Трудовые будни ангелов-хранителей

До небольшого двухэтажного дома семьи Такао парни дошли в усталой, но уютной тишине. Против обыкновения Казу молчал, и Мияджи поддерживал эту тишину. У обоих были еще вопросы, но на улице им не место. Посмотрев на темные окна, Мияджи недоуменно спросил: – Казу, у тебя что, дома никого нет? – А? Нет, родители с сестренкой уехали к бабушке, а у нас же игры. К тому же я и один справляюсь. Мияджи задумался. Одного Такао после сегодняшнего оставлять не хотелось, но как он отреагирует на присутствие постороннего в доме? Хотя попробовать стоило... – Казу, ты не против, если я останусь сегодня у тебя? – неприлично, конечно, но наплевать, главное, быть рядом и поддержать. Вроде не подопечный, а вызывает такие же чувства. Ну, и не только такие... – Зачем? – прищурился Казунари. Но семпай вызывал только доверие, поэтому, в общем-то, против он не был. – Не хочу оставлять тебя одного, – откровенно признался Мияджи. Казу вздохнул, посмотрел на пустые темные окна и согласился. – Ладно, оставайся, Кие-чан. Они зашли в дом, разулись. – Пойдем, покажу, что тут где, – предложил Такао. Мияджи кивнул. После короткой экскурсии по дому, душа, который по очереди приняли парни, они спустились на кухню. Казунари достал из холодильника карри и поставил разогреваться. Мияджи, быстро разобравшись, что где лежало, помогал. Атмосфера была очень уютной и домашней, поэтому Казу быстро расслабился, снова начиная болтать обо всем подряд. Мияджи только с улыбкой в уголках губ слушал его. Поужинав, они поднялись в комнату Казу. И тут возникла маленькая проблема... – Извини, Кие-чан, Перед отъездом мама перестирала все футоны и они еще не высохли... – почесал в затылке Такао. – Тебе придется спать в комнате сестренки... ну, или со мной... Плохая идея... Если они будут спать вместе, как бы Мияджи не спалился по полной... Тогда о возможной взаимности можно будет забыть. Но отказаться было выше его сил. – Не думаю, что стоит нарушать покой в комнате твоей сестры. Как-нибудь уместимся же вдвоем? – Вполне, – слегка смутился Казу. Вообще, он на удивление доверял Мияджи. Впервые после случившегося он кому-то доверял. Даже родителям он так и не смог рассказать, что именно тогда произошло. Обо всем те узнали от врачей, вытащивших Казу практически с того света. И сейчас он знал, чувствовал, что с Мияджи он в безопасности, поэтому предложил спать в одной кровати. Перестелив постельное белье, они устроились поудобнее. Им предстоял долгий разговор. – Скажи, Казу, а твой подопечный... – Мияджи уже догадывался, кто это. – Шин-чан, – подтвердил Такао. – А ты еще не нашел своего, верно? – Нет. Как ты?.. Казу дотронулся до уголка глаза: – Соколиный глаз. Я вижу нити всех ангелов. Твоя тоненькая, полупрозрачная, уходит куда-то вдаль. У тех, кто уже встретил своего подопечного, она четкая, крепкая. – Ты всегда их видишь? – полюбопытствовал Мияджи. О такой особенности соколиного взгляда он не думал даже. – Ага. Этот взгляд же всегда действует, я не могу его отключить или включить. Правда, на площадке приходится задействовать его на полную катушку. А в повседневной жизни я просто замечаю все, как бы сказать... как периферийным зрением. – Ты ни разу не прокололся. Ну, с цветом глаз, – пояснил Мияджи на недоуменный взгляд Казу. – А-а-а... Приходится постоянно держать себя в руках. Знаешь, после... того. Стараюсь не дергаться от касаний и подавляю порыв улететь подальше, – признался Такао. – Потому и не даю глазам меняться, да и крылья скрываю. – Прямо как Шун, – улыбнулся схожести парней Мияджи. И впрямь – похожая внешность, особенные глаза, привычка скрывать крылышки... – Шун? – Изуки Шун, второгодка Сейрин. Ты ему и двум первогодкам – Фурихате Коки и Куроко Тецуе – еще сказал недавно... – А, точно, "еще встретимся, птички", – рассмеялся Казунари. – Так Шун это... – С самыми большими крыльями, орлиными. – Я даже позавидовал, классные