***
Раздавшийся дикий топот, хруст чего-то деревянного и жуткий звон стекла вначале немного взволновали Итачи — война что ли опять началась? Но через пару минут, вспомнив, с кем он живёт, Учиха успокоился. Правда, вновь припомнив своих сожителей, Итачи с надеждой пожелал, чтобы это всё-таки была очередная Великая Война. С горькими слезами страшных страданий и неизмеримой волей настоящего шиноби Итачи оторвал тяжёлую голову, наполненную гениальными оскорблениями в адрес начинающего барабанщика, от любви всей его ночной жизни — подушки. С тихими хриплыми стонами бывший член АНБУ вылез из-под одеяла, осознавая, какой Ледниковый Период творится в их доме. Почему бы не вернуться в прежнюю среду обитания? Кровать как раз подойдёт… Раздался очередной громкий треск. Вот бы это был череп этого барабашки! Вот ПРЯМ ЩАС пойдёт и проверит, если нет — исправит. Так мужественно, что отец вновь мог бы сказать: «Таким сыном можно гордиться», — Итачи поднялся с постели.***
Дует лёгкий ветерок. По небу медленно плывут облака. Под тёплыми лучами солнца на деревянной лавочке сидит пожилой человек. Он ласково улыбается пробегающим мимо него детям — своим правнукам. Седовласый старик думает о жизни: о том, как совсем недавно отпраздновал со своей милой жёнушкой Золотую свадьбу, как научил сына использовать шаринган и как ушёл из деревни, желая стать сильней и отомстить своему старшему брату. Опустив глаза к земле, мужчина с глубокими морщинами вдруг заприметил что-то. Этим чем-то оказался его зубной протез. Он и не заметил, как тот выпал изо рта. Решив поднять своё с возрастом приобретённое приспособление для жевания и устной речи, старик начал наклоняться. Послышался страшный и жуткий хруст. Позвоночник предательски заскрипел, да так, будто им только что пробили булыжник. Мир неожиданно потемнел, после чего тело Саске подпрыгнуло на кровати и потеряло ориентацию в пространстве. В холодном поту от кошмара и ситуации младший обладатель шарингана резко сел. Он начал лихорадочно вспоминать, что он, с чем он, от чего он и какой сегодня век. Вдруг безумный и бессмысленный взгляд уцепился за интересную картину. Мир вновь приобрёл очертания. Округлые, изящные, обтянутые тонкой красной кружевной тканью, резко сужающейся к середине, очертания аппетитных ягодиц Сакуры. Лёгкий, полупрозрачный, красный халатик, который назывался таковым лишь благодаря бирке и чеку из магазина, опускался чуть-чуть ниже поясницы. Остатки мозга, сохранившиеся после «радостного пробуждения», телепортировались в нижнюю часть туловища Саске и начали разрабатывать планы дальнейших действий. Но то, что осталось в голове, дало о себе знать в виде небольшого прояснения ситуации: скрипел не его позвоночник, а стол в центральной кухне, и на Луну Саске отправлять не собирались, просто жутко прыгучий матрас сыграл с ним злую шутку… Но всё же не такую злую, как Сакура в тот самый момент. — Чтоб этого лохматого пенсионера Хаширама покусал! Сам не спит и другим не даёт. Собака на сене! — негодовала владелица приятных на ощупь (Саске подтвердит) «очертаний». Уставшая и изнеможённая Сакура вернулась домой поздно, после трёх смен подряд. Если бы не заботливый муж, розоволосая куноичи легла бы на асфальт, показавшийся ей в тот момент весьма мягким и комфортным, и уснула бы на месте. Сейчас же хранительница очага в поместье Учих не без помощи Мадары смогла разлепить веки, склеенные сном, как качественным ПВА от Erich Krause. Быстро поднявшись с кровати, Сакура одновременно убила двух зайцев: встала сама и разбудила слегка прифигевшего мужа, приземлившегося на кровать как раз тогда, когда девушка находилась уже в другой части спальни. — Нет, ну, ты посмотри, какая наглость! Да что он себе позволяет? — кажется, в последний раз она так кричала во время одного из решающих сражений Мировой Войны Шиноби, когда гналась за плачущим от безысходности врагом (Царство ему Небесное), посмевшем провякать