то без твоего согласия. Но я ни в коем случае не играл с тобой, не хотел свести с ума. Ты мне действительно нравишься, Лисанна. Так сильно нравишься, что я, кажется, сам сойду с ума в скором времени. Я знаю, ты сильная. Ты выдержала бы всё и без меня, хоть и выглядишь такой хрупкой… Но я готов защищать тебя, быть с тобой до конца своих дней. Я готов быть твоим другом, подавить свои чувства, стать геем! Что угодно, лишь бы ты простила глупого меня за то, что я так опрометчиво поступил! — Так, а теперь… Глубокий вдох, выдох… И посмотри на меня… — А? Лисанна слегка приобняла Стинга за шею и притянула к себе, медленно коснувшись своими губами его губ. Щёки её были даже не красные, они были ярко-бордовые, как облака, освещаемые закатным солнцем. Но постепенно румянец спадал, руки прекратили дрожать, а сама Штраус начала действовать всё увереннее. Когда Эвклиф ответил на поцелуй, по телу Лис будто бы прошёл электрический разряд. Она и не замечала, с какой нежностью парень касался её. И в тот день, и до этого. Каждый день, проведённый в лагере, был наполнен счастьем и этой нежностью. Стинг и сейчас слегка сжимал руку девушки, но Лис не чувствовала боли. Боль это последнее, что Эвклиф хотел принести в её жизнь, и сейчас Лисанна почувствовала это всем своим телом. Он всегда касался её так, как качаются самого хрупкого и самого дорогого сокровища. И Штраус не хотела отступать, поэтому, когда воздух кончился, мило улыбнулась и сказала, переводя дух: — Теперь мы квиты. И легонько коснулась губами покрасневшей щеки парня, потом ещё раз и ещё, постепенно накрывая поцелуями и шею. В конечном итоге девушка повалила парня на кровать и крепко-крепко обняла. — Эй, я этого не делал, — театрально надул губы парень. — Если тебе неприятно, я всегда могу прекратить, — прошептала Лис, находясь в сантиметре от губ Стинга. — Что же, мне надо объяснится, я полагаю… Моё поведение было ужасным, каюсь. Девушка слегка приподнялась на кровати, всё ещё не разжимая объятий. — Мне было страшно. Правда страшно. Я не сестрёнка Мира, не Люси и не кто-то другой. Любое осознание того, что у меня могут быть отношения, пугало до чёртиков… Я не была уверена в том, что вообще заслужила тебя, ведь… Я обычная, а ты… Но, наверное, я уже тогда была влюблена в тебя, просто не понимала. Всё это время я жила с огромным страхом, что опять что-то случится. Я прочитала множество книг и столько же мне пересказала Леви. Я посмотрела огромное количество фильмов, сериалов, аниме… И везде был один-единственный закон. Знаешь, какой? Парочки всегда расстаются. Всегда случается что-то, что может разжечь конфликт, что может заставить обе половинки страдать. И эта леденящая душу правда душила меня, потому что я действительно хотела быть с тобой. Но не хотела терять. Не хотела, чтобы кому-то было больно. Но сейчас я решила, что мне пора прекратить бояться. Страх только отнимает силы, поэтому я говорю прямо. Я влюблена в тебя по уши, Стинг Эвклиф. И я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Девушка сделала вдох, жадно хватая воздух. Прямо сейчас она чувствовала удивительную лёгкость. Она сказала всё, что думала. Пусть это выглядело не так круто, как она представляла в голове, но получилось действительно здорово. Спутанные мысли смогли выстроиться в предложения и даже нести какой-то смысл. А сейчас Лисанна позволит себе быть счастливой. Потому что счастье прямо сейчас лежит у неё на кровати и обнимает Штраус за талию. Разве можно противиться ему? — Вот как, — парень нарочно протянул фразу и поцеловал запястье Лис. — Если тебе будет снова страшно, просто скажи. Я разрушу все твои сомнения, потому что я отныне — твой парень, а ты — моя девушка. И твои проблемы теперь официально мои проблемы! — Хорошо, я м-м-м-м… проинформирую тебя, — засмеялась девушка. Как же здорово смеяться от души, когда никакие проблемы не перекрывают воздух, не заставляют голову болеть, а щёки краснеть. А потому что можно смеяться. От положительных эмоций щекотно внизу живота и захватывает дух. Любить — это ведь так просто!

