Любовь по особому рецепту

      Прошёл месяц с начала съёмок.       Оригинальный, но приевшийся сюжет слабо нравился зрителям. Появилась куча статей о том, что сериал стоило оставить в прошлом после его логического завершения. Как бы ни была искусна игра актёров - всё изменилось. Сериал снова стоял перед угрозой закрытия.       - Мы доснимем этот сезон, - утверждал Альберт Эрнестович.       - А что дальше? - спрашивали остальные.       - Всему приходит конец, - отвечал он как можно спокойнее.       Рассвет только начинался, а Лери уже стоял около дома Фила. Этот месяц дал понять, что надежд больше нет и срочно надо что-то менять. Нужно бежать из Долины как можно дальше, она только тянет их обратно в прошлое, не давая вздохнуть полной грудью.       - Фил, я здесь, - шептал Лери, уже сидя на краю кровати. - Просыпайся, мне необходимо тебе кое-что показать.       Парень неохотно открыл глаза и сел на кровати.       - У меня совершенно нет никаких сил, Лери. Я хочу никогда больше не вставать.       Младший парень закусил губу. Ему не нравилось, когда Фил говорил подобные вещи. Но он ничего не мог исправить.       - Это очень важно. Ты должен пойти со мной, - стоит на своём Лери, потому что иначе нельзя.       У Фила подрагивают плечи. Он старается пересилить себя. Вдох. Выдох. Он встал и потянулся за белоснежной рубашкой. Ему действительно нравился этот деловой стиль. Или это просто попытка скрыть свои чувства за образом успешного человека. Главным источником его дохода было написание статей и различных эссе. Но, как известно, творческая работа непостоянна, и сейчас как раз плохой период.       Лери останавливает его руку.       - Не надо. Накинь на себя плед - этого будет достаточно.       - Но... - глаза Фила беспорядочно бегают по комнате, не остановливаясь ни на чём. Кажется, он сейчас сойдёт с ума.       - Идём.       Лери наклоняется к кровати, чтобы взять плед, и видит раскрытый блокнот, на котором написано два слова. "Поэма" на верхней строчке и "Ему" чуть ниже. Сердце наполняется чем-то нежным. Он набрасывает плед на плечи Фила и тянет его за тонкое запястье на улицу, но не останавливается на пороге, а идёт дальше и дальше. Поэту кажется, что их путь бесконечен, пока они не останавливаются перед относительно небольшим холмом.       - Что это? - спрашивает Фил.       - "Наше место", - улыбаясь отвечает Лери. - Я нашёл его случайно, пока гулял. Этот холм не очень высокий, поэтому его не видно среди деревьев, но зато с него открывается прекрасный вид.       Два парня взбираются на него и садятся посреди поляны, переплетая пальцы. Солнце только всходит и его редкие лучи дарят своё тепло всему, до чего могут дотянуться. Благодаря этому утренняя дрожь Фила совсем прошла, и тот неосознанно берёт руку Лери в свои и подносит к губам. Он благодарен парню так сильно.       - Я надеялся, что хотя бы в этот раз не останусь на помойке. Оказалось, что с самого начала это была та ещё... - громкая речь прерывается глотком спиртного.       Антон смотрит на Лери. В последнее время его друг много времени проводит совсем не с ним, а с Филиппом. Не то что бы у Антона были какие-то чувства к парню, но почему-то хотелось его закрыть где-нибудь в подвале. Чтобы это был только его друг. Эту странную зависимость от общественного внимания Антон заметил, когда только научился ходить. Но быстро ко всему перегорал, терял интерес. Понятие авторитета для него стиралось, как только человек переставал замечать особенность его вызывающих действий. И только единственному другу Антон доверял всё. Отпустить его - отпустить часть себя. Странная зависимость от одного человека.       - Хватит пить, пойдём, - пытался остановить его Лери, чувствуя себя некомфортно в такой социальной среде.       Намного сильнее ему сейчас хотелось оказаться рядом с Филом. Лежать на одной постели, трогать его испачканные чернилами руки, накручивать на пальцы его крашенные кудри. Тихое дыхание, нежный свет. Всё это так сильно контрастировало с пёстрыми барами, где все кричали и свистели, вспышками мерцал свет, звук сотрясал мозг. В эти места часто ходил Антон.       - Валер. Обещай, что никуда не денешься. Ты же мой лучший друг.       Лери собрал всю свою выдержку, чтобы ничего не ответить, кроме очередного призыва пойти домой. Антон прищурился и плеснул в него из рюмки.       - И даже ты хочешь меня бросить. Ну так проваливай.       Всё это только слова. Антон ни за что не сможет отказаться от общества Лери. И даже сейчас, напившись, он опирался на плечо друга, хотя несколько минут назад повёл себя как идиот.       Филипп сидел в темноте один. Экран телефона освещал пустующее лицо парня. Ни одного сообщения в ответ на десятки посланных. Он написал всем, кого знал. Не ответил никто.       Рядом лежал блокнот.

"Написав сообщений Сотни сотен - тебе, Преисполнен сомнений В нашей странной судьбе".

      Кому это писалось и зачем? Этими вопросами задавалась и Мила, иногда приходящая самоутвердиться за счёт парня. Она каждый раз доводила его до внутренней самоненависти, которая толкала на пустые слова.       - Я знаю, что ты прекрасна.       - Не переживай, я буду рядом.       - Да, наши отношения были лучшим периодом в моей жизни.       - Знаю, что неважен тебе, но только скажи - я сделаю.       - Лери просто мой друг.       Постоянная ложь, измученные нервы, ощущение ничтожности и ненужности. Почему её слова звучат так убедительно, когда она говорит о том, что Фил - одна большая ошибка? Приходится извиняться, а легче не становится.       Каждый день Фил ждёт конца. Он забывает о том, что существует Лери. Забывает обо всём. О фантиках, о кактусах, о мягких прикосновениях к собственным щекам. Его хрупкое сердце поэта измучивается в постоянном раздрае. Но он продолжает обрекать себя на это.       - Алло. - Мила. - Ты написал, что тебе грустно. А мне скучно. Могу составить компанию. Согласен?       - ... Согласен.