Любовь по особому рецепту

      - Здесь. Так. Потом сюда. И вот так.       Игнатий работал над очередным экспериментом. Особенность заключалась лишь в более высоком проценте возможности летального исхода. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Всего лишь на пару секунд заглянуть за завесу реальности - что может пойти не так? Тем более, что мужчина всегда осторожен и принял все меры безопасности. Всё должно было быть хорошо, он так давно об этом мечтал. Быть свободным от своего тела и существа. Быть собой.       Когда аппарат был закончен абсолютно и на все 100%, Игнатий сел в кресло и судорожно вздохнул. Железный браслет защёлкнулся на левом запястье. К виску подключился провод. Ещё два провода - на шее, один - на груди в области сердца... Которое отбивало безумный ритм. Это может стать величайшим открытием. Или же последним экспериментом. Воля случая и законы науки находились сейчас в единственном переключателе.       - Да что может пойти не так, - успокаивал сам себя учёный.       И всё же что-то не давало ему нажать на кнопку. Только-только уверенность наполняла его, и палец тянулся к предмету, как он одёргивал его в непонятном ужасе. Прямо сейчас он мог перестать существовать и - что? Больше не лежать в гамаке, не проводить вечера с Альбертом и... не идти по одному пути с Клаусом. Зачем он сейчас вспомнил про него?       - Надо действовать, риски минимальны, - очередное убеждение.       И очередной провал. Грудь вздымалась под распахнутой рубашкой, капли пота стекали по вискам, по шее. Воздуха было мало. Вдох - выдох.       - Всё правильно. Все расчёты верны. Если сейчас не попробую, то никогда не узнаю.       Он закрывает глаза и медленно тянется к переключателю. Вдох. Дрожащий палец прикасается к кнопке. Выдох. Нажатие.       Ток мгновенно начинает свою работу, сквозь запястье проходят волны. Всё получается.       Сильный удар в голову. Что-то пошло не по плану. Игнатий собирается отключить себя от аппарата, но очередной мощный удар сводит судорогой руку. Раскрыть браслет и сорвать провода - так просто. Но рука онемела и тело совсем не слушается. "Я умру?" Сердцебиение выравнивается. Где-то перед глазами появляется свет. Определённо, что-то получилось, но если не остановиться, то с жизнью точно можно распрощаться. Попробовать нажать на кнопку. Очередной удар учёный использует как импульс, кидаясь рукой к кнопке, но та не срабатывает. Аппарат продолжает свою работу, а глаза уже закрываются. Терять время и силы нельзя. Слабое движение и резкий импульсивный рывок. Сознание возвращается, позволяя вдохнуть полной грудью и моментально сорвать браслет с запястья. Он свободен. Мужчина отползает к розетке, обесточивая аппарат. Всё закончилось. Часто дышит и не может прийти в себя. Он мог умереть. Он действительно мог умереть.       Звонок в дверь. Клаус отложил чертёж и подошёл к двери, открывая её. Прямо в руки ему упало тело Игнатия.       - Где я? - доносился слабый шёпот.       Шокированный немец поднял учёного на руки и отнёс в спальню. По пути он начинал понимать, что произошло, потому что хорошо знал друга.       - Alles wird gut¹, - тихо говорил Клаус, стараясь не терять хладнокровия.       Уложив Игнатия на кровать, он стал осматривать его. Первым в глаза бросился огромный ожог на левой руке, потом синие круги в разных местах, вздувшиеся вены. Клаус поднял веки мужчины, под которыми показались налитые кровью глаза. Вид был страшным. Только на секунду немец позволил себе тяжело вздохнуть, уронив свою голову в руки.       - Du bist so ein Idiot².       Выдохнув, он ушёл за всем необходимым, уже не слыша тихих слов "Ich weiß, mein Lieber³".       Игнатий приходил часто. То деталь нужна, то чертёж, то помощь. И он всегда улыбался и так глупо смеялся, даже когда получал серьёзные травмы. Любил поиздеваться, но после этого всегда давал дельный совет. "Друг вы мой недогадливый". И Клаус чувствовал что-то в груди от этих слов. Судьба всегда сводила их вместе. Особенно памятно событие, произошедшее не так давно, чтобы его забыть, и которое нашло своё отражение в серии под названием "Чужие голоса", хоть всё и было несколько иначе...       - Меня никто не понимает, - с одного конца.       - Меня тоже никто не понимает! - с другого.       