***
Ярый фанат шоппинга направился в сторону общественного заведения, в котором, по его мнению, могли часами просиживать штаны только кошатники, наркоманы и Учихи, по недоразумению уничтожившие свой клан и ностальгировавшие по прошлому, заедая боль печеньем с крепким напитком. Короче, Мадара подходил к кофейне с подозрительным названием «Нирвана по-амстердамски». Из приоткрытых окон доносился сильный, но приятный аромат. Тишина, царившая в помещении, прерываемая лишь звяканьем чайной ложки, ритмично размешивавшей что-то в стакане, тихой мелодией фортепиано из динамиков и умиротворённой беседой, резко прекратилась. Мадара влетел в кофейню с такой скоростью, будто он три дня блуждал по лесу и теперь бегал в поисках туалета, ибо брезговал справлять нужду в кустах; двери здания, не выдержав напора двухметровой красавицы, открылись внутрь вопреки тому, что по идее должны были открываться наружу. Через непродолжительный отрывок времени раздался предупреждающий вопль (угадайте кого): — Итачи! Я знаю, что ты здесь. Прогульнись со мной по магазинчикам! Жертва за столиком в дальнем правом углу поперхнулась латте и стала слизывать его с блюдца и стенок чашки. Мадара быстро нашёл собрата и начал приближаться к нему. Итачи, понимая, куда его собираются тащить, быстро завертел головой, ища пути отступления. — Итачи, даже не пытайся. Я ведь в любом случае тебя обнаружу, ибо Бог видит всё, — лидер Учих ускорил шаг. — Чего тебе стоит зайти со мной в универмаг на 15 минут? — Не надо тут ля-ля. В прошлый раз ты пошёл на пять минут утром, а охранники вытолкали тебя только вечером, потому что они закрывались, — отрезал акацушник, метаясь по территории кофейни. — Ой, да с кем не бывает. К тому же сейчас уже пятнадцать минут четвёртого, до закрытия всего часов шесть-семь осталось, — проныл Мадара. — Так, эта схема мне знакома: будет так, как три недели назад. — А как было три недели назад? — дружок Хаширамы задумался. — Не надорвись, — участливо посоветовал Итачи, видя попытки Мадары напрягать мозги. — Три недели назад ты пошёл в ларёк за хлебом и сахаром. Я до сих пор не могу понять, ЧТО ты делал в магазинчике площадью, как две трети нашей ванной комнаты, в котором продавались только хлеб, 4 вида булочек, соль, сахар и спички, 17 часов. Кассирша так задолбалась, что круглосуточный ларёк перестал работать круглосуточно. Мадара решил не говорить, что слегка задержался в тот раз, потому что, помимо перечисленного, в ларьке продавали ещё и пиво. Двери кофейни вновь вопреки задумке архитектора открылись внутрь и впустили в помещение очередного Учиху, только однорукого. Саске вопросительно уставился на представшую перед ним картину, напоминающую попытку изнасилования. Учиха-старейший отвлёкся на новую жертву своей расточительности, чем Итачи поспешил воспользоваться. Заприметив распахнутое окно ещё в начале диалога, он ждал подходящего момента. Однако как только старший брат Саске запрыгнул на подоконник, Мадара схватил его за ноги и потащил на себя. Но главный кофеман Конохи не был бы Учихой, если бы сдался без боя; он вцепился в оконную раму железной хваткой, как в последнюю надежду на спасение. Пока Мадара старательно распрямлял брыкающемуся Учихе позвоночник, Саске, до этого момента просто пытавшийся въехать в ситуацию, оглядел ошалелых посетителей и задал вполне логичный вопрос, ответа на который не ждал, ибо знал его: — Вы идиоты? — утвердительно спросил бывший нукенин. Мадара нахмурился. «Нет. С чего ты взял?» — хотел было произнести он, но вместо этого решил объяснить Саске, в чём дело. — Ты же поделишься деньжатами со своим любименьким сколько-то-пра-дядюшкой? — завершил свой рассказ двухсотлетний пенсионер, улыбаясь, как пятилетний мальчик, вымаливающий эскимо. — Денег нет. До зарплаты четыре дня. Мы экономим. Терпи, — сухо отрезал Саске и позже добавил. — А если бы были, всё равно бы не дал. Нечего в дом всякий хлам переть. В глазах Мадары умирала Вселенная, в глазах Итачи она рождалась. — Ладно, я по делу. Звонила Сакура. Ей что-то опять от меня надо. Поэтому пошевеливайтесь, а то один я боюсь идти. Судя по интонации во время разговора она вновь занималась готовкой и теперь будет пытаться отравить меня ею, — Саске передёрнуло. Итачи и Мадара прекратили возню, привели себя в более человечный вид и молча вышли из «Нирвана по-амстердамски».***