крылья. – У тебя они тоже красивые, – заметил пристрастный Мияджи. Такао польщенно улыбнулся. – Может, перестанешь скрывать? Казу повел плечами и распахнул остроконечные крылья. Мияджи залюбовался – в них преобладал белый цвет, разбавленный черными и палевыми крапинками и полосками. Его реакцию внимательно отслеживал светящимися янтарными глазами Такао. – А вот глаза у тебя не соколиные, – задумчиво протянул Мияджи. – У Тецу тоже, кстати, не голубиные. – Да, глаза уже ястребиные получаются, – согласился Такао и ухмыльнулся: – Тецу? Вы уже настолько сблизились? Мияджи фыркнул и бросил в него подушкой: – Хватит ухмыляться, это не то, вообще-то. Эти трое из Сейрин, Касамацу Юкио из Кайджо и я просто... как бы это сказать... словно семья. Тецу и Коки – младшие братишки, а Юкио и Шун, хоть он и на год младше, как близнецы. Мы все хранители и чувствуем друг друга как родных. Не знаю... Мы только пару раз встречались, однако уже привязались. – Скажи... – помедлил Казу, но все-таки спросил: – Как ты стал хранителем? Глубоко вздохнув, Мияджи рассказал. Казу, после недолгого колебания, приобнял его, пытаясь утешить. Мияджи хмыкнул про себя – кто кого еще утешать должен, – но благодарно принял объятия, отвечая тем же. Казу чуть напрягся, но не отстранился и полностью расслабился. А для Мияджи это стало еще одним испытанием на прочность. – Какие у тебя глаза? – не удержался Такао. Крылья-то он постоянно видел... Мияджи сосредоточился и посмотрел на него ярко-желтыми глазами. – Вау, классно, – присвистнул Казу. – А у остальных какие? – Сам увидишь. Мы договорились встретиться после финала отборочных, и если захочешь, можешь тоже прийти. Они будут только рады. Такао замялся. Ему не очень хотелось вспоминать о том, что с ним произошло. А ведь вопросы по-любому будут. Мияджи правильно разгадал его сомнения. – Если ты не против, я могу ответить на их вопросы. – Да нет, я сам, – мотнул головой Казунари. – Я ведь... буду не один, верно? – Верно, – взлохматил ему волосы Мияджи и неожиданно вспомнил кое-что: – Ты говорил, что видишь соколиным взглядом нити хранителей. И крылья тоже. Вот как у Шуна. Он ведь скрывает их всегда. Ты можешь отличить, кто скрывает, а кто нет, или они одинаково смотрятся? – Нет, не одинаково. У тех, кто скрывает, крылья прозрачные, мерцающие, а у остальных обычные, плотные. – Надо же, интересно, – улыбнулся Мияджи. – Ага, – кивнул Казу и широко зевнул. – Так, все, давай-ка спать ложиться, – распорядился Мияджи. – Сегодня был очень напряженный день, надо отдохнуть. Хорошо хоть завтра игр нет. Казу согласился и заполз под одеяло. А вот Мияджи заколебался. – Ты чего, Кие-чан? – Слушай, тебя точно не напрягает, что я с тобой спать буду? Казу фыркнул: – Прозвучало двусмысленно как-то. Нет, на удивление, не напрягает. Я... доверяю тебе. Мияджи сдался. Выключил свет и лег, накрываясь вторым одеялом. Но его голос вскоре нарушил ночную тишину: – А Мидориме? – М-м-м? – сонно промычал Казу. – Мидориме тоже доверяешь? Он же твой подопечный... – мысленно обложив себя матами за то, что не может удержать свою ревность в узде, все же спросил Мияджи. Такао аж проснулся. – Шин-чану? Хм... Как бы сказать... Я доверяю ему, потому что делать что-то, что мне может не понравиться, просто не в его натуре цундере. – Значит, если бы он был другим, ты бы уже не доверял ему? – Скорее всего, – пожал плечами Казу. – После... я вообще только к тебе ощущаю доверие, Кие-чан. Пока больше ни к кому. Даже родителям не могу... – Почему ты сразу не сказал, что хранитель? Ты же видел мои крылья... Такао задумался: – Наверное, просто не привык. Не привык, что есть кто-то рядом, кто выслушает, поймет, поддержит... И молчал просто по привычке. – Скажи, а ты... не пробовал встречаться с девушками? – по скользкому льду ходил, ох, по скользкому. Но Такао понял его и только грустно улыбнулся: – Бесполезно, Кие-чан, девушки меня не