о Саске что-то низкое. — Саске, ты должен помочь мне свергнуть этого тирана. Тут бывший помощник Орочимару успел подумать, что большевики использовали атрибуты такого же цвета, как и нижнее бельё его жены. — Угу… — спорить с Сакурой совершенно не хотелось. Настроение у неё было столь же положительным, как и в критические (вернее сказать, кризисные для мужского населения дома) дни. Однажды уже узрев особенности течения предменструального синдрома этой женщины, Итачи, Саске и Мадара с содроганием сердца ждали чисел, отмеченных в календаре красными крестиками, после наступления которых на них неожиданно наваливались миссии ранга «А» за пределами деревни. Переодевшись в то, что уже можно было назвать халатом, Сакура под руку с Саске, в пижамных штанах, домашней футболке да с подушкой подмышкой, покинула комнату, прихватив для беседы с Мадарой кунай. Их судьбы столкнулись (а также столкнулись лбы Саске и Итачи), когда все трое синхронно вышли из своих комнат. Без лишних слов жертвы чудовищных обстоятельств взглянули друг на друга. В их глазах и иных потрёпанных частях тел читались боль и желание убивать. Кроме Саске, ему было лень, поэтому он хотел только водички и спать. И он бы с лёгкостью и радостью выполнил задуманную последовательность, если бы мёртвая хватка жены не грозила младшему Учихе здоровенным синяком на пол плеча при малейшем движении руки. Хотя, что бы он сейчас не сделал, всё равно же останется крайним и, возможно, немного побитым… В реанимации травматологии Конохи. Решив успокоить нервы перед контрнаступлением, троица дружно отправилась на кухню. Всё ещё держа мужа за плечо здоровой руки, Сакура двинулась в вышеуказанном направлении, прихватив заодно Итачи. У бывших нукенинов не было иных вариантов, кроме как последовать за розоволосой. Сопротивление грозило старшему брату потерей одной из рук, а младшему — лишением вообще последней верхней конечности. Дорога на кухню показалась черноволосым лабиринтом Минотавра. Саске и Итачи дважды поочерёдно впечатались в неизвестно откуда взявшиеся углы, косяки, стены и пальцами ног прочувствовали плинтус и пороги. Беда, как говорится, не приходит одна. И хотя об пылесос споткнулся только Саске, близкое знакомство с полом ощутили все трое. Виновник случайной аварии упал животом на предмет, преградивший ему путь, и встал раком. Сработал эффект домино: тело Саске потянуло за собой две другие тушки. Все дружно вспомнили школьный курс физики и прокляли Ньютона вместе с его силой притяжения. Спустя десятую долю секунды однорукий ниндзя почувствовал, что нечто упало на него сверху и заставило его лицом вдавиться в насадку от пылесоса. Это «нечто» возмущалось голосом его жены. Предприняв несколько попыток подняться, Саске бросил это дело. Итачи принял из перпендикулярного параллельное к земле положение (к полу рожей, к потолку задом). Старший сын Фугаку, крепко приложившись носом, надеялся отключиться от полученных травм и отдохнуть. Сакура, принявшая самое выгодное положение благодаря мужу, который ей любезно подставил свою спину, уже спокойно поднялась на ноги, рывком отлепив Саске от пылесоса и возвратив из Мира Иного Итачи. Куноичи прошла на кухню и за пару минут приготовила незамудрённые бутерброды в микроволновке. Хозяйка №2, то бишь Итачи, вскипятила чай и разлила его по кружкам. Саске исполнил свою мечту, родившуюся четверть часа назад: он попил водички. По-быренькому перекусив, они двинулись в столовую, из которой доносились звуки оркестра.***