***

В это время Венди прикрыла рот ладошкой, тихонько ойкнув. Она не хотела подслушивать, но так получилось, что в этот момент она проходила мимо комнаты. Они с Нацу только что вернулись из города и отвели детей в столовую, Марвел нужно было просто зайти в свою комнату ненадолго. Услышав этот разговор, девочка очень разволновалась. Как жительница корпуса вожатых, Венди всегда была в курсе всех происшествий, касающихся начинающих взрослых, которые случились раньше и случились этим летом. И она действительно переживала. Переживала за Миру и Лаксуса, Гажила и Леви, Джерара и Эрзу. Но больше всего она почему-то переживала за Стинга и Лисанну. Их отношения были точно звездопад. Яркие, прекрасные, но такие далёкие и запутанные… Марвел искренне старалась их понять и поддержать, даже забыла о своей проблеме, но только на время. Сейчас, от чувства, что у всех теперь всё хорошо, у Марвел разболелась голова. Гажил и Леви вернулись с кладбища, держась за руки, объявив всем, что они теперь пара. Мира у всех на глазах заигрывала с Лаксусом, после чего они, слушая музыку, удалились в свою комнату. Потом она увидела Джерара и Эрзу, мило болтающих у входа, а теперь ещё это. Нет, она была очень рада тому, что все выяснили свои отношения, просто… Просто теперь она позади. Да, ей было совсем немного лет и, казалось бы, всё впереди, но Венди, постоянно была рядом со взрослыми людьми, которые всегда были на три-четыре шага впереди. Догнать и перегнать их было просто, когда дело касалось учёбы, работы и прочих бытовых проблем. Но когда речь шла об отношениях, девочка постоянно отставала и… чувствовала себя удивительно одиноко. У неё никогда не было настоящих друзей, кроме, одного-единственного парня, никогда не было собственной личной жизни. Она целую вечность ходила хвостом за Люси и её друзьями. И когда у всех её друзей появилась своя жизнь, Венди вдруг поняла, что с тех пор, как попрощалась со своим единственным другом, никогда не жила по-настоящему. Она умело играла в жизнь. Она не была собой. — Ладно, ноги в руки и вперёд, меня ещё Нацу-сан ждёт, — вздохнула Венди и пошла к столовой. Лили сидела вдалеке от всех, будто бы ожидая кого-то. На самом деле ребята сидели по отрядам, но сегодня им разрешили сделать исключение и сесть так, как хотят. Марвел сделала глубокий-глубокий вдох и подошла к столу. — Привет, не занято? — смущённо пробормотала она. — Привет, садись, конечно, — Лили улыбнулась во все тридцать два зуба. — Принцессу что-то беспокоит? — Ну… Э… Я не принцесса! — Да ладно тебе, я шучу, — усмехнулась девочка и отправила в рот ложку супа. Сегодня в городе Лили была окружена людьми. Венди не могла к ней подойти. Она всегда боялась толпы. Толпа — это уже не множество людей по отдельности, это огромное кровожадное существо, которое, если ты ему не понравишься, сожрёт тебя с потрохами или сравняет с землёй. Толпа опасна и безжалостна. Марвел никогда не нравилась толпе. Почему — она сама не знала. Но догадывалась, что сама вырыла себе яму, избегая ровесников. Она давно вбила себе в голову, что выделяется из толпы и закрылась в себе. Со взрослыми ей было всегда проще. С теми, кто старше неё лет на пять, кто уже видел намного больше. И кто никогда не обидит. — Лили, — робко спросила девочка. — Твой брат… Ты когда-нибудь чувствовала, что жила его жизнью? — О, а