Мадара, выйдя из кофейни в одно время с Саске и Итачи, всё же, надеясь хотя бы поглядеть на новинки в паре-тройке магазинчиков, пошёл самым длинным путём. Приближаясь к узенькой и немноголюдной улочке, он заметил бегущую в его сторону толпу. В том месте, куда черноволосый направлялся и откуда доносились испуганные крики, лидер Учих почувствовал чакру, даже две, одна из них была ему смутно знакома. Перед Мадарой предстала такая картина: посреди улицы, друг напротив друга стояли два шиноби. Первый, чью чакру и узнал Учиха, был никто иной как один из ближайших друзей семьи — Какаши Хатаке. Его противником оказался какой-то темноволосый хмырь с перебинтованной половиной лица, который почему-то был босиком. Судя по выбору одежды, был он то ли бомжом, то ли психованным коровником, то ли Федей, у которого Шурик спёр шмотки и который выбежал из душа, прикрываясь подручными средствами. Боец с чувством стиля, как у Первого Хокаге, явно вошёл в раж. Он что-то громко орал, периодически закатывая глаза и ритмично тыкая указательным пальцем и кунаем в грудь удивлённого, однако вечно спокойного Какаши. Мадара был уверен, если бы не перебинтованное наполовину личико, то цунами слюней обрушилось бы на Хатаке мощным суитоном из рта, делающим сейчас пепельноволосому отнюдь не приятные комплименты. Подтверждением тому была сама маска разгневанного ниндзя, с которой уже капало. — Ах, ты!.. Да как ты смел! Да я же тебя!.. Да ты ведь!.. — продолжал вопить злой брюнет. — Ааа-а-а! — уже просто не найдя слов, чтобы выразить своё возмущение, он закричал. — Забуза, чш-ш-ш! Что такое? Что случилось? Почему ты плачешь? — с некоторой непонятливостью, но всё же ласково обращался Какаши к своему противнику. — Что-то с Хаку? — Не смей произносить Его имя! Скажи ещё, что не знаешь, в чём дело, — злобно зыркнул на Шестого Хокаге шиноби, которого, по-видимому, звали Забуза. Какаши пожал плечами. — Ну? — Хатаке вопросительно уставился на Забузу, который завис на несколько минут. — В общем, дело было так… Как ты, я думаю, знаешь после массового Эдо Тенсея по какой-то неизвестной никому причине произошло настоящее воскрешение. Я и Хаку вернулись к жизни. Мне, конечно, очень хотелось бы сказать, что полноценной, но это отнюдь не так. Как только я воскрес, я почувствовал: какой-то важной части меня нет, что-то было неправильно. Такое ощущение, будто от моей души оторвали кусок. Осознав, чего не достаёт, я чуть в могилу не вернулся… Мой любимый меч Кубики…э…что-то-там! — Забуза вечно забывал название своего любимого Кубикирибочо. — Потом… Забуза, вспотевший от ужаса, начал лихорадочно прощупывать себя. Трясущимися руками он похлопал по накаченным плечам, проверил подмышки, затем прошёлся по груди, прессу, спине. Мечник Тумана тщательно подёргал ткань штанов, провёл ладонью по маске, подвигал туда-сюда протектор. Для приличия Забуза даже снял правый башмак, из него тут же выпал сюрикен. Момочи ужаснулся. Мало того, что он неизвестно сколько бегал с оружием под пяткой, так ещё и подобные сюрикены делались лишь в Суне. (Учитывая тот факт, что со страной Казекаге он был связан лишь путёвкой на двоих, которую в лотерее выиграл Хаку и которую они в итоге разменяли на деньги, ситуация становилась интересней.) Чисто для эксперимента Забуза снял второй башмак. Мечник начал звать свою маму. Про сюрикен он уже забыл. Вылетевшая взрывная печать напугала до потери пульса и самого Момочи, и его гордость. Выбросив обувь от греха подальше, нукенин пришёл к неутешительному выводу: меча не было. «Наверное, это Какаши. Он так косился на мою Кубичку. Спёр, гад. А ведь строил из себя добренького. Да уж… в тихом омуте вороватые коноховцы водятся.» Ограбленный преступник решительно направился в сторону Конохи. — Ну, а