Торжественно и по-королевски Мадара, а-ля царевич, восседал на кухонном столе, не переставая болтать ногами под своим лакированным деревянным троном. Вначале бездумно, однако к приходу троицы уже сосредоточенно, старый, как стрёмненькие штанцы Хаширамы, молодой человек колотил поварёшкой по пивной кружке, явно наслаждаясь собственным произведением. Скрючившись над импровизированным музыкальным инструментом, Мадара внимательно вслушивался, пытаясь найти ритм. На недоделанного Моцарта напало вдохновение, а он со своим вдохновением напал на родственников. В общем, в Мадаре умирал талан (как и все, кто слушал порождения этого самого таланта). В его голове уже родилась симфония не хуже 7-й Ленинградской Шостаковича, а потому терять юному (двухсотлетнему) композитору было нечего, в отличие от его слушателей, рискующих потерять слух. Он даже стал помогать себе, ударяя носком левой стопы о валяющуюся кастрюлю и пяткой правой о ножку стола. Итачи не знал, стоит ли поражаться тупости дружка Хаширамы. И всё-таки такие припадки стали обыденностью, поэтому бывший акацушник не стал утруждать себя и удивлённо поднял только одну бровь. Первая часть миссии Саске уже выполнена: водички он попил. Мозг после двух минут тормоза выдал оригинальную идею — скомпенсировать потерянное на беготню время и поспать. Подушка по-прежнему была у Саске в руках, так что единственным, что мешало ему вылететь из удручающей реальности навстречу чудесным сновидениям, было его вертикальное положение. Младший брат Итачи ещё никогда не спал стоя. «Учиться никогда не поздно», — подумал темноволосый и в момент вырубился, уронив голову на подручное средство. Обводя взглядом своих попутчиков, медик лишь убеждалась в том, что больших эмоций от представителей шарингастого клана она не дождётся. Но в этом мире время — деньги. Так что если не дождётся, значит, доБЬЁТся. И, явив себя миру как не очень-то миролюбивого человека, розоволосая версия Ибики Марино раскинула в стороны локти, с размаху долбанув стоящих близ неё спящих красавиц куда-то в область рёбер. Будучи обладателем отбитой печени, Итачи допустил мысль о применении аматерасу, грезя желанием спалить к чертям весь этот страшный мир, который уже битый год калечил его и так расшатанные нервы. А Саске же во второй раз поблагодарил бога за то, что прихватил с собой подушку, которая смогла сокрыть его сердитое, изнеможённое лицо и поглотила скромненький, но от того не менее содержательный мат в адрес всего, на чём свет стоит. Несмотря на то, что Сакура действовала гораздо активнее своих побитых напарников и единственная выглядела устрашающе, на некоторое время она всё же в нерешительности замерла. Нет, ни в коем случае не подумайте, что розоволосая ниндзя боялась атаковать дедульку, потерявшего страх где-то в прошлой жизни. Проблема была лишь в одном: как? Мысленно агрессивно настроенная жена Саске уже проработала множество жесточайших способов. Однако все они были настолько кровавы и поднимали ей настроение, что она даже не могла выбрать самый приятный (для неё, разумеется). Саске, хмуро прищурившись, с подозрением поглядывал на свою спутницу жизни. Он прекрасно знал её характер, ибо испытал его на себе физически и весьма болезненно. «Кто из нас милосердный и добрый медик, а кто опытный преступник мирового масштаба, это ещё десять раз проверить надо», — думал Саске. Бывший член команды Така понимал: через пятнадцать минут клан будет вновь оплакивать героически павшего в бою Учиху. Ну, или же все просто улягутся по кроваткам, оставив труп гнить на кухне. Не сочтите младшего брата Итачи бессердечным, хотя это не так уж далеко от правды, но Саске больше устраивал второй вариант. А поскорбеть можно и тогда, когда все выспятся. С мыслями о том, что Мадаре уже ничем не помочь, сонный брюнет снова уткнулся в подушку, позабыв о разрастающемся у него под ребром синяке, оставленном при прошлой попытке получения такого удовольствия. Мадара испуганно и удивлённо взглянул на потрёпанных сожителей, подумав про себя: «О Господи-Боже, кто это?!». Опытный воин с многолетним стажем, такого чёрта с два удивишь. Он, конечно, знал, что все Учихи ходят патлатые, бледные, с мешками под глазами и недовольными разбитыми харями, но это уже не вписывалось ни в какие рамки. После внезапно активировавшегося у Итачи шарингана, а затем и мангёко шарингана