привлекают. Тогда... перед тем... я как раз осознал, что гей. А потом... случилось то, что случилось. И теперь я ни с парнями не могу, ни с девушками вообще. – А если... – Мияджи прикусил язык, чтобы не сорвалось дурацкое предложение стать больше, чем просто друзья. Сейчас Казу все равно не смог бы согласиться. Вряд ли он питал такую же симпатию в его адрес. Да и страхи его еще не прошли. Чувствуя, что его снова переполняли черная ярость и ненависть к этим выродкам, Мияджи глухо сказал: – Ладно, извини, что затронул эту тему. Давай спать уже. – Ага, спокойной ночи, Кие-чан. – Спокойной, Казу. Уже через пару минут вымотанный донельзя Такао сопел в обе дырочки. А вот Мияджи тупо пялился в темный потолок. Спокойной ночи, как же... Будет она спокойной, когда его сжигала злость, притупленная в течение вечера и сейчас вспыхнувшая вновь. – Казу? – шепотом позвал Мияджи. Реакции никакой не последовало, и он потихоньку выбрался из постели. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он спустился на кухню, налил стакан воды и залпом выпил. За окном ярко светила луна, и Мияджи уставился на нее, не видя. Только сжимал стакан так, что удивительно, как тот еще не лопнул. – Не могу больше... В конце концов, Казу не запрещал ему говорить об этом. Да и не собирался Мияджи рассказывать всем сразу. Только одному... Он вернул кружку на место, взял со стола телефон, на автомате прихваченный с собой, и быстро набрал номер. – Алло? – хриплый, сонный голос отозвался в трубке. – Прости, что разбудил, Юкио, – виновато произнес Мияджи. – Да ничего, я все равно только лег, успел лишь задремать, – отозвался Касамацу. – Что-то случилось? В голосе послышалось волнение – он знал, что ребята просто так, по пустякам звонить не стали бы, да и темные чувства одного из них четко ощущались. – Да, я... узнал, что Казу... Такао, то есть, – сбивчиво ответил Мияджи, стараясь говорить потише и погасить бушевавшую ярость, – тоже ангел. – Значит, мы угадали... – Да. Вот только... скажи, – взорвался Мияджи, сжав свободную ладонь в кулак и подавляя желание вдарить со всей дури по столу, – кем надо быть, чтобы целой компашкой изнасиловать подростка?! Вот кем, а?! – Чт... Стой, что? – Касамацу охренел. – Как... изнасиловать? Постой, Такао... – Да, его избили и... А потом бросили истекать кровью, – прорычал Мияджи. – Так он и стал хранителем. Но какими же ублюдками надо быть... Касамацу потрясенно молчал, не в силах переварить услышанное. Такого он не ожидал. – Ты... сказал – целой компашкой... – Трое, четверо, Казу не помнит, но сам факт, – выплюнул Мияджи. – Господи... – прошептал Юкио. Да все, что пережили остальные хранители, цветочки по сравнению с тем, что досталось бедному парню. – Твари, чтоб они сдохли, – кажется, Мияджи выплеснул, наконец, все. Теперь стало легче, жаль только, что Казу так просто не мог избавиться от пережитого кошмара. Кстати, о кошмарах... Сверху послышался стон, который Мияджи поначалу принял за завывание ветра. – Слушай, Киеши, постарайся меньше думать об этом, все уже в прошлом, – посоветовал Юкио. – Сейчас надо больше внимания уделять Такао, помочь ему справиться с этим. – И как это сделать? – Пока что просто быть рядом, поддерживать, – они с Юкио явно на одной волне. – Как он сейчас относится к отношениям, не знаешь? – Никак, – мрачно ответил Мияджи. – Только сегодня у него была истерика, когда он вспомнил произошедшее. Это до сих пор терзает его. И доверия практически ни к кому нет. Какие тут отношения? – Тогда не вздумай проявить свою симпатию, – сурово предостерег его Касамацу. – Он не примет ее. Ты только потеряешь его доверие. – Да знаю я... Стон повторился. Мияджи нахмурился, глядя в потолок, покрепче сжал трубку. – Кажется, у него кошмар... – Иди и успокой. Я же правильно понял, что раз ты у него дома или он у тебя, то доверяет он именно тебе? Вот и будь с ним. – Спасибо, Юкио, что выслушал и помог, – признательно