дальше ты и сам знаешь. — закончил Забуза и громко шмыгнул носом. К концу рассказа они уже сидели за столиком кафешки. Какаши всё это время понимающе кивал. Отвлёкшись всего на минутку от документов, на которые у джонина обнаружилась страшная аллергия, Шестой глянул в окошко и заметил оживление в восточной части деревни. Решив разузнать всё самостоятельно, Какаши покинул резиденцию Каге. Посреди улицы Момочи Забуза орал что-то про то, что требует Шестого Хокаге прямо сюда и прямо сейчас. — Кстати, поздравляю с повышением, — произнёс мечник. — Спасибо, — слегка смущённо отвёл глаза в сторону ветеран Третьей и Четвёртой Мировых войн. Мадара только сейчас заметил маячившего рядом бледного блондинчика с громадным мечом в руках, вероятно, ровесника Саске. — Забуза-семпай, это я взял Кубикирибочо. Я подумал, вам вряд ли пригодится. Не пропадать же добру, — произнёс пацан с мечом и сконфуженно улыбнулся, показав белые острые зубы. Забуза сощурился, пытаясь вспомнить, почему это лицо ему так знакомо. — Суйгецу Хозуки. Брюнет в маске просиял, узнав ученика: — О Ками! Не признал, дорогой, честное слово. Это же всё меняет. К шиноби приближался Хаку, волоча за собой по асфальту ещё один меч колоссальных размеров: — Забуза-сан, вы забыли кое-что. — Ах, спасибо, Хаку. Что бы я без тебя делал, — умилялся босоногий. — Ладно, Суйгецу, можешь оставить себе мою Кубичку, береги, марганцовкой протирай, с рукоятью понежнее… — Но, Забуза-семпай! А как же вы? — Так у меня запасной есть, — отвечал брюнет. У Какаши дёрнулся глаз. — Он мне даже больше нравится. На нём гравировка есть: «Кубикирибочо». Я вечно забываю название. А тут ещё и ударение поставлено! Ну, что ж, спасибо тебе, Какаши но Шаринган, за… Забуза не успел сказать слов благодарности за гостеприимство и понимание, потому что в страхе подпрыгнул на месте, испугавшись пищащего возле него, неизвестно откуда взявшегося не то мужика, не то бабы. Страшно пищащий не то мужик, не то баба схватил за рукав офигевшего Хокаге, воскликнув басом: «Теперь ты будешь жить у нас!» — и на неимоверной скорости понёсся с ним в известном только похитителю направлении. — Прости, Забуза, как-нибудь в другой раз, — последним, что услышал Момочи, была едва различимая издалека скомканная фраза Какаши, махавшего рукой.***
— Теперь он будет жить у нас! — с порога заявил Мадара, крепко держа плечо растрёпанного Какаши. Пепельноволосый смотрел на Учиху так, будто только из приличия сдерживался от того, чтобы не потрогать лоб брата Изуны. Блеск в глазах воскресшего шиноби был слишком нездоровым. Итачи, до сего момента мывший пол, бросил в ведро с водой тряпку, почему-то похожую на подарок Мадары акацушнику, и медленно разогнулся, положив руку на поясницу. Тёмные пряди волос упали ему на лицо, и он лёгким движением головы отбросил их, устало взглянув на вошедших. Заметив Какаши, он кивком поздоровался с ним и легко улыбнулся. Хатаке проделал то же самое. Они оба вопросительно уставились на Мадару. — С какого перепугу? — Итачи недоумённо изогнул бровь. — У него шаринган! — лидер Учих сказал это так, будто это было страшное преступление, и он удивлялся, почему все этого не понимают. В подтверждение своих слов, шиноби отпрыгнул от Хатаке в сторону и прижался к стене, глядя на Хокаге чумным взглядом. Какаши, нутром чуя, что он тут надолго, полез в карман за своей излюбленной книженцией. Он надеялся, что Итачи отмажет его. — Во-первых, БЫЛ шаринган. Во-вторых, он не его. В-третьих, разве это причина? В-четвёртых, ты припёр в наш дом Хокаге против его воли, что уголовно наказуемо. В-пятых, -шестых и -седьмых, может хватит постоянно подтверждать, что ты родился идиотом? Мы это уже давно поняли, — отрезал Итачи с интонацией Саске, из-за чего Мадару передёрнуло. — Н-но.! — растроенный Бог Войны, уже уверовший в чудеса, был беспардонно выдернут с небес в Коноху Итачи и огрет шваброй. Видимо, ко всеобщему прискорбию, ускорить процесс восстановления шарингастого клана не получится при помощи подручных людей.***