почему ты спросила? Я нет, то есть я… Да. Это проклятие младших сестёр, наверное. Я всегда желала быть похожей на него, если честно. У нас не такая большая разница в возрасте, но два года назад я его ужасно бесила. Но потом он вдруг вернулся из этого лагеря и… изменился. Сказал, что встретил там ту, что навсегда поменяла его взгляды. И тогда я неожиданно поняла, что теперь у брата есть люди, никак не связанные со мной. И решила отделиться. Венди непроизвольно покраснела. Вот, как он думал о ней. — И получилось? — Всё приходит не сразу. Я нашла много приятелей, но… До друзей ещё не дошло. Но я надеюсь, что этот лагерь изменит всё. — Э? — Ты что, не знаешь, как называют этот лагерь в народе?! Да это же местная байка! — Как же? — Лагерь, меняющий судьбы. Венди слегка улыбнулась. Это заслуги её отца. Он создал этот лагерь, чтобы люди смогли почувствовать вкус исполнения мечты. Наверное, и то, что тут люди меняются к лучшему, отнюдь не совпадение… — Ты надеешься встретить человека, который изменит твою судьбу? — Да. — Могу ли я… Им побыть? Лили молча обняла Венди. Марвел улыбнулась и поняла, что делает свой выбор. Может, она таким образом даже отказывается от своей любви, кто знает. Но она готова. Ради дружбы. Она всё же пока на первом месте. — Твой брат… Возможно, он был моим возлюбленным. Но знаешь, сейчас это совсем не важно. — Я верю, — улыбнулась Лили. — Я тебе верю.

***

А в это время Джерар и Эрза сейчас стояли в кабинете Джуда Хартфилии, держась за руки. За руки они держались лишь потому, что им надо было как-то компенсировать эмоции, которые их переполняли. Они старались не смотреть в глаза директору лагеря, но получалось с трудом. — Исполнение желаний? — не поняла Эрза. — Это как? — Всё очень просто, дорогие мои. Помните те анкеты, которые вы заполняли в начале года? О комнате мечты? — Было дело, — начал вспоминать Джерар. — Там ещё были вопросы, любим ли мы детей, как относимся к работе вожатых… — Да, комната мечты там тоже была! — воскликнула Эрза, случайно сжав руку Фернандеса. — Это были предпоссылки. Иногда никто не замечает, когда я рядом. Но мне это только на руку, ведь таким образом я могу узнать об их неудачах и оценить, с чем я могу помочь. У меня огромное состояние, так что я многое могу себе позволить. Эрза и Джерар переглянулись и наконец-то отпустили друг друга. Видимо, Джуд говорил правду, хотя верилось, если честно, с трудом. Смысл ему помогать молодым людям? Зачем он трудится в поте лица, оформляет комнаты, чтобы они выглядели так, будто бы кто-то поигрался с магией и оживил мечты, смысл искать вожатых, которые не только способны справиться с детьми и помочь им, но и так, чтобы они смогли как-то изменить свою судьбу… — Но зачем? Я не понимаю, просто не понимаю, — вздохнула Эрза. — Моя жена Лейла… Умерла много лет назад. И её завещанием было: «Дари людям счастье». И я решил дарить. Так, как умею. На несколько минут в воздухе повисла звенящая тишина. Никто не желал её прерывать, будто бы пытаясь найти хоть одно слово, чтобы описать свои эмоции. Первым не выдержал Джуд, видно желая выдворить любопытных, точно школьники, молодых людей. — Вопросов больше нет? Тогда идите к остальным, у вас ещё целая неделя впереди! Вот что случается, когда случайно врываетесь в кабинет лагеря в одно и то же время, с одним и тем же вопросом.