глава семейства понял, кто и по какой причине решил применить на нём цукуёми. О развитом воображении наглого кофемана Мадара знал по его двусмысленным и язвительным подколам, поэтому, решив не узнавать, какую пытку придумал для него Итачи, несостоявшийся композитор спросил: — О! А вы уже встали? — невинно хлопая ресницами и пинками расчищая себе путь от кастрюль и прочей посуды, произнёс Мадара. Правые глаза Сакуры и Итачи дружно задёргались. Лицо Саске находилось в подушке, но мысленно спящий Учиха тоже подмигнул в знак солидарности. — Что-то не так? — испытывал судьбу Мадара. Помимо глаз у Сакуры сильно задёргались руки. Куноичи расправила плечи и воинственно встряхнула спутанными волосами, уложенными в стиле «заброшенное птичье гнездо». Бросив взгляд на причёску девушки, Мадара хотел сказать, что плагиат — это не хорошо, однако та двинулась в его сторону, и мысль затерялась где-то среди паники. В тот момент, когда Сакура выхватила из рук Мадары поварёшку и замахнулась, владелец риннегана понял, что пахнет уже не жареным, а горелым (может, даже палёным, потому что Итачи в своём паучьем уголке успел наколдовать какую-то огненную технику). Пока Сакура вершила Вселенское правосудие, Итачи и Саске решили по-тихому ретироваться с места будущего убийства человека, дабы не попасться под горячую руку с поварёшкой. Братья, согнувшись в три погибели, тихо попятились за угол. Старший тащил младшего перед собой за руку, ту, что уже была помята розоволосой, прикрываясь им, как живым щитом.***
Замахнувшаяся на святое (к несчастью, лишь по мнению Мадары) рука с реактивной скоростью приближалась к прекрасному лику. Потенциальный смертник дёрнулся в сторону, но железная хватка пятерни, держащей Учиху за воротник халата, прибила его к столу, словно советский гвоздь. И тут Мадара понял — спасения нет. Он зажмурил глаза и напрягся, ожидая удара. Уже через секунду столовый прибор, успевший стать оружием палача, отнюдь не ласково огрел воскресшего Учиху по темечку. В голове зазвенело, и ориентация в пространстве была потеряна. Послышался треск. Нет, кажется, не череп. Во второй раз послышался треск, в глазах вновь потемнело. Хочется верить, что всё же не череп. Мир исказился в третий раз. Мадара, почувствовав себя ниже, определил, откуда доносился треск, и обнаружил своё Величество в обломках «трона». Мало того, что Учиха сам анорексией не страдал и давил на стол всем своим весом, так ещё и Сакура «вбивала» его в сей предмет похлеще отбойного молотка. Гнев куда-то испарился, когда зеленоглазая взглянула на поломанный стол. Сакура начала потихоньку успокаиваться. Она оглядела комнату, но не обнаружила в ней чернооких братьев. Итачи, по-прежнему держащий сладко сопящего Саске за руку, всё это время наблюдал за мщением, отбиваяясь всеми силами от навязчивой мысли сказать брату: «Вот видишь, Саске, вот как надо мстить». Как только «шторм стих», старший брат поспешил вернуться на родину тем же способом, что и покинул её. — Держи, красавица. Утри личико, а то кровушку от всех поверхностей оттирать придётся. Тебе, разумеется… — протягивая Мадаре салфетки и оттирая его лицо, произнесла Сакура. Когда возвратившиеся братья выпрямились перед жертвой и хищником, глава клана салфетками останавливал кровь из носа. Сакура смоченным платком оттирала красную жидкость с висков и лба черноволосого страдальца. — Зачем же так бросаться на людей? — капризно поморщился Мадара. — Так! Тебе трёх раз было мало? Я ведь добавлю, — Сакура, вновь вооружившись поварёшкой, грозно стрельнула глазами. — Ай-ай, не надо. Бог любит троицу, — сказал старший Учиха, примирительно выставив руки вперёд, но тут же, шутливо прищурившись, добавил. — И я, как истинный боженька, тремя лещами обойдусь. — Как я рад, что у нас с твоей женой сложились дружеские отношения. А мог бы быть на его месте. У меня в отличие от нашего пенсионера есть чему сотрясаться после таких ударов, — шепнул