В кои-то веки все члены самой громкой и поехавшей семьи Страны Огня собрались в одной комнате. Саске, а-ля довольный и сытый морж, забрался с ногами на бежевый замшевый диван (который до прихода Учихи был ещё и чистым), одну из ног он забросил на спинку. Распластавшись по всей мягкой поверхности, он надеялся уснуть и, проснувшись, без малейшего угрызения совести солгать, что «он типа слушал, просто все невнятно говорили». Через некоторое время подошёл и Итачи. Старший брат сдвинул некоторые из конечностей младшего и уселся на краешек, изолировав себя от чёрствого и несправедливого мира в халабуде из подушек. В руках у него была миска с жидким тестом и венчик, с которым, как подозревал Мадара, он не расставался даже в душе и когда спал. И если нормальные люди, когда нервничают, дёргают или наматывают на палец волосы, грызут ногти, бьют других людей, то Итачи не мог избавиться от назойливой привычки взбивать тесто. Поначалу Учих это смущало, однако перспектива ежедневно кушать пирожки, булочки, рулетики, тортики не давала грустить никому. Мадара, сидевший в кресле, не обращал никакого внимания на окружающий мир, либо потому что считал миром себя, либо потому что был занят рассматриванием своих пальцев и боялся сбиться с мысли. Он думал, стоит ли ему завтра в салоне красоты «Фея Крёстная» с многообещающим лозунгом «МЫ СДЕЛАЕМ ИЗ ВАС НАСТОЯЩУЮ ПРИНЦЕССУ», помимо 1)Стрижка, 2)Укладка, 3)Педикюр… 34)Маска для лица с цитрусовым наполнителем, заказать ещё и крем для костяшек пальцев, а то они что-то слишком грубые. Лидер Учих был оторван от своего занятия. Над ним нависла тень, напоминающая женщину без груди и загородившая ему обзор. Сакура стояла в нерешительности перед сожителями. Это было сильно заметно: глаза бегали туда-сюда, руки то складывались на груди, то убирались за спину, правая нога уже стёрла дыру в ковре. Наконец, куноичи собралась с мыслями и выдала слегка подрагивающим голосом: — Итак, эм… у меня для вас новость и задача. В начале новость… — Стоп. В начале задача, чтобы я начал прямо сейчас и не тратил время, — перебил Саске, гадая, что за задача и сколько это займёт. — Ладно. На нашем участке творится полнейший раскардаш. В бомжатнике я жить не собираюсь. Поэтому мы, приличные хозяева, — Сакура на секунду усомнилась в последних двух словах, — должны привести двор в порядок. Зеленоглазая удивлённо посмотрела на образовавшуюся в углу дивана коалицию, состоящую из трёх сгорбившихся и громогласно шепчущихся кровных Учих. Как правило, на её просьбы потрудиться семья отвечала безмолвным игнором. Однако в итоге работать отправлялся Саске, ибо единственный был всегда свободен. У других вечно неотложные дела: они избирают того, кто пойдёт работать за них. — Эй! А как же новость?! — возмутилась ученица Цунаде. — Подожди, Сакура. Я пытаюсь убедить Мадару в том, что нам во дворе не нужна скважина для добычи нефти, — её муж отвлёкся от разговора и вновь влился в жаркий спор. Жена бывшего нукенина поняла, что обратить на себя внимание вдохновлённо перевозбуждённых потомков Индры у неё не получится, и поспешила принять участие в споре, пока не случилось непоправимое. *СПУСТЯ 7 ЧАСОВ* Примерно три часа назад дебаты перешли в крики и ругань. — Ну, вы же понимаете, что нам ПРОСТО НЕОБХОДИМ гейзер? — вкрадчиво спросил Итачи. — Мать моя Микото, роди меня заново! С чего вдруг?! — ужаснулся его младший брат. — Что тут непонятного? Горячие источники! Это полезно. Ты будешь приходить с работы и расслабляться в них, — с улыбкой обратился акацушник к ученику Орочимару. — Ага. А пока я буду копать эти источники, то помру от перенапряжения, — лицо любителя уходить из деревни сделалось ещё недовольнее, хотя казалось, куда уж больше. — Я считаю, Саске прав, — все перевели взгляд на Мадару. — Лучше вырастить деревце и построить мне на нём домик, — воскресший Учиха лучезарно улыбнулся. — Например, секвойю. Саске подавился воздухом, пропитанным вонью от косметики. — Какую секвойю? Где ты её достанешь? Она же растёт, фиг знает сколько, — (в принципе неважно, кто это спросил; мнение