Madness

      Шум воды оглушает, душит, запутывает. Капли стекают по лицу, заставляя кудри прилипать противными холодными змеями. — И вот мы снова вместе. Ты и я, — человек напротив склоняет голову на бок. Он улыбается, словно хищник, загнавший добычу в угол. Только убивать свою жертву было бы слишком скучно. Слишком заурядно. — Скучал по мне? — нарочито сладко пропевает… злодей? — Ты… ты ведь умер… — детектив задыхается, легкие будто сжимают тиски, не позволяя им наполниться кислородом. Падение. Это почти что полет. Кто говорил эту фразу? Шерлок не помнит. Впервые в жизни он не помнит, но точно знает, что мужчина, лукаво щурящий два темных бесноватых глаза, имел к этим словам отношение. Только какое?       Вот-вот готовясь удариться об острые камни, у самого уха Холмс слышит: — Ох, а что ты считаешь смертью, мой дорогой Шер… — Очнись, Шерлок! — теплый, пробирающий до мурашек голос, такой знакомый, почти по-семейному, хотя откуда Холмсу знать, родной, вытаскивает из холодной, черной воды почти за шиворот, встряхивает, обдает трезвостью и, как ни странно, разочарованием. Сон. Всего лишь сон. Главное самому в это поверить, правда? — Д-джон? — из горла вырывается что-то больше похожее на шипение или сипение, смешанное со вселенским, почти оглушающим страхом. Озноб бьет все тело и заставляет трястись, как в лихорадке, стучать зубами. — Да, Шерлок, это я. Прошу, сосредоточься на моем голосе! — Ватсон врач. Очень хороший врач. А что еще важнее — его друг. Шерлок совсем не против сосредоточиться на его голосе, особенно когда другой, липкий и холодный, голос ужаса мечется внутри черепной коробки, заставляя мышцу в груди сокращаться вновь и вновь. Кажется, Холмс вновь опускается в воду. Он слышит Джона будто сквозь пелену, слов не разобрать, но детектив все еще цепляется за обрывки звуков и фраз, чтобы не погибнуть в собственной голове снова. В своих чертогах он погибал уже сотни, тысячи раз от рук одного единственного, нет, не человека, демона, вируса, ошибки в программном коде точного разума. Согласился бы он умереть еще раз? Определенно. Может быть, ради этого он и продолжает употреблять. Ради собственных повторяющихся смертей.       Сознание Шерлока цепляется за голос друга, медленно выплывая на поверхность. После, будто вытолкнув из легких мутную воду, Шерлок чувствует спиной ковер, ощущает знакомые запахи, слышит охи и всхлипы миссис Хадсон. Он готов умереть еще раз. Но не сейчас. Игра должна продолжаться.

***

— Прекрасная речь была в суде. Мое любимое про паука, — Джеймс вальяжно располагается на мягком кресле. — Благодарю, — сухо отвечает Холмс. — Понимаешь ли, Шерли, — Джим видит, как раздражение мелькнуло в мелких морщинках у глаз детектива. — Я тебе нужен.       Острый взгляд светлых глаз впивается в переносицу консультанта, безмятежно отпивающего чай из тонкого фарфора. Шерлок напряжен так, что кажется, скоро разорвется или упадет замертво. Человек же напротив усмехнется, поставит блюдце с чашкой на низкий старенький столик, покрытый пылью и удалится, оставив за собой лишь шлейф дорогого одеколона, который запутается в уже безжизненных, кудрях. Но Холмс все еще здесь. Мысли и варианты мечутся под коркой черепа, с отвратительным скрежетом царапая кости, пожирая мягкие ткани огнем. — Эрл Грей? — Джим отрывает взгляд от содержимого чашки, поднимая его на Шерлока. Он не выражает ни ехидства, ни капли лукавства или насмешки. И это путает. Путает и мешает выстраивать мысли в логическую, ладную, ровную цепочку событий. Причины и следствия слепляются в один уродливый комок где-то возле горла. — Что?       Джим улыбается уголком губ. — Сорт чая. Это Эрл Грей? — наверное, консультант просто хочет помешать, запутать, ошарашить, и, что скорее всего, просто подразнить. — Да, — коротко отвечает Шерлок. Зачем он спросил? Это шифр? Подсказка? Часть игры? Мысли вновь мечутся и отказываются собираться в единое целое. — Заурядно, Шерлок, очень заурядно, — Джим ставит чашку на стол с характерным звоном. — Хватит искать причину снаружи, — он скрещивает пальцы, специально повторяя жест Холмса. — Загляни вглубь себя, — Мориарти наклоняется ближе, почти выжигая своим оскалом, опаляя горячим дыханием. — Или тебя страшит то, что ты можешь там увидеть, м? — сладко, почти мурлыкая, говорит мужчина.       Комнату сотрясает жуткий грохот, побелка сыпется с потолка, стены расщепляются на мелкую бетонную пыль. В нос ударяет запах сырости. В ушах гремит шум падающей воды. Одежда внезапно липнет холодными языками к телу, заставляя рождаться волны мурашек. В чертоги стучится редкая гостья — паника. Нельзя подавать виду. Шерлок, не смей показывать этому пауку свой страх. Никогда. — Не находишь ли ты забавным, — Джиму приходится перекрикивать разрушающийся вокруг мир. — Что все снова повторяется? Как тогда, так и сейчас я нужен тебе! Я твой должник, Шерлок, помнишь? — Ты умер, Джим, — отвечает Шерлок. — Ну, значит, повторяй это чаще, чтобы и самому уверовать, — оскалился Мориарти.

***

— Джон, уверяю тебя, все под контролем! — Шерлок бессовестно врет. Ничего не под контролем. Голова трещит, а тело ломит так, что хочется застрелиться. В углу комнаты он слышит смешок. Резко разворачиваясь, он смотрит и не верит своим глазам. Собственной персоной, злодей консультант, протягивает ему револьвер, выглядящий до неприличного знакомым. Процессор его компьютера безнадежно горит. Это не похоже на видение, все слишком реально. Холмс может увидеть морщинки и складки на рубашке, пылинки на дорогом костюме, практически слышит ровные вдохи и выдохи. — Что под контролем, Шерлок?! — вопит Ватсон, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в мозолистые ладони. — Тут нашли столько дури, что тебя без суда можно минимум лет на десять закрыть! — Холмс не слушает. — Джон, — тихо и хрипло произносит он, медленно приближаясь к углу комнаты, откуда смотрят два темных хищных глаза. — Ты тоже это видишь, Джон?       Ватсон резко разворачивается и смотрит, кажется, прямо в глаза консультанту. После чего две крепкие руки хватают Шерлока за ворот халата и грубо встряхивают. — Ты что, все еще под дозой?! — срывается доктор, заглядывая Шерлоку в глаза. Зрачки расширены, дыхание учащено. Сначала Холмс слышит удар, а только потом, с запозданием, ощущает жгучую, разливающуюся маленькими иголочками боль. В голове мелькает совсем глупая мысль: «На щеке останется отпечаток ладони». Он отводит взгляд и вновь смотрит туда, где всего пару секунд назад стоял насмешливый демон. — Определенно, доктор Ватсон, — разочарованно вздыхает детектив и виновато опускает глаза.– Определенно.       Через пару секунд напряженного молчания Шерлок добавляет: — Умоляю, прости меня, Джон.       От объятий единственного, кажется, близкого человека, впервые хочется так по-детски расплакаться.