Итачи своему брату. В связи с невозможностью выполнения столом своих функций все расселись вокруг барной стойки. Итачи опёрся локтем о столешницу и полулежал-полусидел на табуретке, для большего удобства свесив ноги в разные стороны. Скептическим взглядом он оглядел присутствующих и, блаженно прикрыв глаза, сделал глоток горячего, ароматного, крепкого кофе (откуда он его вытащил?). Рядом с ним сидел Саске. Он уже понял, что пытаться спать в этом доме — заведомо проваленное дело. Всунув ноги между ножками стула, Учиха крепко обнял подушку, которую в одно мгновение выдернула из его рук Сакура. Девушка подложила ворованую вещь себе под пятую точку и вальяжно растянулась на табуретке и на Саске, сложив ногу на ногу. Чувство великой потери охватило молодого человека. Бывший нукенин уже хотел было либо плюнуть на принципы и избить любимую, либо плюнуть на гордость и заплакать. Окажись вы на месте ограбленного Учихи, вы бы поняли его. Однако Саске не успел возмутиться. Его прервал стук фужера о фужер. Мадара всё просчитал: бешеная ниндзя не нападёт на него, пока он держит в руках что-то хрупкое и дорогостоящее. — Кхм-кхм… Итак! — прокашлялся глава клана, привлекая к себе внимание и от греха подальше ставя фужеры на пол возле своего нового «трона». — Как вы уже поняли, я созвал вас сюда на собрание. Всё дело в том, что у меня в голове появилась… — Неужто человеческая мысль?! — ужаснулся Итачи, состроив ошарашенную гримассу. — О нет, Итачи, вовсе нет. Во мне проснулись звериные инстинкты, и я решил созвать свою стаю животных на перекличку!.. — любезно пояснил Мадара, заставив своего собеседника удивиться полному отсутствию сарказма в данных словах. — В общем, утром, когда я проснулся… — Ночью, — вновь подал голос предыдущий коментатор, на этот раз ни капли не шутя. Мадара поднялся и начал шагами мерить комнату. Он в свойственной ему манере помогал себе излагать идею, размахивая руками: — Ночью… Ночью, когда я проснулся, меня вдруг осенило: когда я помирал, клан был на пару сотен человек больше. Почему в семье всего четыре человека? Это ещё, если закрывать глаза на то, что Сакура стала Учихой, выйдя замуж за Саске, а я воскрес. Я жду объяснений. Мадара наконец остановился и, деловито скрестив руки на груди, уставился на своих слушателей. — Знаешь… — тихо и медленно начал Саске, бросив взгляд на поникнувшего и заметно погрустневшего брата. — Тут такой небольшой конфуз с Итачи произошёл… Глава клана непонимающе покосился на опечаленного Учиху, глотающего кофе, чтобы успокоиться. — Он немножко перебил почти весь клан, — сказал Саске. — Но он не со зла! — отчаянно добавила Сакура со слезящимися глазами. Она сочувствовала Итачи, понимая, что иного выхода у акацушника не было. Слова супругов ничего не объяснили Мадаре. Он понял лишь то, что кофеман был напрямую к этому причастен. Воскресший Учиха напрягся всем телом, сжал руками плечи до посинения. Губы то плотно сжимались, то раскрывались с мычанием и скулежом, нервно подрагивая. Глаза в ужасе распахнулись и не моргали долгое время. Активировался риннеган. Покраснели и, кажется, даже зашевелились уши. Шокированный Учиха, до этого стоящий неподвижно, начал задыхаться. Он вытянул дрожащую руку и указательным пальцем попеременно тыкал то в недоумевающего Саске, то в странно смотрящего на него Итачи. Мадара изо всех сил старался вымолвить что-то похожее на человеческую речь, но попытки его больше смахивали на приступ астмы или эпилепсии. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он задал риторический вопрос, и в следующую секунду Саске отложил покупку наушников на неопределённый срок, пока слух не восстановится: — ВЫ ЧТО, НЕДОУМКИ, УГРОБИЛИ МОЙ КЛАН?!!! Итачи отставил кружку кофе подальше, так как ему показалось, что в напиток его сердца полетели слюни, вырывающиеся из чужого орущего рта. Сакура в удивлении приподняла брови и в который раз порадовалась, что у них нет соседей. Саске открыто игнорировал раздражитель, как он обычно любил делать, и думал, можно ли незаметно стащить подушку из-под любимой. В крайнем случае рассматривались варианты использования в качестве матраса барной стойки или же старшего брата, который ему ни за что бы не отказал.***