у всех было одинаковое). — У нас она вырастет быстро. Пора бы уже припахать Ямато. Что ж мы, зря эту скотинку в Конохе держим? Пусть поучаствует в озеленении деревни и обеспечении жильём нуждающихся, — выкрутился Мадара. — Так. Давайте-ка кончать эту наркоманию. На дворе ночь. Обсудим всё завтра. Из обязательных условий — перед тем, как записывать идею, не пейте ничего крепкого, — Итачи очень и очень злобно зыркнул на говорящего Саске, — ничего крепче кофе хотя бы часа четыре, — муж Сакуры весьма красноречиво посмотрел на Мадару. Тот отчаянно замахал руками, мол: «А чего это ты на меня смотришь? Я не понимаю твоих намёков.» Учихи разбрелись по своим комнатам. Минут через десять из комнаты супругов послышались приглушённые стоны. Итачи ещё зашёл на кухню попить тёплого молока с кофе на ночь. Поднимаясь на второй этаж, он увидел Мадару, чиркающего что-то в тетради и глотающего медицинский спирт через трубочку, закусывая лимоном. Акацушник искренне надеялся, что это не план по захвату мира.***
Планировка участка стала важнейшим делом в семье за последние несколько месяцев. По такому случаю в зале, где проходило прошлое безум…кхм…совещание, был собран импровизированный стол, образованный пятью тумбочками. На твёрдой поверхности был расстелен огромный белый ватман. Он уже был расчерчен в некоторых местах. Самые важные объекты были объёмными; они представляли собой фигурки, которые Саске так старательно вырезал ночью, вспоминая детство и тонны бумаги, потраченной на ажурные снежинки. — О, а что это за каракули на том месте, где должны быть мои американские горки и ферма, специализирующаяся на разведении Тутового Шелкопряда? — спросил подошедший с блокнотиком Мадара у Саске, склонившегося над склееными скотчем тумбочками и вооружившегося тремя маркерами. Ученик Орочимару выпрямился, настороженно и пристально посмотрел на вошедшего и принюхался: — Агх! Мадара! Договорились же не пить. Не успел черноволосый алкаш бросить Саске в лицо блестящую отмазку, как в комнату вошёл весь из себя такой деловой Итачи. — Ну, что ж. *Глоток кофе* Поскольку ничего годного вы *глоток кофе* не придумали, — Мадара возмущённо поднял указательный палец вверх, но Итачи не стал в этот раз запивать свои слова кофе и предотвратил чуть не вырвавшуюся из уст воскресшего, наверняка, несусветную глупость, — то давайте-ка сразу утвердим *глоток кофе* мою идею. *Куснул печеньку, глоток кофе* — Дождёмся Сакуру… — явно раздражённо рявкнул Саске. Он тут, между прочим, всю ночь не только тумбочки склеивал и ватман покупал. Пара-тройка идей уже была на бумаге. Ну, как пара-тройка? На плане двора уже всё было расчерчено по задумке Учихи, выслушивание предложений остальных было чистой формальностью. — А вот и я! ЧУР Я ПЕРВАЯ! — Сакура угрожающе заулыбалась. Спор не за двор, а насмерть вновь продолжался уже несколько часов и норовил затянуться до ночи. Мадара стоял на том, что на ЕГО участке должна быть баня. Сакура и Итачи упирались, ибо знали, что баня — это прикрытие для подпольной фабрики по производству спиртных напитков. Саске тихо и сдержанно поправлял владельца двух риннеганов: «Участок общий. Мы все здесь прописаны». Итачи, заботившийся о желудках своих родственников и об их душевном состоянии, считал правильным облагородить их помойку цветами и насажать от входной двери до забора помидорчиков, огурчиков, картошечки, баклажанчиков, перчиков, ибо «всё должно быть свеженькое, своё, а в магазинах всякая нахимиченная гадость». Мадара был не против, но искренне не понимал кое-что: где Итачи посадит всё это, если во дворе будет баня? Сакура и Саске посчитали это перебором. Розоволосая всегда мечтала о маленьком саде, а тут есть возможность создать большой, который бы занял весь их двор размером с площадку для финальных боёв экзамена на чунина. Данное предложение было сразу же всеми отброшено. Мадара даже решился проблеять, с чего вдруг эта древоимённая вообще предлагает варианты. «Она даже совсем не настоящая Учиха. Кто её сюда пустил?» Один точный удар от «совсем не настоящей