Два анонима, находящиеся в неизвестных точках пространства. Две родственные души, которым, возможно, никогда не суждено встретиться. И только звёзды общие для них. Нет, не стихи, но какая-то особенная проза звёздного неба связала их мысли и души. Романтика одиночества и одиночество романтиков. Это была невидимая связь, придуманный образ, эфирная любовь.       - Так кто ты на самом деле? Я так хочу встретиться с тобой, Рапира.       - Я тоже безумно сильно хочу тебя увидеть... Но боюсь, это невозможно.       - Я пройду сотни километров, проплыву десятки морей, я обойду весь свет ради тебя!       Ответа не последовало.       На следующий день Игнатий с туманом в мыслях пришёл к Клаусу передать кое-какие чертежи и заметил, что тот тоже мрачен.       - Что-то случилось, друг мой?       - Да так. Ничего.       - Я же вижу, вы подавлены. Давайте я составлю вам компанию за чашкой чая.       Клаус согласился, и в его голове начинала складываться кое-какая картина. Какие-то смутные догадки. Игнатий пошёл в дом первым, чем и воспользовался немец.       - Капитан Отчаяние. Ты в порядке? Извини, что перестал отвечать. Думаю, нам стоит прекратить общение, это становится невыносимым.       Теперь никто не ответил Рапире.       Клаус вошёл в дом, где на столе уже стоял заваренный чай. Игнатий сидел на стуле, опустив голову.       - Игнатий, что случилось?       - Меня совсем, совсем никто не понимает, - поднял мужчина свои горько улыбающиеся глаза.       Немец взял его подбородок своими пальцами и приподнял его лицо, чтобы поддерживать зрительный контакт.       - Капитан Отчаяние - это ведь ты, верно?       - Ра... пира?..       На этом моменте нервы сдали совсем, Игнатий бросился в объятия Клауса, прижимая его к себе как можно сильнее. Больше не отпускать. Больше не терять. Клаус в ответ крепко обхватил Игнатия, сжимая белый халат, и зажмурился. Всё это время он был рядом, а немец и не замечал. Ужасные шутки судьбы.       Клаус нанёс мазь на обожжённую руку учёного, от чего тот протяжно застонал. Всё было неправильно. Всё началось неправильно и продолжалось до этой самой секунды. Оба уже поняли свои чувства, но никто не мог высказать их. Как-то не подворачивался подходящий момент.       - Клаус.       Сердце немца пропустило удар.       - Что?..       - Я давно хотел тебе сказать, - засмеялся Игнатий, не открывая глаз, - но почему-то не говорил. И вот подумал, что сейчас, когда... Когда в иной раз я могу и... В общем, я наконец решился.       - Nein. Лучше я. Ты вымотал себя, отдохни. А я скажу за нас двоих. С самого начала мы стремились к далёкому и невозможному, не замечая ничего и никого вокруг. Не было понимания, не было того самого друга. Постоянные разговоры с другими людьми - лишь попытка скрыть одиночество. Но так или иначе, судьбы сходятся, если идёшь с кем-то по одному пути. Я заметил тебя первым. Такой яркий и весёлый, добрый. Я часто видел твои грустные взгляды, поникшую голову и ослабевающие движения. Ты искал силы в прекрасном, но надолго тебе их не хватало. Мне тоже нравится прекрасное. Комиксы, картины. Но мне никогда не нравилась эта иллюзия. Даже железные машины были лучшей компанией. Однажды я почти уже собрался сказать какую-то глупость, как ты сказал ещё большую. И это отбросило нас на тысячи километров друг от друга, хотя мы стояли в двух шагах. Новый толчок друг к другу был, когда ты напился. Слишком близко находилось твоё лицо, когда я поддерживал тебя. И тогда ты смеялся, но очень грустно. Мне нравится это в тебе. На самом деле мне нравится в тебе всё. Потом ты назвался Капитаном Отчаяние. Сначала я не знал, что это ты, но... Мне казалось, что так думать можешь только ты и никто другой. Мне стало невыносимо грустно. Для меня "отчаяние" было не просто словом. Оно было тобой. Но ты продолжил улыбаться и заниматься своими делами. Я ждал каждый день от тебя хоть одного нежного взгляда. Его не было. Ты правда не замечал моих? Не отвечай. Знаю, что ты понял всё совсем недавно. И спасибо, что хотел это сказать, - Клаус взял правую руку мужчины в свои. - Я люблю тебя, Игнатий. Люблю в миллиарды раз больше, чем есть звёзд на небе. Пересчитай их на досуге.       - Ich liebe dich auch⁴. Учил немецкий ради тебя, - улыбнулся Игнатий.       Клаус с трудом подавил желание прямо сейчас прильнуть к таким родным губам. Такое ощущение, что этот момент был целью его жизни. Но лежащий был слишком слаб, и немец решил уйти, чтобы тот отдохнул, но как же легко его было остановить слабой хваткой и одним словом.       - Останься.