Ввиду излишней жестокости и не указанного в предупреждениях насилия мы опустим то, как члены семьи пытались объяснить Мадаре, что стало с кланом.***
После семейной потасовки Мадару успокоили и усадили в кресло через боль, кровь и ностальгию по былым денькам, когда шиноби дрался не на жизнь, а насмерть. Адреналин уже сошёл с борца за справедливость, и он мог полноценно прочувствовать все полученные травмы. Голова дико раскалывалась и болела в разных местах, припоминая Мадаре каждую его провинность. Ну, например, как он швырнул кухонный стул в окно и получил за это по макушке другим стулом. Или когда его загнали в угол кухни, и он решил использовать катон. Техника огненного шара получалась у него на славу, а потому стены, покрытые деревянными панелями, обуглились и почернели, словно волосы Учих. И в тот момент Сакура, кажется, рехнулась. Она стала похожа на Мадару, услышавшего про участь клана. Эта чудовищная женщина начала швырять в виновника пожара разные кастрюли, казанки и сковородки, которые быстро и умело выуживала из открытого шкафа. Розоволосая даже замахнулась, чтобы кинуть в главу клана мультиварку, но Саске обхватил её за талию и на коленях стал умолял жену не быть Мадарой и не транжирить сбережения их семьи. И куноичи, видимо, припомнив стоимость чудо-машины, поставила еë на стол… однако котелок из чугуна в лицо главы семьи всё же запульнула. Попала прямо в цель, очко! Вспоминая об этом сейчас, сидя в кресле и держа в руках чай из целебных трав от Сакуры, как извинение за разбитое лицо, Мадара всё никак не мог понять: откуда у них в доме чугунный котёл? Однако у него не было никакого желания напрягать из-за такой глупости своё серое вещество, которое порою было ограниченным, а растрепать лимит он не хотел. Черноволосый воин пощупал свой полусиняк-полуожёг-полупорез, который получил, когда Итачи надоело слушать его вопли и он ударил родственника кружкой с кофе по щеке, о кою сей посуда раздробилась на осколки. Мадара ещё смутно помнил фразу шокированного до глубины души старшего брата Саске: «…любимая кружка, моя любимая кружка разбита…». Они уже договорились, что бог войны купит ему новенькую посудину для кофе, а акацушник в ответ ему должен будет шоколадку, или две, или четыре… Немножко погодя отстранённый взгляд Мадары внезапно стал сфокусированным и вперился в лицо Саске с ярко выраженным негодованием. Серьёзный, взрослый мужчина, кажется, дулся на клан за то, что те использовали на нём «тысячелетие боли». Сакура даже прыснула, вспомнив, как они с Итачи выжидающе смотрели на Саске, всем своим видом показывая, что он должен сделать что-нибудь. — Саске, быстрее сделай что-нибудь! Ты мужик или баба?! — Сакуре надоело, что её муж стоит без дела. «За столько-то ночей могла бы уже и проверить мою половую принадлежность», — хотел было рявкнуть бывший лидер команды «Така», раздражённый тем, что бесцеремонно прервали его возвышенные рассуждения о том, какой наполнитель для подушки лучше: пух, или вата, или всё-таки синтепон? Не успел он съязвить, как Итачи влез со своими указаниями: — Используй уже любую безопасную технику и обезвредь этого любителя поорать среди ночи так, будто его режут! Саске лихорадочно начал перебирать свои безопасные техники. Аматерасу? Чидори? Кирин? Какие-такие безопасные техники могут быть у НЕГО? Решив вспоминать всё по мере заучивания, он остановился на первом уроке Какаши-сенсея. Выход из ситуации не заставил себя ждать, и, сложив печать тигра, черноволосый применил беспроигрышное «тысячелетие боли» по отношению к брату Изуны столь же успешно, как и когда-то его учитель, наглядно продемонстрировавший новый