Учихи» в левое ухо Мадары быстро превратил её в «настоящую и даже более» в глазах воскресшего. Саске уважал своё время и старался как можно бережнее относиться к своему здоровью. Нервы его не были вечны. Терпение кончилось. И когда он резко встал и выпрямился во весь рост, активировавшийся от злости и раздражения шаринган заставил всех умолкнуть. — А теперь… — когда-то безразличный ко всему Учиха оглядел удивлённых присутствующих строгим взглядом, — теперь выслушайте-ка мой план, — он жестом волшебника вытащил из-за уха красный маркер. — Значит, вот здесь будут турники пяти разных размеров, — ткнул в место для бани. Мадара подскочил на месте. — Вот здесь будет плавательный бассейн из двух частей: для детей и для нас, — ткнул туда, куда Итачи планировал посадить восемьдесят кустов помидоров. — Вот здесь мишени: на столбах и двигающиеся, — место, где мог бы быть пруд с ивой в центре. Сакура прокусила свой маникюр… — Ну, как-то вот так, — закончил свою речь Саске, распланировавший весь двор, как учебный полигон для тренировок будущих детей и его самого. Своим дизайнерским талантом он был впечатлён. В отличие от его погрустневших слушателей. — И так как обычно всю работу выполняю я, то мне и решать, как распорядиться данной территорией. Слегка вспотевший Учиха, переводя дух, уселся на своё место, отбросив назад голову. Сакура тут же подскочила и прижалась к единственной руке супруга: — Ну, Саске, ну, миленький мой лапочка, ну, ангелочек мой хмуренький, ну, котёнок мой сладенький, ну, зайка ты мой шарингастенький, ну, нукенинчик ты мой любименький, ну, хоть несколько деревьицев, ну-ну-ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Почти незаметно, но выражение лица Саске всё-таки смягчилось, когда Харуно, сделав жалостливую мордочку, стала размазывать свои крокодильи слёзы по рукаву молодого проектировщика. Итачи не мог позволить своим родичам помереть от голода, поэтому припав к обрубку руки младшего брата, тоже начал вымаливать у того хоть мизерную грядочку помидоров, каждый раз увеличивая площадь посадки на десять квадратных метров. Бесстрашный длинноволосый лидер Учих, не теряя времени даром, набросился на Саске и начал цитировать статью из Википедии про то, как полезна и необходима баня. На лице коротковолосого, казалось, не то что брови не дёргались, даже глаза не моргали. И тем не менее, в душе у него происходила Пятая Мировая. В итоге, он зло фыркнул, поочерёдно посмотрел на жену, брата, фиг знает сколько пра-дядьку. Следующее, что случилось, доказало Учихам, как порой много счастья может принести одно единственное слово: — …ладно… — тяжело выдохнул Саске, пока в это время донельзя обрадованный Мадара, споткнувшийся о ногу Итачи, летел из окна…***
Раздался требовательный стук в дверь. Хотя Учихам, привыкшим любые двери открывать с ноги, такой стук, конечно, мог показаться не более, чем вежливо-спокойным. Однако Саске после долгого рабочего дня, насыщенного ситуациями характера «поскорее-бы-утопить-их-в-алкоголе-и-собственных-слезах», хотел сейчас вставать и открывать двери в последнюю очередь. Не было ничего лучше для усталого работника, чем развалиться на широком мягоньком диване, когда под головой покоятся мягкие бёдра жены, а под ногами, соответственно, та же часть тела брата. Ещё и Мадара куда-то свалил. Тишь да гладь. Ну, почти тишь. Да будет тебе известно, личность, проклинающая в этот момент Учих, их семейное древо и «древо, из которого они лепят себе эти чёртовы дубовые ворота», что потомки Индры со своей дурной славой социопатов и ненавистников большей части человечества, разумеется, умели делать крепкие двери, которые лучше не бить коленом. Саске на крики боли особо не реагировал, потому что Какаши-сенсей бить в закрытую дверь ногой не станет, а остальных не жалко. Вместо всякого сожаления он скрестил пальцы и понадеялся всей своей имеющейся душой, чтобы сейчас пришёл Мадара, прервавший излюбленный процесс ухода за волосами и раздражённый громким стуком, открыл двери и переломал пришедшему все ноги, руки, а также другие