пробормотал Мияджи. – Ладно тебе, – судя по голосу, Касамацу смутился. – Кстати, мне не говорить об этом ребятам или предупредить их, что за разговорами с Такао придется следить? Ты же ведь приведешь его, – скорее не спросил, а утвердил он. – Да, после финала мы вместе придем на посиделки. А парням пока не говори ничего, он сказал, что сам. – Хорошо, пока, Киеши. – Пока, Юкио. И еще раз спасибо. Завершив разговор, Мияджи понесся наверх. Как он и думал, Такао метался по кровати, охваченный кошмаром. Луна освещала бледное, в испарине лицо, закушенную губу с капелькой крови, страдальчески заломленные брови. Судорожно сжатые кулаки комкали одеяло. Мияджи подбежал к кровати, не глядя кинул телефон на тумбочку и прилег с краешку. – Казу, – позвал он. – Все хорошо, Казу, успокойся. Тихий шепот близкого человека благотворно сказался на Такао – он немного успокоился, но лицо осталось по-прежнему хмурым. Мияджи аккуратно обхватил его руками. Казунари это явно не понравилось, он начал вырываться, но Мияджи не дал ему отодвинуться, только покрепче прижал к себе, чувствуя, как загнанно колотилось его сердце, пытаясь разделить с ним тяжесть кошмара, и зашептал на ухо: – Все нормально, Казу, это всего лишь я – Киеши. Просыпайся... Такао резко распахнул глаза: – Что?.. Кие-чан, это ты... – Да, это я. – Мне снилось... – Да, я понял. Но сейчас, со мной ты в безопасности. Спи. Казу пристально посмотрел в светящиеся желтые глаза и медленно кивнул. Закрыл глаза и опустил голову на сильное плечо, в свою очередь обвивая семпая руками. Чувствуя тепло, надежность и защиту, Такао быстро уснул, так и не выпустив Мияджи из крепкой хватки. Кое-как извернувшись, Мияджи накинул на них обоих одеяло, устроился поудобнее и, молясь, чтобы утром его не спалила однозначная реакция на близость желанного тела, тоже заснул. Наверное, Скорпионы были в жопе рейтинга Оха-Асы, поскольку Мияджи проснулся от того, как неловко ерзал Такао, лежавший уже спиной к нему, но по-прежнему в стальных объятиях, из которых, по-видимому, не смог выбраться. После секундного размышления Мияджи понял, почему тот ерзал – прямо в задницу ему упирался твердый стояк. Мияджи похолодел, мечтая провалиться сквозь землю и проклиная свое предательское тело. – Черт, прости, Казу! – он резко отпрянул, отпуская, наконец, кохая. – Это просто... – Да я все понимаю, Кие-чан, – нервно хохотнул Такао, посмотрев на него янтарными глазами. – Просто утренний стояк, особенно если рядом кто-то лежит. С каждым бывает. Мияджи, ощущая, как горит лицо, еще раз скомканно извинился и отправился в ванную. Тяжело вздохнув, Казу скрутился под одеялом в клубочек. Он, в общем-то, довольно давно проснулся, просто выбраться из стальной хватки семпая оказалось невозможно. Тогда Казу плюнул и решил полежать так, подождать, пока Киеши сам проснется. И до последних минут пяти никаких... м-м-м, неудобств не было. Хотя что уж скрывать, ощущения были... приятные. Это поражало, особенно после вчерашней истерики и ночного кошмара. Но чувствуя, как упирался член Мияджи в его задницу, Такао не испытывал практически никакого страха. Может, потому что Мияджи спал и не пытался зайти дальше, может, потому что Казу наконец-то отпускал кошмар почти двухлетней давности. Неважно, в общем-то, главное, что ему было... хорошо даже. Вот только... это же Мияджи... Не Шин-чан... Казу тряхнул головой. Причем тут вообще Шин-чан?! Он и не думал никогда так о своем подопечном! – Не ври, Казу, – беззвучно прошептал Такао, горько усмехнувшись. – Признайся хотя бы себе, что ты привязался к нему и с кем бы и мог попытаться... так это с ним. Если бы он только был заинтересован... Да, он не соврал, но и всей правды не сказал Мияджи. Такао действительно доверял Мидориме, но не только из-за его натуры цундере. Даже будь Шин-чан другим, он все равно доверял бы ему. Это только тогда, в первый учебный день, стоило услышать