приём на Наруто. — Итак! Я абсолютно убеждён, что эту…эту нелепую, мягко выражаясь, глупость нужно исправлять немедленно. Демографическая проблема в клане Учиха ещё никогда не была столь острой, как сейчас, — говорил Мадара с видом, будто он одновременно и воспитатель, отчитывающий нашкодивших детей, и учёный, защищающий докторскую. — Поэтому, начиная с сегодняшнего дня… — взгляд оратора натолкнулся на недовольного Итачи, который опять хотел съехидничать, и владелец риннегана поспешил поправить себя. — НОЧИ! Мы будем активно и неустанно заниматься возрождением великого и могущественного клана Учиха! — громогласно заключил Мадара, довольный тем, что почти нигде не запнулся. — Что ты подразумеваешь под «активным и неустанным возрождением»? — задала после минутного молчания мучивший всех слушателей вопрос бывшая Харуно. — Ох… — тяжело вздохнул глава Учиха Ичизоку. — Саске, Сакура, дорогие мои молодожёны, разумеется, я понимаю, молодость… Ах! Молодость так быстротечна, но что поделаешь? Время не ждёт. Кто знает, что с нами будет завтра? Повороты судьбы непредсказуемы. Нет… Непредсказуемы, — Мадара ахал и охал так горестно, что Итачи аж прослезился, совершенно не въезжая, что толдычил престарелый Учиха. — Вдруг с кем-то из вас случится беда? И что тогда? История славного рода закончится! — возвёл он руки к люстре и затем тише добавил. — Хотя Саске — кровный Учиха, на него женщины, наверняка, стадами вешаются. — Ближе к сути, — прекратил игру одного актёра сам кровный Учиха. — Жду от вашего брака детей в количестве не менее 5 штук, из которых подавляющая часть будут мальчики для сохранения фамилии, — деловито закончил Мадара, сложив руки на груди. Пока супруги переглядывались со смешанными чувствами, заказчик обратился к Итачи, у которого от недосыпа и усталости мешки под глазами стали настолько большими, что в них можно было спрятать полкило картошки: — Поскольку ты виноват больше всех, то и спрос с тебя будет соответствующий. У тебя есть девушка? — старший брат Саске, воспринимающий сейчас информацию так же нехотя, как и второклассник на пятом уроке, отрицательно помотал головой. — Срочно! СРОЧНО! Найти и показать мне…э…какой сегодня день недели? — Суббота, — любезно подсказал подсудимый, вспомнив, что запланировал на сегодня генеральную уборку, которую проводит только в этот день недели. — Благодарствую. Ага, это…ну, тогда да! Значит, найти и показать мне свою девушку до… — Мадара мигом определил срок сдачи по считалочке, — до четверга следующей недели. Итачи подавился идиотизмом, который источал друг Хаширамы. Задумавшись на секунду, бог войны всё же сделал снисхождение для выпучившего на него глаза Учихи, посчитав, что тому со столь женственной внешностью затруднительно будет найти женщину: — Ладно, у тебя три недели. Напомни мне потом заняться твоим имиджем, а то с этими длинными волосами, ресницами, тощим низким и вечно сутулым тельцем да жуткими мешками под глазами ты скорее похож на семидесятилетнюю анарексичку, которая всю жизнь свою проработала бурлаком, отчего безбожно пила, и которая жмотилась ходить в парикмахерскую. Итачи замер, не зная оскорбиться на такое заявление или же порадоваться, что сроки ему увеличили. Мадара обвёл задумчивым взглядом присутствующих, затем посмотрел на часы и ужаснулся: — О великий Я! Уже 7:27! Я должен был начать делать укладку ещё полтора часа назад. Вот что за родственнички, заболтали меня, отвлекли от дел поважнее государственных, — воскликнул бледнолицый Учиха. — Ванная комната будет свободна через три часа. И помните мои слова! — напоследок гавкнул Мадара, исчезая в известном направлении. Итачи выпал в каплю, в который раз задумавшись о жизни. Саске и Сакура в принципе не торопились противиться указу начальства. Окончательно проснувшиеся, они отправились в свою спальню с той целью, чтобы приступить к «активному и неустанному возрождению великого и могущественного клана Учиха».