конечности при наличии таковых. Однако воскресший Учиха, по-видимому, прочитав мысли Саске и поняв суть фразы, как всегда, неверно, просто нарисовался в дверном проёме и от туда же рявкнул, чтобы открыли дверь, он занят. Итачи и Сакура кинули быстрый взгляд на Саске, безгласно решая, что открывать дверь гостю отправится именно он. Семьёю избранный Учиха зачем-то шёпотом повторил все печати чидори, а затем, выдохнув, направился ко входу, который уже начинал трещать от ударов. Пока черноволосый шёл к двери, он мысленно проматывал свой план: внезапно открыть дверь, толкнуть плечом, навалиться, придавить своим телом и задушить. Но вопреки задумке младшего Учихи всё получилось ровно наоборот. Из открытой двери на Саске с воплями его имени свалился чей-то неимоверный вес. Его вроде не пытались душить, но, судя по массе, фигуре пришедшего шиноби вечный мир после Четвёртой Мировой на пользу не пошёл. Взглянув на появившуюся перед Саске рожу, стало понятно: её обладатель жрал. Много-много рамена. Сияющий счастьем Наруто валялся на одноруком брюнете и пытался обнимать, пока Учиха, сбитый с ног и с толку, лежал и разглядывал цветные звёзды, не сопротивляясь совершенно. И всё это под шокированные взгляды его семьи и, ну как же без этого, звуки неконтролируемого ржача. — Слезь с меня, жирдяй, — простанал Саске, пытаясь спихнуть с себя тушу Узумаки. — Или поменьше ужирайся в Ичираку. Ты меня раздавишь.! — Да уж, жёсткий из тебя получился матрас, — беззлобно кинул джинчурики, поднимаясь на ноги. От чего-то блондин был бесконечно счастлив. Это, в принципе, не настораживало, но выглядело малость нездорово. — Что злой такой? — Что радостный такой? — недоумённо выгнул бровь Учиха, таким огромным счастьем по жизни обделённый. — Совсем, что ли, жить хорошо? — А то! У меня для тебя такая новость, даттебаё… Сакура-чан, привет! Итачи! Как дела? Короче… — Наруто распинался с таким энтузиазмом, что бывший мститель невольно вспомнил, как его возвращали в Коноху, — УА-А-А-А!!! — Узумаки отпрыгнул и встал в оборонительную позицию, которая отдалённо напоминала журавля. Саске, немного потупив, проследил за его полоумным взглядом и тут же облегчённо усмехнулся. Из-за дивана вынырнуло личико Мадары, украшенное огурцами и маской из кефира. Его сожитель сам по себе человек с внешностью, внушающей ужас, а с таким гримом, всё стало выглядеть в разы страшнее. — Знаю. Ужасно, правда? — сказал младший Учиха, обрисовав пальцем контур лица Мадары. Наруто тут же встрепенулся и с недоумением спросил, кто это. Саске, как самый адекватный и интеллигентный из Учих, а также единственный, кто достаточно сильно связан с Наруто и Мадарой, в данной ситуации, не считая Сакуры и Итачи, которые всё ещё не могли отойти от предыдущих событий, решил взять на себя ответственность и честь сделать двух сумасбродов знакомыми. — Кхм-кхм, итак. Естественно, не рад представить тебе, Наруто, моего чокнутого родственника — Учиху Мадару! — торжественно проговорил однорукий шиноби, намереваясь продолжить. Но его беспардонно перебили: — Это, что, тот…?! — Заткнись, — быстро отрезал Саске, сверкнув глазами на пришедшего. И вновь, как ни в чём не бывало, продолжил, — А также ещё более не рад представить тебе, Мадара, моего лучшего друга, законченного балбеса и упёртого барана, благодаря которому я сейчас здесь — Узумаки Наруто. Мадара, уже избавившийся от кисломолочного макияжа вышел навстречу гостю, подозрительно прищурился, будто пытаясь разглядеть в лице блондина старого врага, но безутешные его попытки, видимо, сопровождались старческим склерозом. Сам же Наруто был, похоже, напряжён. По его лицу было видно, что он не без труда удерживается от желания попросить Мадару сделать кефирный грим обратно, ведь без него он оказался даже более жутким. Бледная кожа, недовольный взгляд, ну и к тому же мешки под глазами, которые как будто были накачаны силиконом. Пока Наруто брезгливо взирал на нового знакомого, сам новый знакомый прокручивал в голове биографию одного уже, к счастью, мёртвого мудака, который был