невесомое "Это он. Мидорима Шинтаро. Береги его", как его снова охватила ненависть к Поколению Чудес, и в особенности к этому Мидориме. Вот только после нескольких совместных тренировок ненависть начала таять. А потом... от нее не осталось и следа, на замену же пришли симпатия и привязанность. Симпатия, которую Казу похоронил глубоко в душе, даже мысли о взаимности не допуская, стоило только подробней узнать всю глубину цундерешности Шин-чана, и не веря, что и сам сможет побороть проклятую неприязнь к прикосновениям. Хотя именно с Шин-чаном он был бы не против попробовать избавиться от своей фобии. А в итоге избавлялся с Мияджи... Казу снова вздохнул, не зная, как теперь себя вести. Нет, понятное дело, что это просто утренняя реакция организма, но все же... Да и свои ощущения поразили. Он-то думал, что будет так же неприятно, как вообще любые прикосновения других людей, ан нет, ему понравилось. Можно было бы попробовать построить отношения с Мияджи, если его, конечно, привлекали парни в общем и сам Такао в частности, но Казу не настолько низко пал, чтобы таким образом пользоваться единственным близким человеком. Да и к тому же... к Мияджи он не чувствовал такой симпатии. – Значит, все-таки будем сближаться с Шин-чаном, авось когда-нибудь у нас что и выйдет, всю жизнь же теперь рядом быть, – пробормотал он. – Ладно, хватит разлеживаться. Твердо решив не портить отношений с Мияджи, а заодно и попытаться построить их с Мидоримой, Такао уверенно встал и направился в ванную, которую уже освободил семпай. После душа и завтрака они не спеша отправились в школу – уроки и тренировки никто не отменял. По пути Казу отправил смс-ку Мидориме, что не сможет заехать за ним на рикше, и вообще, Шин-чан, ты еще ходить не разучился? Пока шли, Такао с любопытством слушал, как проводили вместе время хранители, и горел желанием присоединиться. Мияджи посмеивался, приговаривая, что он будет самым неугомонным в их "семье". – Как я понял, самый... о, почти пришли... самый опытный ангел это Изуки-сан? – спросил Казу. – Ну да, – согласился Мияджи. – Уже четвертый год хранитель, да еще и без подопечного. Коки пока только несколько месяцев, и он тоже еще не встретил своего. Тецу чуть больше полугода, а я и Юкио с год. Ты второй по опытности. Извини, – осекся он. – Да ничего, – махнул рукой Такао. После вчерашнего вечера ему стало как-то легче говорить об этом, слово ему, наконец, удалили из сердца ядовитые шипы, отравлявшие жизнь неприятными воспоминаниями, и теперь он излечивался. – А Куроко и Касамацу-сан уже нашли своих? – Да. У Тецу – Кагами, а Юкио мучается с Кисе, – усмехнулся Мияджи. – Кстати, а почему вы договорились встретиться после финала, а не до? – Сейчас тренировки слишком выматывают, чтобы оставались силы еще и на посиделки. Поэтому только после, какими бы ни были результаты, мы и увидимся. Хотя Юкио обещал обязательно прийти посмотреть на полуфинал и финал. – Интересно будет познакомиться с ними поближе, – заключил бодро Казу. Заметил Мидориму возле школьных ворот и замахал ему. – Пойдем скорее, Кие-чан. Он схватил Мияджи за руку и потянул в сторону подопечного. Этот жест хоть немного перекрыл недовольство Мияджи при виде потенциального соперника. Судя по всему, Мидорима думал о нем так же, раз окинул их сцепленные ладони ледяным взглядом. – Такао, Мияджи... сан, – процедил он. Также от него не укрылось то, что они пришли вместе, хотя живет семпай вроде совсем в другой стороне. – Утречка, Шин-чан, – улыбнулся Казу и ехидно осведомился: – Ты как, смог сам дойти? Не потерялся? Мияджи фыркнул, а Мидориму перекосило. – Не говори ерунды, вот что. Как будто я могу потеряться. – А вдруг? – не отставал Такао, хватая и его за руку и таща к зданию школы. – Ты же уже давно сам не ходишь, вдруг дорогу забыл... Под веселую трескотню Казу и прожигающие друг друга над его головой взгляды Мидоримы и Мияджи они отправились на уроки.