черноволосому лучшим другом. Хаширама женился на Мито. У Мито фамилия была Узумаки. У пацана тоже фамилия Узумаки. Кроме того, он страшненький так же, как и Хаширама. Круг замкнулся… Мадара наклонился, очень медленно приблизил лицо к блондину, почти коснувшись того носом. Наруто сглотнул и скрестил ноги, дабы позорно не обмочиться. Так же медленно зло сощурившийся Учиха отодвинулся и выпрямился. Он подошёл к тяжёлому обеденному столу и, нахмурив брови, как-то задумчиво погладил его. Сакура удивлённо выгнула бровь. Саске задремал. Итачи заинтересованно жевал вафельку. В следующую секунду раздался противный скрип и грохот. Мадара схватил стол за ножки и поднял 115 кг дерева над головой. С бешеным криком горилла набросилась на онемевшего голубоглазого и, дико взглянув на него, проорала: — ВО ИМЯ УЧИХ!!!!! — стол припечатал когда-то слишком счасливого героя к полу в позе молящегося. Сакура хрюкнула и приоткрыла рот. Саске проснулся и зевнул. Итачи перестал жевать вафельку и… И всё. Из-под проломившегося перевёрнутого стола послышался жалостливый собачий скулёж.***
*ТРАВМАТОЛОГИЧЕСКИЙ ПУНКТ ЦЕНТРАЛЬНОЙ БОЛЬНИЦЫ КОНОХИ* — На кой ты его так? — ворчал на довольного жизнью и собой Мадару вечно не довольный жизнью и другими людьми Саске. На больничной койке с подвешенной к потолку ногой, переломанными рёбрами и тазовой костью, загипсованной одной рукой (ну, как одной? Сломались обе руки: и живая, и протез) валялся наполовину беззубый новый знакомый Мадары. — В нём кровь Сенджу. А Сенджу всегда нам, бесспорно величайшим и сильнейшим Учихам, гадят. Я отомстил им всем через эту сикарашку за прошлые, настоящие и будущие поколения! — лидер самого проблемного клана Конохи строго погрозил кулаком фикусу на подоконнике, вероятно, представляя на его месте Тобираму. Младший сын Фугаку хотел было сказать, что за побои дают срок, но, припомнив, как Наруто иногда любил подпортить Учихе жизнь, мысленно замял дело. — Что за новость-то у тебя? Неужели настолько важная, что ты рискнул заглянуть в квартал Учих? — Саске отвлёк Наруто, уже нашедшего себе развлечение. К блондину начали лезть больные с соседних коек, намереваясь сделать селфи со всемирным героем. — ТОЧНО! У меня же для вас новость! — Сакура широко распахнула глаза. Она ведь уже второй день пытается сказать, а ей всё не дают. Сейчас они ничем не отговорятся. Она глазами намекнула возмущённо открывшему рот Наруто, что ему стоит помолчать. Джинчурики, у которого синяк от подзатыльников розоволосой куноичи не проходил ещё с образования Команды 7, послушно прикусил себе язык и взглядом призвал окружающих последовать его примеру, дабы сохранить жизнь. — Итачи скоро станет дядей, — она не так проста, чтобы просто сказать, что беременна. — А до этого он был тётей! Вот видишь, Итачи, даже Сакура считает, что ты похож на женщину, — заржал Мадара. Наруто вторил ему. Куноичи разочарованно выдохнула: она опять не учла нулевой уровень умственного развития своих близких. — Да беременна она! Идиоты… — Саске перевёл фразу жены с женского языка на нормальный человеческий. Будущий отец и по-наркомански лыбящийся будущий дядя единственные въехали в смысл сказанного, поэтому ушли в астрал раньше хихикающей над тупой шуткой Мадары парочки. — Мда-а… Теме, твоя новость поинтереснее моей будет. Меня-то всего-навсего назначают Хокаге… — обратился поражённый Узумаки к не менее поражённому Учихе. — Пф! Хокаге! С кем не бывает, — молвил «папаша». — А-ха-ха-ха-ха-ха!!! Да! Мой гениальный план работает! Бу-га-га-га-гашечки!!! Какой срок?! — Мадара напоминал патологоанатома, который вскрывал президента враждующей с его Родиной страны. Вкрай счастливый Учиха даже позабыл про проблему шершавости костяшек пальцев. — Три недели, — смущённо похлопала ресницами Сакура. — Три неде… Три…три недели. Почему я это вспомнил, — владелец двух риннеганов задумался. К тому моменту, как склероз отступил, напарник Кисаме уже выбежал из больницы. Мадара весь напрягся и проорал: — ИТАЧИ! ГДЕ ТВОЯ ДЕВУШКА?! С крыш домов ближайших двух улиц слетели голуби.